Юлия Панченко - Возмездие (СИ)

— Не понимаю, — сглотнув, я помотала головой.

— Куда тебе, — хмыкнул Третий. — Ты же не знаешь, что захотев что-то однажды, я не могу жить, пока не получу желаемое. И пусть сейчас покажусь глупцом, но объясню тебе на пальцах очевидные вещи. Я тебя захотел. Так захотел, что во всех других девицах видел только тебя. Сильно звучит, не так ли?

Мне нечего было ответить.

— Как умная девочка, скажи — будь я в своем уме тогда, на поляне — отпустил бы? Вижу, что понимаешь. И все же, твоя красота сумела затмить разум — рискнув репутацией отряда, свободой сослуживцев и своей собственной, я тебя отпустил.

— Зачем? — спросила сухими, непослушными губами.

Склонив голову к плечу, Артем, подумав, ответил:

— Скорее, «почему». Чтобы встретиться снова. И смотри-ка, сбылось, и сбылось вовремя — сейчас я совершенно не нуждаюсь в деньгах, больше не завишу от чужих приказов. И всё, чего хочу — обладать той, чей образ не давал спать, не давал спокойно жить. Я хочу обладать красотой, девочка. Тобой, понимаешь?

Я не понимала. Не только того, что можно хотеть кого-то так сильно, что решиться на риск и поставить на карту всё, но еще и эпитетов, какими Третий сыпал. «Красивая», «обладать красотой». Немыслимо представить, что он действительно считал меня такой. О какой красоте вообще могла идти речь, когда те двое истоптали ее тяжелыми кирзовыми сапогами? И Третий не мог этого не знать.

И все же, от его слов делалось жарко. По-женски чуткая, самолюбивая сторона моей натуры слушала неискушенные комплименты, гордясь и слегка смущаясь, а разум недоумевал — неужели эта часть сущности не отмерла? Выходило, что нет, она — существовала, пусть и кое-как.

Было еще кое-что, что хотелось бы знать.

— Так значит, наша встреча совсем неслучайна?

Услышав вопрос, Артем рассмеялся.

— Несмотря на манию, я вполне терпелив и дал достаточно времени, чтобы ты сумела принять новые обстоятельства, освоиться. Когда же стало ясно — справляешься, то показался на глаза.

Я совсем не была уверена в том, что «справляюсь», но опять же — не в том была суть.

Как ловко он все обставил. Так, что пришла сама, даже не подозревая, что силки давным-давно расставлены, и что на самом деле «жертва» — я.

— Значит ли это, что мое согласие на предложение не имеет принципиального значения? И ты возьмешь то, что хотел, не заботясь о том… — Третий не дал договорить, стиснул ладони на плечах, наклонился еще ближе.

Я втянула морозный воздух с привкусом табачного дыма, с замиранием сердца ожидая ответа.

— Перестань. Если бы я хотел взять силой, то стал бы так долго ждать? Подумай, Злата, хорошо подумай. Я дам тебе то, чего ты жаждешь всей душой — возможность отомстить. Ты получишь то, о чем грезила, как в свою очередь и я сам. К тому же, то, как ты реагировала вчера, не дает усомниться — то, от чего в жилах у меня кровь стынет, испытываешь и ты, девочка. Так скажи — что теряешь, давая согласие?

Я ничего не теряла, это было ясно, как белый день. Но было еще кое-что, о чем умолчать я была просто не в силах.

— Ты понимаешь, что теряешь четверть миллиона? Хорошо, — видя, как сходятся на переносице его брови, сказала, — не перебивай. Так вот, вместо возможного богатства, ты получаешь порченое яблоко. Подумай, как следует, так ли ты хочешь получить его?

— Перестань задавать дурацкие вопросы, — сказал Третий, а потом умолк и поцеловал меня.

Очнулась я из-за его стона — откровенно тягучего, и от этого неконтролируемого звука низ живота моментально налился тяжестью. Дышали тяжело, почти задыхались. Его руки оказались под моим свитером — на груди, мои пальцы как раз собирались расстегнуть пряжку ремня, и все это — на морозе, почти рухнув в мерцающий на солнце снег…

Запинаясь, стараясь не отрываться друг от друга надолго, мы, как могли споро, перебрались в дом.

Руки Третьего — прихваченные морозным воздухом, холодили кожу, оставляя за собой дорожки мурашек…

Все, что запомнилось — невероятной силы потребность в прикосновениях, поцелуях. И восторг, когда я получила все это сполна…

Третий курил, обняв меня свободной рукой. Мы лежали на паркете у камина — аккурат на волчьей шкуре. Из неплотно закрытой входной двери тянуло сквозняком, отчего мерзли ноги, только было так томительно, тягуче хорошо, что шевелиться — укутываться в плед, закрывать створку, было абсолютно лень. Мысли текли неторопливо, вяло. Одна билась резвее остальных — черт возьми, сучилось чудо. Оно заключалось в том, что я перешагнула-таки рубеж, и более того — получила от секса колоссальное удовольствие. Дважды. А если вспомнить и вчерашнее…

Третий пошевелился, чем отвлек от дум, затушил сигарету в бронзовой пепельнице, и после спросил:

— Так ты согласна?

На что получил беззамедлительный ответ:

— Конечно.

К следующему вечеру вопрос с переездом был решен. Ничего особенно важного я перевозить не стала — ограничилась котом, ноутбуком и небольшой сумкой с вещами.

Сидя на диване в новом доме, попивая чай и наблюдая, как Счастливчик обшаривает новые просторы, я думала о странном спокойствии, что снизошло на душу подобно манне небесной.

В подобной ситуации — весьма и весьма нестандартной, мне следовало бы если не паниковать, то точно расстраиваться — план рухнул, и пока никаких адресов я не получила. Обзавелась сожителем, и только. Но, я не особенно грустила. Цель всегда оправдывает средства.

Я сидела на диване, смотрела на хитрую, пушистую морду, нацелившуюся на стоящую близ окна герань, с явным намерением пожевать листок-другой, и ощущала безмерное спокойствие. Оно разливалось, плескало в крови, поблескивало, как искрится море в погожий солнечный день. Где-то внутри я в полной мере осознавала — все, что задумала — сбудется.

А ожидание… пара лет минула, а несколько лишних месяцев, это не так уж и много — подожду.

Допивая чай, и наблюдая, как Счастливчик дожевывает лист несчастного цветка, я улыбалась, ведь новая страница в жизни началась.

***

Жить с Третьим оказалось непросто. Не только потому, что он был подобен лукошку с яркими, ароматными ягодами клубники, в то время как я олицетворяла образ аллергика — искушалась, засматривалась, порывалась надкусить хоть одну ягодку, зная — нельзя! Нет, не только поэтому. Еще я отвыкла делить с кем-то быт. С мужем было легко — мы разминались ежедневно, не успевая утомиться от переизбытка общения. С Мариной тоже — я была не в том состоянии, чтобы замечать подобные мелочи, как, например, застрявшие крошки в тостере.

Нет, Артем не сорил и не оставлял за собой беспорядка, отнюдь — он был педантичен, по-военному собран и любил минимализм. Только вот я все равно смущалась, сталкиваясь с ним в дверях ванной или кухни — заспанная, растрепанная. Стеснялась своего аппетита — потому что любила трапезничать через каждые три часа, и дело не ограничивалось легкими перекусами: порции были щедры. И не то чтобы я ела впрок, наоборот — пища усваивалась быстро. Просто голод я терпеть не могла с самого детства.