Александр Слепаков - Вся история Фролова, советского вампира

– Ну, как дела?

– Да государственный переворот вот помогала предотвращать… Ничего, предотвратили. В последний момент, правда. Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. Ну а ты?

– Да я что? Поехала вот тебя искать, да и нарвалась тут на крокодила. Пришлось его в ловушку заманивать. Но ничего, заманила. Теперь пусть мужики думают, что дальше делать.

– Ах, крокодильчика? Это коричневенький такой. С пожарную машину величиной? Да я его видела вчера вечером. Этого крокодильчика. Меня ж ему и отдать хотели. Но ничего, обошлось. А как твои бандиты?

– Да Филона убили в Таганроге. А так всё хорошо. Я дяде Васе позвонила, всё рассказала. А этот твой генерал? Ещё меня на допрос вызывал. Как он там, арестован?

– Да нет, говорят, расстреляли его из пулемёта. Прилетели на вертолёте и из крупнокалиберного пулемёта прямо в машине и расстреляли. Вместе с этим… ну, рыжий такой.

– А… помню, он одеколоном «Олд Спайс» душится… ну… душился.

– Да, точно «Олд Спайс».

– Так ты под землёй была? А своего не видела?

– Нет, там, где мы были, вампиры не ходят.

Так что щебечут они о своём о девичьем, а я им яичницу жарю с колбасой. И эти полбутылки водки не то чтобы жалею, что скотнику отдали, я вообще-то не жадный. Но пригодились бы сейчас. А то магазин по случаю ящера закрыт.

Тут приходит Петровна, Сильву чуть не за пуговицу берёт и говорит, давай уезжай отсюда. «А то, когда Фролов придёт, тебя здесь не должно быть. Бери моего этого родственничка, труженика пера, и чтоб духу вашего тут не было. А то у тебя слюнки потекут, и ты уже никогда не остановишься. Вот яичницу поешьте и давайте отсюда. Да отправим мы твою подругу, не беспокойся. У неё тут будь здоров защитники. Не хуже тебя будут». Ну и Иевлева тоже туда же. Надо, мол, тебе ехать поскорее. Мол, Петровна права.

Ну, решили ехать. Тут Сильва и спрашивает:

– Тебе про поэта ничего не известно?

– Да, известно, но не точно. Мне кажется, у него из-за меня неприятности.

– И довольно большие, – добавляет Сильва.

– Что, совсем плохо?

– Ну да, – говорит Сильва, – совсем. Он мне приснился, сказал, где тебя искать. То, что сам мог знать. Кидался, хотел тебя спасать.

Тут я увидел, как по лицу Иевлевой из обоих глаз потекли слёзы. Спокойное такое лицо, а из глаз слёзы текут. Так я и застыл со сковородкой в руке.

Директору совхоза, когда он увидел ящера, первая мысль пришла, что навес не спасти. Сам ящер был необыкновенный. Огромный. Немного он был, конечно, похож на крокодила, но больше на гигантскую ящерицу. И цвета он был не зелёного. Скорей какого-то светло-коричневого. И хвост у него очень длинный, и голова тоже. В железных стояках навеса он запутался окончательно и, видно, поостыл на холоде. Он вообще-то к холоду должен быть привычный, ведь живёт же он под землёй. А там вообще не тепло. Но там он всё время двигается. А тут, запутавшись в металле, он уже, наверное, час лежит без движения. Сначала он дёргался, пытался вырваться, но потом перестал, силы оставили его, он лежал на бетонном полу, металлические прутья впились в его тело, оттуда что-то текло, и выглядел ящер как огромное, но совершенно беспомощное существо.

– Он совсем доходит, – сказал Степан, тот седой старый человек, который пришёл вместе с участковым.

– Может, пристрелить его? – спросил директор.

– Лучше не надо этого делать, – сказал седой. – Если его убить, сюда всякая нечисть полезет. Ещё хуже будет. А он больше сюда не придёт. Он тут чуть не погиб. А ему тысяча лет. Он сюда дорогу теперь забудет. Его покормить надо, а то он сдохнет.

– Да кто ты такой, что всё про него знаешь? – спросил директор.

– Я-то? – переспросил Степан. – Да я так, простой человек. Я тридцать лет за ним смотрю. Под землёй по пещерам хожу. Там под землёй много чего происходит, о чём ты понятия не имеешь. Вы в космос вон летаете, а что у вас под ногами делается, не знаете. А я вроде стражника, вон вроде участкового. Только участок у меня большой. Смену я себе подготовил. Твоего земляка. У тебя теперь участковый на весь район один такой. Да, может, и не на один район. Ты его слушай. Он тебе всё правильно советовать будет.

– Чем же покормить? – спросил директор.

– Да мясо ему надо дать, – ответил Степан, – кашу манную он есть не будет.

Вокруг собрались мужики и бабы из деревни, сначала им было очень интересно смотреть на ящера, но потом надоело, они замёрзли и стали расходиться. Скотник, который дежурил ночью по ферме, пытался кому-то в тридцатый раз рассказать, как он участвовал в необыкновенных событиях. Никакого такого страха или тоски никто не чувствовал. Никто не плакал, не впадал в ужас. Не было аномалий в поведении, никаких необъяснимых поступков. Наверное, ящер слишком ослаб, чтобы производить такое действие. Директор повернулся к седому и сказал:

– Сам не знаю, ты пришёл неизвестно откуда и тут командуешь! И это, – кивнул он в сторону ящера, – тоже неизвестно откуда пришло.

– А ты участкового своего спроси, – ответил седой. – Я его под землёй нашёл и от смерти спас, спроси его. Он тебе скажет. Он видел разные вещи.

Директор совхоза повернулся к участковому. Участковый сказал:

– Степан знает, что говорит.

– Сколько ему надо дать мяса? – спросил директор.

– Ну дайте хотя бы килограммов пять, ну семь, – ответил Степан. – И прицеп дайте побольше с тягачом.

Директор повернулся к мужику, стоявшему сзади него, и сказал:

– Василий Иванович, ты на мотоцикле?

– А вон стоит, – ответил Василий Иванович, показывая рукой.

– Едь в столовую, – велел директор, – скажи, пусть килограммов десять фарша сюда быстро привезут. Потом дуй в гараж. Пусть трактор с прицепом сюда пригонят. Прицеп тот большой, что они зелёную массу возят. Давай, одна нога тут, другая там.

– Харэ! – крикнул мужик и побежал к мотоциклу.

Тут к ферме подъехала чёрная «Волга», из неё выбрался первый секретарь райкома, а с заднего сиденья с одной стороны – его отрок, мальчик лет двенадцати, а с другой стороны – начальник милиции Багаевского района. Секретарь райкома был приятно возбуждён.

– Ну, показывайте ваше чудовище! – закричал он издалека директору совхоза, но осёкся на полуслове. Настолько его поразило то, что он увидел. Некоторое время он приходил в себя. Потом вспомнил, что он – начальство, и начал командовать.

– Что-то я партийных органов тут не вижу, – начал он.

– Егор Ильич болен, – объяснил директор.

– Да, болен… Знаем, как эта болезнь называется. Она называется – играние очка. Так, ладно, – сказал секретарь райкома. – Я тут тебе милицию привёз. А то у тебя своей-то нет. Будем отстреливать зверя.

Краем глаза директор видел, как при развилке притормозила «семёрка» с ростовскими номерами. Из неё вышла женщина, та, которая появилась вместе с участковым и тем седым стариком. «Семёрка» поехала дальше в сторону шоссе.