Катерина Райдер - Исцели меня. Часть третья

– Чего ты добиваешься, Мишель? – после непродолжительной паузы, спросила я.

– Понять, что именно тобой движет, – угрожающе щёлкнул зубами вампир прямо перед моим носом. – Я бессмертный, но подставляться не намерен. То же касается и Адама. Между нами случалось всякое, но он по-прежнему мой лучший друг. Прости, mon amour, знаю, у вас любовь и всё такое, но я не позволю Блэку рисковать своей жизнью, если ты собираешься использовать нас в качестве живого щита.

Я опешила, ведь меньше всего на свете ожидала, что Дэ Шанель станет переживать за безопасность Адама. В прошлый раз они едва могли находиться в одной комнате, по крайней мере, Блэк вёл себя именно так. Однако в данную минуту Мишель был абсолютно серьёзен и искренен. Я видела это, чувствовала. Он не лгал и не притворствовал.

– Думаешь, я могу подставить собственного парня?

– Думаю, что в раю настали тёмные времена…

Моя бровь вопросительно изогнулась, вампир незамедлительно пояснил:

– Две спальни… Что бы это могло означать?..

– Хм, дай-ка подумать… – надменно прыснула я. – Что тебя это совершенно не касается?

Мишель расплылся в до противного сладкой улыбке и, скрестив руки на груди, сделал шаг назад, восстанавливая моё личное пространство. А затем его взгляд стал острым, опасным и отчасти презрительным.

– Злишься. Значит, тема больная. Что же, в душу лезть не стану, но предупреждаю, ты можешь на меня рассчитывать лишь до тех пор, пока вы с Адамом по одну сторону. Придашь нас, и я с удовольствием опустошу твоё смертное тело от крови, – и после этих слов моя, казалось бы, непоколебимая антипатия к вампиру внезапно полностью улетучилась, растаяла точно снег, случайно выпавший в начале октября.

Его абсолютная честность покоряла. Я так устала от нескончаемой лжи и недомолвок, что услышав правду, даже столь жестокую, испытала облегчение и благодарность, чего уже давно не случалось.

– Согласна, – не задумываясь, кивнула я, протягивая французу руку. – И обещаю, если подобное случится, перед «казнью» прикончу бутылочку «Колейта».

Мишель удивлённо вскинул бровь, но акцентировать внимание на упоминании портвейна не стал, молча склонил голову, охотно принимая рукопожатие.

– Что между вами произошло? – спросила я, не отпуская его руки.

– Разве Адам не рассказывал? – оскорблённо хмыкнул бессмертный и тут же самостоятельно ответил на вопрос. – Конечно же, нет. Но знаешь, думаю, будет правильнее, если твоим рассказчиком станет именно Блэк. Я заинтересованное лицо, могу исказить некоторые факты.

– Переживаешь, что моё отношение к тебе станет ещё хуже? – иронично усмехнулся я.

– Вовсе нет, ведь в этой истории не я главный злодей, – загадочно улыбнулся вампир, стремительно меняя тему. – А зачем ты пришла в галерею?

В этот момент я осознала, что всё ещё держу француза за руку и это не доставляет дискомфорта, напротив, мне спокойно, уютно, от того я и разорвала прикосновение немедленно – слишком стремительно менялись мои чувства к мужчине напротив.

– Хотела посмотреть картины. Зачем ты их рисуешь?..

– Оу, ma chère, это долгая и грустная история моего становления как вампира, явно не для вечера нашего воссоединения. Кстати, Адам вернулся, слышу, как грохочет его колымага у ворот. Так что беги-ка ты к себе в комнату, а то наша рок-звезда снова набросится на меня с беспочвенными обвинениями.

Заговорчески подмигнув, Дэ Шанель направился к выходу, насвистывая под нос незамысловатую мелодию. Вскоре и я покинула галерею, но мерзкое предчувствие беды, вызванное недавним сном, осталось, несмотря на то, что нам с Мишелем удалось расставить все точки на «и». Чему я, к слову, несказанно рада.

Прошло три дня. К моему огромному удивлению Мишель не закатывал никаких вечеринок, не приглашал в дом вампиров, а тех, кто гостил в красном крыле, попросил уехать, как отправил восвояси и большую часть слуг. Мне же было велено сидеть тихо и не высовываться, пока по дому слоняются лишние глаза и уши. Я сочла данную просьбу уместной, к тому же пребывание в особняке Дэ Шанеля напоминало отпуск в заграничном отеле. Еду на выбор приносила горничная по звонку, новостями снабжал Адам, досуг скрашивал телевизор и интернет. Единственное, что тревожило, да мешало спать по ночам – мысли о Блэке. Слова Мишеля про «злодея» врезались в мозг острой иглой и болезненно царапали разум, стоило лишь скользь вспомнить наш разговор в галерее. Пару раз я пыталась выведать у Адама правду, недвусмысленно намекая на то, что пора бы уже ввести меня в курс дела, но Блэк всегда находил дела поважнее, исчезая при упоминании Мишеля и их «туманного» прошлого, точно звёзды в предрассветный час.

Сегодня мы впервые должны были «ужинать» все вместе. Предстоял долгий разговор, сверка полученной информации и составление плана на ближайшее будущее. От Адама я уже знала о первых предпринятых шагах. Дэ Шанель задействовал свои шпионские каналы, через которые скупал краденые раритеты искусства. Разместив липовую информацию в закрытых базах перекупщиков, он дал ориентировку на Бруни, сделав его крупным подпольным коллекционером, и пустил слух о мече Лилит, заявив, что охотникам «Лупус Дей» удалось отыскать проклятый клинок. Теперь каждый уважающий себя бессмертный следил за передвижениями братства, а мы получили шанс выяснить, где базируется главный штаб ублюдков. Если саркофаг у них то, как сказал Мишель: «нам остаётся всего-то найти «волшебную кочергу» и засунуть её спящему праотцу по самое не балуй». Данный расклад меня полностью устраивал. Быстро, действенно, безопасно.

Около десяти вечера в дверь постучали. Я думала, пришёл Адам, чтобы проводить меня в гостиную, но посетителем оказалась Мари́. Как всегда безупречная, яркая, завораживающая своей страстной холодностью. За прошедшие четверо суток мы ни разу не встречались. Мишель нагрузил вампиршу поручениями и времени на визит вежливости у неё не нашлось. Именно Мари́ отвечала за поиски Алекса, вела переписки с подставных аккаунтов и собирала данные. Теперь же она стояла на пороге моей спальни с парой элегантных туфель в одной руке и чёрным чехлом, под которым наверняка скрывалось умопомрачительное платье, в другой. Её проницательный взгляд прошёлся по моей фигуре, оценивая каждый дюйм изменившегося благодаря изнуряющим тренировкам тела, затем ненадолго застыл на военных ботинках и поднялся к глазам. На губах бессмертной промелькнула еле уловимая улыбка.

– Подумала, ты захочешь принарядиться после нескольких дней заточения, но вижу, что за прошедшие годы твоё женское начало окончательно задохнулось под тракторной подошвой, – вместо приветствия, сказала она и положила свою ношу на кресло за ненадобностью.