Юлия Панченко - Возмездие (СИ)

Третий ни единым жестом не выказывал удивления из-за моих странностей, не шутил на тему неуемного аппетита, но я стеснялась и делала глупые вещи: додумывала за него и накручивала себя, изводясь. Пряталась от него, уходила бродить по лесу, не забывая, впрочем, захватить с собой пряников и термос с какао.

И все же, не смотря на «притирку», мне нравилось находиться в том доме, нравился сам хозяин.

Я наблюдала за ним — постоянно, даже когда задирала нос и отворачивалась, делая вид, что надулась на очередную глупость, сказанную в шутку.

Третий оказался весьма занимательной личностью. Он часто бывал весел, немного беспечен, что проявлялось в некоторых мелочах, еще любил острить — на разные темы, но эти качества виделись мне не более чем умелой маскировкой. Что же на самом деле скрывалось за «фасадом», я не знала, поскольку не имела нужного уровня доступа для доверия, не умела забираться под чужую шкуру, да и незачем было — я была не тем человеком, чтобы вынюхивать и лукавить.

С уверенностью я могла сказать только то, что Третий был умен, по-своему расчетлив и безмерно терпелив. Я такими яркими качествами отнюдь не обладала, поэтому неосознанно прониклась к Третьему уважением.

Военное прошлое так же оставило некоторый отпечаток в привычках: Третий вставал рано, еще до восхода, всегда в одно и то же время. Принимал холодный душ (однажды, когда мне не спалось, столкнулась с ним в дверях ванной, впечатавшись в полуголое, холодное до мурашек тело), после банных процедур пил кофе, ел тосты с сыром и садился за компьютер работать. В это время как раз светало, кабинет наполнялся первыми солнечными лучами, в которых застывали мелкие пылинки. И вот такие тихие, умиротворенные утренние часы кому-то постороннему могли показаться идеально-картинными, но на самом деле они были абсолютно настоящими, живыми: Третий любил встречать восходы за работой. Я пристрастилась поневоле — станешь ли спать, когда мужчина, чье тело приятно греет спину, (да, мы часто засыпали вместе), вдруг резко, без звона будильника, как по щелчку встает, а потом по тебе проносится с невнятным «мррр» толстая туша одноглазого. И так — почти каждое утро.

Что за должность занимал Третий, тоже было не ясно. Он увлекался чтением бумаг, много печатал, общался по телефону, но те разговоры мало что проясняли. Признаться, особенно я и не вникала, но было ощущение, что Артем недоговаривает намеренно. Такая суть вещей не могла задеть, поскольку я не считала себя особенно обидчивой (на этом заключении вполне можно засмеяться); право слово, личные дела на то и личные.

Дальше день продолжался по расписанию — что так же было остаточным явлением от прежней военной службы. По режиму чаепитие, еще работа, перекур, обед, вылазка в город, поздний ужин в ресторане — в том самом, близ моего дома.

В целом, через некоторое время, когда я перестала стесняться и нервничать по пустякам, жить с Третьим стало просто. Он не требовал выполнения никаких сверхъестественных задач, был внимателен, нежен и слегка насмешлив, и всё в совокупности меня вполне устраивало.

Подстроившись под его режим, я так же удаленно работала, что приводило шефа в восторг и выливалось в виде денежных премий. Стоит заметить, что сумма на моем банковском счете скопилась прямо-таки фантастическая. Раньше услышав такую цифру, я бы только округлила глаза и замечталась, а теперь не знала, на что тратить — у меня было всё, чего только хотела.

О смысле совместного бытия и человеческих странностях больше не думала — решила, что у каждого свои тараканы.

Было ясно, что по истечению срока мы с Третьим разойдемся, как разминаются судна на океанских просторах. Разойдемся мирно, почти по-семейному, без глупых ссор и битья посуды. Он пресытится, удовлетворив свою давнюю прихоть, сполна отведав желаемого, а я — получу адреса и сделаю то, к чему стремилась. К тому же, зная любовь Третьего к длинноногим блондинкам (каждый день разным), я была уверена на все сто — за шесть месяцев он утомится от моих однообразных ласк, от привычных поцелуев. Устанет от дурацких бытовых привычек, будь то выколупывание мякиша из белого хлеба, неуемный жор, головные боли от бессонницы, или перфекционистическая любовь к порядку. Словом, я была спокойна — при расставании обойдется без конфликтов.

***

Я потеряла счет неделям, поскольку они были однообразны.

Морозы за окном и не думали отступать, наоборот крепчали, разукрашивали стекла разнообразными узорами, но пробраться в лесной домик им оказалось не под силу — внутри было тепло и уютно. Повезло, что Третий тяготел к комфорту во всех его проявлениях — полы с подогревом не давали ногам (естественно, в шерстяных носках) мерзнуть, пышущий камин и подавно подрумянивал щеки. Сидеть в кресле с ортопедической спинкой и вовсе было приятно, а закинув ноги на стол, и болтая по скайпу с Маринкой — вдвойне.

Подруга увлеченно рассказывала о новой работе, интересных перспективах, о незначительных событиях, произошедших в бывшем когда-то родным, городе. Я слушала, улыбалась, кивала, любовалась подругой — она как раз эмоционально жестикулировала, поэтому не заметила, как подошел Третий. Он положил руки мне на плечи, мимолетно поцеловал в висок, приветливо помахал Маринке, на что подруга открыла рот, да так и позабыла его прикрыть.

Третий чинно помассировал мне шею и плечи, пробормотал кое-что неприличное на ухо, а потом удалился, как ни в чем не бывало. Нужно заметить, подруга всё так же молчала.

— Ну, довольно уже демонстрировать недоумение, — копируя интонацию деда Вити, протянула я.

— Ты всегда была скрытной, но чтоб умолчать о таком мужике, это надо вообще зазнаться! — обиженно сказала Маринка, но я знала, что она только делает вид.

— Обыкновенный мужик, — пожав плечами, ответила я.

Признаться, лукавила немножко, желая услышать, что на самом деле думает подруга.

— Ври, да не завирайся, — хмыкнула та. — Сама знаешь, что он красавец. Из тех, за которыми увиваются бабы всех возрастов. Есть в нем что-то загадочное, мужественное и даже порочное…

— Ого, куда тебя занесло, — засмеялась я. — Романов любовно-мистических начиталась?

— Романы больше по твоей части. Я за всю жизнь только уголовный кодекс пролистала. И то, только для того, чтоб спать по ночам спокойно, зная — совесть чиста. Златка, вот скажи, отчего ты такая противная? Завела мужика, и хоть бы словом обмолвилась! Расскажешь? — Маринка даже устроилась удобнее, готовясь внимать.

Пришлось ее разочаровать. О том, что заводят собак, а с мужчинами встречаются, я тоже упоминать не стала.

— В другой раз.

— Скажи хоть — серьезно, или так?

В ответ я пожала плечами и улыбнулась от уха до уха. Зная эту «придурковатую» улыбку, подруга поймет — подобности отпадают.