Александр Слепаков - Вся история Фролова, советского вампира

Ну и как всегда, Сильва оказалась права. Причём она не дала мне сесть за руль, а сказала:

– Ничего, дорогой, когда-нибудь я тебя научу водить машину.

Меньше чем через десять минут она припарковалась под домом Иевлевой, мы вбежали по лестнице, но наши звонки в дверь остались без ответа так же, как раньше – телефонные звонки. Мы вернулись к машине.

– Вообще-то надо было сварить кофе на дорогу, – сказала Сильва, – но возвращаться я не буду.

Мы ехали по ночному городу, машин почти не было. В свете фонарей блестели летящие хлопья снега. Он падал довольно густо, и условия для езды были неважные.

С Аксайского моста я увидел, что берега Дона подмёрзли, и на льду лежит снег, но на середине реки была широкая тёмная полоса воды.

На грунтовке нас ни разу не занесло, хотя Сильва при всяком удобном случае разгоняла машину так быстро, как только могла, чтобы силой инерции преодолевать те места, где намело и можно было застрять. Подъехали к дому Елизаветы Петровны. Я открыл калитку, и мы прошли в дом.

Елизавета Петровна не спала. Она сидела на кухне и пила молоко. Нашему появлению не удивилась. Посмотрев на нас, как я уже сказал, без удивления, она сказала:

– Заходите, садитесь. Хотите молока? Интересно, кого сегодня ещё чёрт принесёт.

– Я так поняла, мы не первые гости, – заметила Сильвия.

– Не сплю, как видите, – ответила Елизавета Петровна немного невпопад.

– А кто был? – поинтересовалась Сильвия.

Елизавета Петровна повернулась ко мне и сказала:

– Я смотрю, твоя подруга сильно изменилась. Помолодела, не шастает по ночам. И ещё кое-чего не делает.

Потом, повернувшись к Сильвии, добавила:

– Тебе теперь от него подальше надо держаться. А то ж эта зараза перелетает с одного на другого. Сегодня ты вроде завязала, а завтра, глядишь, – и развязала! Но сегодня он ушёл уже, а то б я тебя на порог не пустила.

– Ну ладно, дайте молока, – сказала Сильвия.

Я пошёл покурить на улицу, Елизавета Петровна не позволяла курить в доме и сама тоже выходила на крыльцо. Когда я вернулся, они сидели одна напротив другой за столом. Я вдруг обратил внимание, какой у Петровны усталый вид. Она была намного мрачней, чем обычно, а она и обычно была довольно мрачной. Сильва тоже молчала.

– Что-нибудь известно про Тамару? – спрашиваю я у них, чтобы к себе внимание привлечь и заодно обстановку разрядить.

– Да у этих она, – отвечает Петровна, – у друзей крокодила. У них сегодня праздник какой-то.

– Я так и думала, что это Снегирёв, – заметила Сильва.

– Что-то они там сегодня готовят, – вздохнула Елизавета Петровна, – то ли банкет у них какой, пьянка-гулянка…

Тут, видимо, проняло Сильву, потому что такую озабоченную я её ещё ни разу не видел.

– Он же успокоился, – сказала она Петровне. – В прошлый раз, когда я его видела, он спокойный был.

– Ты б его не узнала! – тихо произнесла Петровна. – Что они с ним сделали, эти вояки?! Я говорила, это добром не кончится. Ты бы посмотрела на него! Здоровый стал – чуть не до потолка! Опять живот у него! Морда во такая! – Она показала руками. – Как его теперь успокоить?! Ума не приложу. Он ходил сегодня, ходил. Он в четыре дома заходил! Как он ещё держится, чтоб людей не убивать. Но держаться ему осталось недолго. Ни у кого нет такой силы, чтоб себя удержать. Может, та баба бы ему помогла, которую он обрюхатил? Так нет её. Забрали эти паразиты! А он такой может и не дойти к себе. У него, может, и сил не хватит аж туда дойти. А здесь ему конец.

– Но про Тамару, – сказала Сильва, – только он может нам помочь узнать. Придётся нам ждать следующей ночи.

Мы с Сильвой вышли покурить на крыльцо. Снег как раз перестал падать. Было тихо, не холодно. На небе стали показываться звёзды. Вообще всё было отлично, только ужасно хотелось спать. Я собрался было уйти в дом, но Сильва взяла мою руку, я повернулся к ней, она приложила палец ко рту и кивнула в сторону улицы. Мне пришлось сделать усилие, чтобы вернуть себе ощущение реальности. По улице, прямо по дороге, ползло что-то огромное. Это был ящер метров, наверное, десяти длиной, с узкой длинной головой и узким длинным хвостом. Он полз по улице так быстро, как будто гнался за кем-то, а кто-то гнался за ним. Сильва закрыла мне рот ладонью.

Мы стояли от улицы метрах в десяти. Но нас закрывали деревья, заваленные снегом. Конечно, он мог нас заметить, так как мы сами видели его в мельчайших подробностях. Он отталкивался лапами от заснеженной поверхности, извивался немного по-змеиному и так бодро полз, я бы его трусцой не догнал, пришлось бы прямо бежать рядом с ним, но так, нормально, не очень быстро. Мы слышали, как его когти царапают дорогу, живот волочится по снегу, слышали его жуткое дыхание, всё это на фоне, так сказать, совершенно зимнего пейзажа с падающим снегом и белыми деревьями. Было около трёх часов ночи. Хутор спал. Ящер не заметил нас. Сильва потом сказала, у неё было такое ощущение, что он был чем-то занят, куда-то полз или откуда-то уползал, совершенно не интересуясь охотой, иначе он, скорее всего, почувствовал бы наше существование и постарался бы до нас добраться. А так он просто полз перед собой, прополз мимо, и нам стал хорошо виден его извивающийся хвост, которым он помогал себе.

Сильва осторожно открыла дверь и завела меня в дом.

– Ты что! – зашипел я почему-то шёпотом, голос у меня, как выяснилось, пропал. – Надо срочно сообщить…

– Кому ты собираешься сообщать? – Сильва смотрела на меня, как на ребёнка.

– Какого хрена ты обращаешься со мной как с дитём? – заорал я шёпотом, повернулся к ней спиной и ушёл в комнату.

В комнате я открыл буфет, нашёл там бутылку водки, отпил из горлышка. Оказалось, что Сильва стоит за моей спиной, потому что она протянула руку, взяла у меня из рук бутылку и сама отхлебнула. Я нашёл куртку, влез в неё, ботинки я одел уже раньше, когда выходил на крыльцо. Когда я шёл к калитке, Сильва обогнала меня, она тоже была уже одета. Открыла калитку, сама проскользнула в неё, оставила для меня открытой. В руках у неё были ключи от машины.

– Ты хочешь за ним на машине гоняться? – спросил я.

– На Кавказе на таких машинах пасут овец, – ответила Сильва, – садись.

Мы поехали осторожно, след ящера был отлично виден. Но сам он успел уползти.

Иевлева пришла в себя и обнаружила, что сидит, прислонённая к какому-то камню. Она видела, как на камнях вокруг неё дрожат отсветы огня от вставленных в стену факелов. Это была та стена огромной пещеры, которая идёт над берегом подземного озера. Иевлева видела поверхность воды в луче фонаря, который держал в руках человек, стоящий к ней спиной. Внизу на площадке, очень близко от воды, лежал Снегирёв. Отсюда не было видно, мёртв он или без сознания. Как она здесь очутилась, что произошло? Этого Иевлева не знала, она только помнила, как Снегирёв ей делал укол. И при этом был бледен как стена. И кажется, не чувствовал уверенности по поводу того, что он делает.