Мелинда Ди Лоренцо - Не доверяй незнакомцу

— Давай! — громко произнес Кэллоуэй. — В хозяйскую спальню!

Он положил ладонь ей на плечо, наклонился и шепнул:

— Жди здесь.

Сам же быстро поднялся по лестнице, топая как можно громче. Добравшись до площадки, он развернулся и на цыпочках спустился вниз. Затем подхватил Киру на руки и бесшумно понес ее в кухню.

Через несколько секунд по всему дому разнеслись громкие голоса и звуки тяжелых шагов.

Кэллоуэй посадил Киру на барную стойку и пробормотал:

— Секунду.

Кира с изумлением увидела, как он опустился на колени, нашел неплотно пригнанную паркетную доску, поднял ее и сунул руку вниз. Потом он за что-то потянул и со скрипом открыл очень старую, по всей видимости, дверцу.

— Вниз, — скомандовал он. — Справа от тебя есть перила.

Ни спрашивать, ни спорить Кира не стала. Она шагнула вниз, в темноту, и сразу же нащупала перила. С их помощью она спустилась по ступенькам до самого конца. Как только она ступила на пол, свет над ее головой померк, и дверца затворилась. Через пару секунд она почувствовала прикосновение Кэллоуэя. Долгую, словно вечность, минуту они стояли рядом, плечом к плечу, не говоря ни слова.

— Винный погреб? — наконец прошептала Кира. Ей сделалось как-то не по себе в этой полной тишине.

— Берлога, — почти беззвучно ответил Кэллоуэй.

Он отошел в сторону, потом раздался щелчок, и в углу помещения засветилась голубая неоновая табличка.

Оглядев «берлогу», Кира с удивлением поняла, что она очень напоминает лесную хижину Кэллоуэя. Стены, обшитые деревянными панелями, и простая грубоватая обстановка.

Она обвила руками его плечи, он положил руки ей на талию, прижал к своей груди и поцеловал. Наконец Кира неохотно оторвалась от него.

— Дэйв Старк и Дрю — ну, тот человек, за которым я тогда отправилась, — они его сыновья, — быстро выговорила она. — И братья Холли.

Он погладил ее по щеке.

— Я знаю. Дэйв мне все объяснил. Это просто гипсокартон, — сказал он, показав на выступающую часть стены. — Я когда-то заделал окно. Его еще видно снаружи. И оно выходит на боковой дворик.

— Ты хочешь пробить стену? — спросила Кира. — Но они ведь могут нас услышать там, наверху.

— Возможно, это наш единственный шанс.

Он уже снял со стойки для инструментов лом.

Вытащить гвозди оказалось делом пары минут, и это прошло почти бесшумно. Четверть стены была свободна. Он постучал по углам, и от нее отлетело несколько кусочков белого, похожего на мел материала.

— Неплохо, — одобрил Грэм.

Дальше все было еще легче. Отвалившиеся от углов куски нарушили целостность гипсокартонной плиты, она легко отстала от окна.

Когда Кэллоуэй дернул задвижку, она протестующе завизжала.

Кира скороговоркой прошептала молитву. Пусть это окно откроется, хотя оно выглядит так, будто его заклинило навеки. Кэллоуэй положил ладони на стекло и толкнул его. Кира, затаив дыхание, наблюдала. Окно сопротивлялось недолго. Уже через пару секунд оно распахнулось, и в комнату ворвался поток свежего воздуха.

Кира глубоко и жадно вздохнула.

— Я полезу первым, — сказал Кэллоуэй. — Потом помогу тебе.

Он ухватился за грязный подоконник и подтянулся, перебросил свое большое тело наружу, протянул руки к Кире и, обхватив ее запястья, легко вытащил ее во двор. Оба с облегчением выдохнули. Вокруг было очень тихо.

Как вдруг где-то рядом раздался спокойный звучный голос Хендерсона:

— А я здесь.

