Дана Стар - Единственная для бандита

– Что с тобой случилось? – нервно сглатываю панику. – Вспомнила? Хоть что-нибудь? Найти надо мразь. Наказать! Нелюдь. Убийца! Неужели нет никакой зацепки?!

Катя тяжело вздыхает. Руки сестры дрожат на коленях, когда она пальцами впивается в край пледа.

– Я не помню, что со мной произошло. Я шла домой, переходила дорогу. Помню лишь яркий свет фар… И силуэт машины. Потом сильный удар. Жуткая боль. И всё. Темнота. А ты? Лина, где мой племяшка? Почему ты одна приехала? Как же Леон…

– Я… Я…

Будто потеряла язык.

Мне больно, так же, как и ей сейчас. Не хочу возвращаться в прошлое. Не хочу вспоминать то, что не верну больше никогда. И при этом чувствовать себя слабой, беспомощной пылью.

Неожиданно, в прихожей раздаётся стук. Кто-то колотит кулаком в дверь.

– Дорогая, постой, в дверь, кажется, стучат. Пойду открою.

– Да. Стучат, – кивает Катя, а я иду на шум.

Задумавшись, даже забываю посмотреть в глазок. Наверное, соседка пришла нас проведать. Мы ведь созванивались недавно, а она за квартирой присматривала.

Клацаю замком. Открываю дверь. Поднимаю глаза, остолбенев на месте.

Нет. Ох, нет!

Только не сейчас.

– Малыш… Я увидел тебя случайно на остановке. Ты вернулась, да?

Я в панике отшатываюсь назад, когда вижу взволнованное лицо бывшего. Серёжа. Неожиданно.

– Что тебе надо? – с протяжным охом вздыхаю, шокированная появлением столь незваного гостя. – Тебе нельзя здесь быть! Ты ведь прячешься. Они до сих пор тебя ищут?

Мои душе трепещущие вопросы остаются без внимания. Я не должна пускать Сергея на порог квартиры. В памяти всплывают все его гадкие слова, вся грязь, которой он щедро полил меня с ног до головы. Как он меня называл? Даже вспоминать противно…

Тогда почему он здесь сейчас?

– Я конченый придурок, Лина. Умоляю, прости. Я тогда чуть с ума не сошёл от ревности. Наговорил всякого… Едва не сгорел от стыда. Прости. Просто прости…

Сергей быстро поддаётся вперёд, также быстро заключает меня в объятия, но я делаю шаг назад и упираюсь спиной в стену. Серёжа всё-таки меня касается. Я утыкаюсь лбом в его плечо и всхлипываю, не в силах бороться с собой.

Мне нужна поддержка. Сейчас. Как никогда прежде. Иначе моё сердце не выдержит. Лопнет. Нервы сгорят в огне боли.

Может, он извиниться пришёл?

Но даже сейчас, когда Сережа так ласково шепчет мне на ухо слова поддержки, я не чувствую к нему ни-че-го. Ужасные ощущения. Хочется его оттолкнуть. Может, даже пощёчину влепить. Мне хочется быть одной. С сестрой. Хватит уже мужчин в моей чёртовой жизни.

– Ты не соврала, да? – томно шепчет на ухо, сжимая в медвежьих тисках, так жадно, что дышать становится нечем. – Ты и правда была суррогатной мамой для Моретти. Родила, отдала ребёнка? Верно?

Не совсем так.

Говорить катастрофически сложно.

– Я не хочу говорить об этом, – вырываюсь из тисков Серёжи, торопливо бегу на кухню. Боюсь так долго оставлять Катю одну.

Он тормозит.

– А Катя? Где она?

– Здесь. Проходи. Она недавно вернулась из больницы.

– Как она? – он всё ещё топчется в прихожей, пока иду к плите и ставлю чайник на газ.

– Она ничего не помнит. У неё амнезия. Она ведь в коме была.

– Что? И не помнит, кто её сбил? – уточняет Серёжа.

– Если бы… Мы бы уже нашли эту мразь давно и на кол посадили. Я сама лично бы его или её на куски порезала.

