Дана Стар - Единственная для бандита

Слов нет. Горло от боли и обиды распирает. Не могу ни говорить, ни дышать, ни кричать.

Подлецы, гниль проклятая! Сергей, тварьё! Ненавижу!

Это Сергей кругом виноват! Это он Катю сбил! Потому что она… увидела его – живого. Свободного. Трахающегося за рулём с Оксаной. В то время, когда я думала, что он бедный в плену умирает.

Я только сейчас это поняла. Но Сергей провернул дело настолько профессионально, что любая бы на моём месте поверила.

Постановка. Чёрт. Те видео, сообщения, фотографии, общение с бандитами… Проклятая постановка. Ложь. Обман.

Ненавижу. Ненавижу. Проклинаю.

Боже, как больно! Какая я глупая, доверчивая дура!

– П-пошли вы! – набираю слюны и плюю в мразей.

– Неправильный ответ, сучка!

Шлепок.

Злобин с силой бьёт меня по лицу. Голова дёргается вправо. Мне почти не больно. Я слишком зла. Ублюдки! Какие же всё-таки ублюдки бессердечные. Особенно Сергей, который так умело играл роль самого лучшего на свете парня.

– Расскажи, недоумок, когда ты задумал провернуть всю эту дрянь со мной?

Я начинаю слепнуть от обиды, от давящих на глаза слёз. Но хочу знать всю правду!

– В отеле, – отвечает Сергей. – Когда ты на шайку Моретти налетела. Он на тебя тогда так жадно покосился, понравилась ты ему, дура. Я понял, что из тебя выйдет отличная шпионка. Я долгое время не знал, как втереться в доверие к Моретти и начать сливать всю инфу о поставках, чтобы шаг за шагом разрушить в дерьмо процветающую империю льва бизнеса – Моретти, и передать владение городом папе.

Папе…

Наконец-то паззлы неясности складываются в одну крепкую и чёткую картинку.

– А тут ты как раз подвернулась так удачно. Прости, кис, всего лишь бизнес. Пришлось пожертвовать нашей «любовью», деньги вкуснее поцелуев. Но ты сама виновата, я ведь тебя просил, да? Предупреждал не шастать возле люксов!

– Какой же ты подлец… Редкостное дерьмо.

– А ты шлюха! – ревёт, топая ногой. – Держи язык за зубами, не смей болтать лишнего и не зли меня. Иначе въебашу раньше, чем придёт время.

– Ты хоть любил меня? Любил когда-нибудь? – сдавленно шепчу.

– Любил. Врать не буду. Мои чувства были серьёзны. Пока не объявился отец и не предложил мне стать его правой рукой. Я тогда в отель как раз устроился работать.

– Ты дурак Серёжа! А ты уверен, что Злобин твой отец?!

– А-ну заткни стерву! – озверев, Злобин бьёт меня по затылку.

Прикусив язык от боли, я замолкаю.

– Уверен, – отвечает олигарх, – хватит базара, тебе незачем знать больше, ты всё равно скоро умрёшь. Все умрут. Я с корнем вырежу род Моретти. Раз ты не хочешь в наши ряды, то сдохнешь. Ты, твой Леончик, твоя сестра и ваш недавно рождённый Габриэльчик.

– Не смейте! Сына не трогаете! Прошу! Делайте со мной, что хотите, но ребёнок в чём виноват?

– В том, что в нём течёт кровь Моретти, – хмыкает олигарх, закуривая сигару.

Сыночек, мой малыш. Боже, помоги нам! Не отбирай у меня дорогих людей. За что? Скажите, за что?

– Вы нелюди… Вы хуже дьявола, – вот-вот, я начну рыдать кровавыми слезами.

– Мы просто бизнесмены, милая, – Злобин выдыхает мне в лицо вонючую струю дыма. – Ничего личного. Конкуренция. Власть. Бабло. Терпеть не могу того, кто переходит мне дорогу, крадёт у меня кислород. Моретти начал воротить свои ёбанные делишки в моём городе. Понастроил отелей. Что ж, скоро всё его – станет моим.