Кира подняла голову. Все трое смотрели на них из окна. В глазах Дрю застыла еле сдерживаемая ярость. Во взгляде Дэйва читалось сожаление. А Генри… Глаза Генри ярко блестели в предвкушении развязки.

— Ну вот и все, не так ли? — почти радостно произнес он.

Кэллоуэй ничего не ответил, и Кира подумала, что Генри, Дрю и Дэйву это молчание не обещает ничего хорошего. Но Хендерсон принял его как знак капитуляции.

— Не стоит ли нам вернуться в дом? — изысканно-вежливо спросил он.

— Вы нас спрашиваете? Значит, у нас есть выбор? — поинтересовался Кэллоуэй.

— Ни малейшего. — Генри приятно улыбнулся. — Назад. Тем же путем, что и вышли.

Как только они оказались снова в подвале, Грэм встал перед Кирой, закрывая ее собой. Его бывший тесть медленно обвел помещение глазами.

— Потрясающе, — сказал он. — Моя жена построила этот дом, а я и понятия не имел, что здесь внизу есть комната.

— Может, у нее была веская причина не сообщать вам, — заметил Грэм.

Хендерсон бросил на него бесстрастный взгляд.

— Да. Уверен, так оно и было. Она, вероятно, планировала хранить здесь свое вино. Она, знаете ли, очень любила вино. Совсем как Холли.

— Не смей даже произносить ее имя. Ты потерял это право, когда убил ее. Собственную дочь.

Генри вздохнул:

— Я не хотел причинить ей вред. Физически. И этого бы не случилось, если бы Дрю сумел просто вывести ее из строя, как предполагалось.

— Откуда я мог знать, что на нее не подействует самое сильное снотворное? Да оно бы любого свалило с ног. Но у нее оказалась какая-то удивительная переносимость лекарств.

— Значит, ты винишь в убийстве его?

Генри пожал плечами:

— Частично да. Я нажал на спуск только потому, что она буквально встала у меня на пути. Я хотел только забрать картину. Она по праву принадлежала мне. Но моя жена по какому-то глупому капризу оставила ее Холли.

— Кстати, о картине, — начал Дрю.

Не думая о последствиях, Грэм развернулся, и его кулак впечатался Дрю в лицо. Тот свалился на пол. Его глаза закатились, а из носа хлынула кровь.

Хендерсон бросился к бесчувственному телу, но Грэм его опередил. Он еще раз выбросил кулак вперед и попал бывшему тестю прямо в горло. Генри отбросило в угол. Грэм прыгнул вперед и прижал его к дальней стене.

— Ты собираешься что-нибудь сделать, Старк? — прохрипел Хендерсон.

Дэйв задумчиво покачал головой:

— Пожалуй, нет.

Грэм холодно улыбнулся:

— Ты знаешь, что находится у меня за спиной?

Генри посмотрел вверх. Карие глаза, мелькнуло в голове у Грэма. Совсем как у Холли и у Сэма! Между рекламным постером пива «Будвайзер» и плакатом «Роллинг Стоунз» висела картина в раме.

— Да-да, это она, — подтвердил Грэм. — Картина за тридцать с лишним миллионов долларов, ради которой ты убил свою дочь и внука, ты, ненормальный сукин сын…

— Только ее, — поправил Хендерсон.

Грэм замер:

— Это еще что за дерьмо? Что это значит?

— Я не убивал Сэма, — равнодушно произнес Хендерсон.

— Это ложь, — хрипло прошептал Грэм. — Я видел кровь.

— Да, там была кровь. Очень много крови.

— Сэм мертв.

— Нет. И если ты позволишь мне достать из кармана телефон, я буду счастлив убедить тебя в обратном.

Первым побуждением Грэма было сказать старику, куда он может засунуть свой телефон, но в душе у него затеплился совсем слабенький, крохотный, безумный огонек надежды. Конечно, Хендерсон лгал, и Грэм попытался овладеть эмоциями. И не смог.