Задумавшись, ничего не подозревая, я озвучиваю ответы на автомате.

– Вот ублюдки! Но главное, что мы вместе, Лина…

Вместе? Мы давно расстались! Не хочу больше никаких отношений.

Мысленно я подбираю фразы, чтобы поставить Сергея об этом в известность.

– Алин, нам надо поговорить. Я бы хотел извиниться. Дуростей таких тебе наговорил, тогда по телефону. Приревновал. Сильно. Пойми. Только недавно понял, что ты не виновата, оказывается. Кажется, ублюдки мне мозги отбили в фарш, поэтому я вёл себя как болван. Они пытали меня. Ломали. В чудовище превратили… Вот я и вспылили. Мразь я конченая. Давай поговорим, пожалуйста, – плачется он с порога. – Чаю нальёшь?

– Проходи.

Сначала выслушаю его унижения, а после пошлю на все четыре стороны. Довольно!

Да, представляю, как его там ломали. Как характер подорвали, как нервную систему изувечили. Но на меня не действуют эти оправдания. Я хочу одиночества. Хочу, чтобы нас с сестрой, наконец, оставили в покое.

Серёжа заходит на кухню, я вижу его силуэт боковым зрением, но, тем временем, продолжаю заваривать чай.

– Кать, это Серёжа, ты ведь его помнишь? – поворачиваюсь к сестре, а она голову поднимает и смотрит на Сергея.

Катя бледнеет за секунду. Её худенькое, измученное личико искажается чистейшим ужасом. Она смотрит на Сергея, как будто сейчас завопит, как будто черта из ада увидела. Сергей на неё смотрит, тотчас же меняется в лице до неузнаваемости.

Я ничего не понимаю! Что происходит? Что не так?!

– Лина! Ли-на! – сестра тычет в сторону Сергея пальцем. – Это о-он! Это в-ведь он! Я вспомнила! Я поняла! Прямо сейчас вдруг вспомнила! Его лицо увидела…

– Что такое, Катюша, что?

У сестры начинается приступ. Я падаю перед ней на колени, хватаю за холодные ладошки, сильно их сжимаю. Пальцы Кати трясутся, она сама вся трясётся и подскакивает на месте.

– Боже, успокойся! Что случилось? Сергей, звони в скорую! У Кати приступ!

Я бросаюсь к раковине и обратно к сестре. Умываю личико Кати холодной водой.

– Вот так, вот так. Сейчас полегчает. Дыши. Глубже. Давай!

Она дышит. Немного расслабляется. Смотрит на меня, и я в её глазах будто вижу кино из прошлого.

– В т-тот вечер… Это был он, Сергей. Он был с женщиной. В машине. Они ц-целовались. Это было после т-того, когда я подслушала твой разговор с похитителями. Я ничего тебе не сказала! Но я поняла, что Сергея похитили! А он… обманывал тебя. Никто его не похищал. Никто. Он развлекался с женщиной!

Пауза. Меня швыряет в ледяную прорубь. Я лечу в неё, опускаясь на самое дно.

– Н-нет…

– Это он меня сбил, Лина. Он! – Катя плачет, тыча пальцем в стоявшего за моей спиной Сергея.

Я слышу быстрые шаги и какой-то звон.

Оборачиваюсь.

Бах!

Боль. Огненная, мощная. До искр из глаз и гудящего шума в ушах.

Звон осколков. Катя кричит. Я падаю в темноту.

И больше ничего не слышу, не помню, не чувствую.

– Зря.

– Да пошёл ты, – цежу деду сквозь зубы, наплевав на правила поведения. На разницу в возрасте тоже плевать. На всё пле-вать.

Прогнал Лину, избавился от ядовитой, лживой твари, отравившей мою кровь. Но легче не стало. Сердце ноет так же, как в первый день после её изгнания.

– Ты так и не выслушал её, – талдычит мне дед. Постоянно твердит одно и тоже. – Не выслушал. У неё были оправдания. Веские причины…