Мой голова до сих пор раскалывается. Кажется, где-то на затылке пульсирует открытая рана. Подонок ударил меня графином по голове. Я быстро потеряла сознание. Но сейчас, начинаю вспоминать всё, что было до удара.

Сестра!

– Где Катя! Где она? – дёргаюсь на стуле как сумасшедшая, кричу до пожара в горле.

– Инвалидка твоя рядом, за стенкой валяется, – Сергей сплёвывает на грязный пол. – Если бы не увидела нас с Оксанкой, на двух ногах бы ходила, а не как лягушка ползала с перебитыми лапами.

– Не трогайте её, прошу. Она вообще здесь ни при чём! – топаю ногами.

Умереть хочется. От невозможности, беспомощности своей убогой, чтобы повлиять на ситуацию.

– Доверчивая ты, Лина, – Сергей торжествующе смеётся, резко хватает меня за подбородок. – Как же легко было легко и сладко тебя ломать… Мы с парнями ржали, когда ты с ума сходила и думала, как бы к Моретти подлизаться. Но я знал, верил, что ты сможешь. Ты ведь у меня девочка целеустремлённая и упорная…

– Подонок. Настоящая гниль поганая, – слеза медленно катится по щеке.

Сергей сильнее хватает меня за скулы, будто тисками кожу вспарывает, наклоняется очень близко, шепчет зловеще, поглаживая тыльной стороной ладони, пахнущей куревом, по свежей ране:

– Последний поцелуй, милая! Подари мне свой сладкий ротик… Последний раз. И умри.

– Н-нет! Ты прокля…

Сукин сын впивается в мои губы. Больно. Очень. Его отец глумливо стебётся, заливаясь смехом. Я захлёбываюсь в отвращении, как будто меня в кучу мусора бросили и я тону там. Мусор везде. В лёгких, в печени, в почках, в сердце.

Скользкий язык врывается в мой рот. Я не могу вырваться, ведь я связана. Разве что… кусаю! За язык мерзавца. До вкуса крови. Наслаждаясь триумфом.

– Ах ты ж ёбаная овца!

Зажмуриваюсь. Подонок замахивается кулаком. В этот раз боль будет на грани.

– Босс, к складам несётся тонированная иномарка.

Сергей отстраняется, отпуская моё истерзанное в кровь лицо. Переключает внимание на влетевшего в комнату парня.

– Внимание! Всем приготовиться! – вопит Злобин.

Старый подонок вытаскивает из кармана ствол, клацает обоймой, перезаряжая.

Сердце в груди пропускает удар.

Сейчас это случится.

Высокая и крепкая фигура появляется в проходе большого грязного помещения с замызганными окнами. Здесь холодно, сыро. Воняет мусором. Я узнаю своего любимого. По походке, по внушительному телосложению. Рыдать хочется ещё больше. От страха и радости одновременно.

Леон пришёл. Не может быть. Пришёл!

Нужна значит. Любит. Всё ещё любит.

Остыл. Теперь на помощь пришёл. Чтобы спасти.

– Леон! – я рвано кричу, дёргаюсь к любимому, захлёбываясь в истерике.

Он молчит. Взглядом насквозь душит. Нет. Не меня. Врагов своих презренных, которые причинили боль его собственности. Готов разорвать любого. За каждую выплеснутую слезу его женщины.

Верзилы – бандитские наёмники, обступают меня со всех сторон, закрывая широченными спинами.

– Суки, – Леон тихо рычит, сжимая кулаки.

Он не может подойти ближе. Я хнычу, на разрыв души, начинаю раскачиваться на долбанном стуле, но меня мгновенно осаждают.

– Не дёргайся, иначе пулю всажу в лоб. Сначала тебе, потом чпокарю твоему, – холодное дуло пистолета втыкается в центр спины, между лопаток.

Замираю. Слёзы сами по себе скрапывают с щёк. Пустым взглядом я смотрю на любимого и молюсь, чтобы Боже нас пощадил. Свои взглядом я без слов демонстрирую Леону все свои чувства. Извиняюсь перед ним. В сотый, нет, в миллионный раз подряд.