Наталья Андреева - Любовь.ru

— Понятно, — поежилась Люба.

— Деликатная вы женщина. Замужем, нет?

— Вдова.

— Извините. Я уж было подумал — старая дева. Короче, история эта сложная и запутанная. И разобрать, отчего и почему так все случилось, невозможно. Когда Серега сделал глупость и свя­зался с Осокиным, ему надо было все рассказать мне с самого начала, как на духу. А не тогда, когда Осокин юриста нанял, чтобы оттяпать от нашей трехкомнатной кусок жилплощади. Это его игры, Гулька была просто пешкой, поэтому на нее зла не держу. Я пошел к Осокину и сказал ему, где работаю. Попугать хотел, а он, сволочь... Пред­ложил оставить в покое моего брата взамен за информацию, которую я буду ему потихоньку сливать…

— И вы согласились?

— А что тут такого? И какая это была ин­формация? С детства не люблю богатых. Ну кого осокинские парни грабили? Пролетариев? Ин­теллигенцию вроде вас? — Дмитрий согнутым пальцем постучал по деревянному подлокотни­ку старого кресла. — Грабили они осокинских знакомых, бизнесменов, которые в свою очередь не стесняются грабить тех, кто на них работа­ет. Серега уже много лет болтается в частных фирмах. Сколько раз его кидали? Сколько недо­плачивали? Если хозяин на шестисотом «Мерсе­десе» поехал, это значит, что много еще людей по-прежнему ходит пешком. И долго еще будет ходить.

— А честно на «Мерседес» заработать нельзя?

— Честно — нет, — уверенно сказал Дмит­рий.

— Значит, вы, современный Робин Гуд, до­говорились с одним преступником, чтобы тот безнаказанно экспроприировал награбленное у других?

— Здорово вы повернули. Начинаю уважать психологов. Но я еще не сказал, что рассчитывал со временем Осокина посадить. Я, между про­чим, доложил начальству, что внедряюсь в бан­ду. Всей правды, конечно, не сказал, но дело все равно неожиданно повернулось. Пришел я как-то к Осокину, а его дома нет. Ну, мы с Гулей, значит, расположились в комнате...

— И тут пришел Осокин.

— Мелодрама, да? Только он не ревнивый муж, а я парень крепкий и с балкона кидаться не стал. Осокин, конечно, стал выступать, Гуль­ка—в слезы. «Я его люблю», — кричит. Меня то есть. Точно мелодрама. Я на это дело посмотрел, посмотрел и говорю: «До свидания, граждане, вы УЖ сами тут как-нибудь разбирайтесь, кто кого любит», и добавил, что у меня теперь столько компромата на Осокина — пусть только попробу­ет тронет Серегу. Ну а Осокин тут стал кричать, что брат мой мало того что дурак, еще и импотент недоделанный. Тут-то у меня в глазах и потем­нело. За Серегу я кому хочешь глотку заткну. Сцепились мы с Осокиным, я со злости шарахнул его по голове первым, что подвернулось под руку. Думал, что не сильно.

Дмитрий Иванов вытянул перед собой руки, внимательно на них посмотрел. Несколько раз сжал и разжал пальцы, и Люба подумала, что необязательно было хвататься за бронзовое пресс-папье. Можно- было и голыми руками.

— Обычная драка, — негромко продолжал Дмитрий. — И, между прочим, он сам подначил. Зачем про брата так сказал? Но Гулька молодец. Никакой истерики, сразу же стала отпечатки везде вытирать. Кухонным полотенцем. А потом сказала, что позвонит в милицию, и все стрелки переведет на осокинских ребят. «Иди, говорит, я все сделаю». И сделала. Когда парни после смер­ти хозяина зашли к ней добро делить, отдала без звука, что просили. Портсигар золотой, кол­лекцию старинных монет. Сказала, что осталь­ное — в тайнике, и она отдаст после. А тут уж я вступил в дело и вместе с ребятами осокинскую группу задержал. Улик хватило с лихвой. Даль­ше уже было дело техники, чтобы ребята все на себя взяли. Даже убийство Осокина.

— И дачу Алины Линевой, — усмехнулась Люба.

— Дачу кого?

— Вы слышали про украденное дорогое бриллиантовое колье, которое Осокин подарил актрисе?

— Колье? Гулька что-то говорила. Не только про колье. Побрякушки ей покоя не давали. Как заговорит про бриллианты, так глаза блестят.

— Оно у Гульнары? Колье?

— Да что вы все про какое-то колье! Не видел я никакого колье!^

— А остальные вещи? Ведь был же у Осокина тайник?

— Послушайте, я с ней награбленное делить не собирался. Девчонка и так висит на волоске.

Эти ребята когда-нибудь выйдут из тюрьмы, ду­маешь, они простят Гульке. Она потому за меня и цепляется. Звонит каждый день, то слезы льет, то просто в трубку дышит. Ей страшно.

— А вы их не боитесь?

— Я? Нет. Во-первых, я — закон. Представи­тель власти. Во-вторых, год добровольцем отслу­жил. В горячих точках. Если бы я за жизнь свою боялся, меня бы, как и многих, в гробу оттуда привезли. Смерть трусов не любит. А отчаянных, напротив, уважает.

— С чего такой вывод?

— С того, что я до сих пор жив. И то, что я мужик, а не тряпка.

— А Осокина бронзовым пресс-папье по го­лове?

— Я ж говорю: в глазах потемнело. Как это у вас называется? А, доктор?

— Состояние аффекта. И не мне вас судить.

— Фу ты, как пышно! Проще надо быть, доктор. Короче, я вам все рассказал. Теперь вы скажите, зачем раскапываете дело, по которому приговор уже вынесен?

— Вы знали Олега Петрова?

— Петрова? Нескольких Петровых знал, точно.

— Мой муж — Олег Анатольевич Петров. Следователь, ведущий дело о его убийстве, уве­рен, что именно Олег наводил грабителей на квартиры осокинских знакомых.

— Бред. Конкретно: бред. Никакого Олега Петрова в этом деле не было. Убили его, гово­рите?

— Да.

— И вы, как честная вдова, хотите знать правду? За расследование взялись, людей стали тревожить. Хотите, я вам помогу?

— Взамен того, что я никому не скажу о том, что вы убили Осокина? — усмехнулась Люба. — Ловко это у вас получается. А сами поставите в известность начальство о том, что какая-то не­нормальная баба лезет не в свое дело?

— Не люблю умных женщин, — поморщился Дмитрий. — Они во всем ищут подвох. Значит, вы думаете, что я полное дерьмо?

— Вы человека убили.

— И не одного, доктор. И цену такой штуки, как жизнь, знаю хорошо и не понаслышке. Ког­да говорят, что нет ей цены, это правильно. Но с какой стороны посмотреть: нет, потому что бес­ценна, или потому, что совсем ничего не стоит? И мы с вами, доктор, как раз по разные стороны по этому вопросу стоим.

— И вы, конечно, думаете, что правы.

— Я не думаю. Мне не положено. Я просто живу. Но брата моего не трогайте. Он всю ночь женщин плохими словами ругал, и вас в первую очередь. Ну-ну, не надо снова морщиться, я не собираюсь их повторять. Между прочим, Серега первый раз в жизни был со мной таким откро­венным.

— И вы тут же примчались сюда. Адрес как узнали?

Дмитрий рассмеялся, покрутил пальцем у виска:

— Точно, ненормальная. Хотите, оставлю но­мер моего сотового? С такими дамочками порой случаются большие неприятности.

А с чего это вы вдруг кинетесь мне на помощь?