Наталья Андреева - Любовь.ru

— Убивайте, — повторила она. — Ну?

— Точно, не в себе баба. — Он пружинисто поднялся и стал отряхиваться. Потом сказал: — На всякий случай: я — Иванов. Дмитрий Иванов.

— Я не глухая.

— Да? А почему тогда мне десять минут при­шлось звонить в дверь, прежде чем услышать «кто там»?

— Я вас не знаю.

— Я вас тоже. Какое совпадение, да? Зачем вы ковыряетесь в уголовном деле? Да еще и мо­его брата к нему приплели. Почему? У него и так хватает этих... комплексов. Кто вы такая?

— Что вы знаете о его комплексах, — усмех­нулась Люба.

— Это только Серега думает, что никто ни­чего не знает. Подумаешь, тоже мне тайна, что у него с бабами проблемы!

— А у вас нет, да?

Дмитрий Иванов, прищурившись, посмотрел Рна нее. В прихожей, где свет единственной лам­почки пытался пробиться через полугодовую пыль, осевшую на плафоне, разглядеть его как следует было трудно.

— Проходите в комнату, — отступила Люба в сторону.

— Спасибо.

Покосившись на нее, Дмитрий прошел вперед. Светящийся экран монитора он отметил сразу же:

— Ого! И днем работаете?! Интернет, посла­ния по электронной почте, мозги пудрите таким, как мой братец. А вот я ничего в этом не понимаю. Я парень простой, не заумный, зато и комплексов себе не придумываю.

Наконец-то Люба внимательно его рассмо­трела. Иванов-младший и ростом был пониже старшего, и лицом попроще, и в словесных Упражнениях гораздо примитивнее. Но в том, что Дмитрий Геннадьевич Иванов очень уверенный в себе человек и никакие комплексы его не муча­ют, сомневаться не приходилось. Именно рядом с такими мужчинами женщины чувствуют себя очень надежно. Люба тоже совершенно успокои­лась: этот не убьет. Нет в Иванове-младшем ни­какого внутреннего надрыва. Цельная личность со знаком плюс, хотя и без особых изысков.

— Я пришел с вами договориться. По-хоро­шему.

— О чем договориться?

— Вы зачем-то копаете убийство Осокина. Одна или в компании?

— В компании.

— Я так и думал.

— Если вы работаете в милиции, то почему не знаете капитана Самохвалова?

— Милиция, она большая, — усмехнулся Дмитрий. — Одна ее часть борется с отдельными преступниками, другая — с преступностью орга­низованной.

— Хорошо борется, — усмехнулась Люба. — Бандитов предупреждает.

— Что вы об этом знаете? — сразу же насто­рожился Дмитрий.

— Значит, вы работаете в районном управ­лении по борьбе с организованной преступ­ностью?

— А я уж было подумал, что вы читать не умеете.

— Слово РУБОП разобрала. Буквы были крупные. Но понять, почему вы пришли, все равно не могу. Хотя... Снова за брата хотите до­говориться?

— Почему снова?

— К Осокину же ходили.

— Вот оно, значит, как. Сесть можно?

— Пожалуйста. — Она кивнула на старое кресло.

Дмитрий Иванов опустился в него неслыш­но, так, что ни одна рассохшаяся деревяшка не скрипнула. Вообще, движения у него были уди­вительно ловкие, сильные и точные. Люба вдруг подумала, что, если эти пальцы сожмут ее горло, оно тут же хрустнет, словно яичная скорлупа. Сильный, спортивный парень, коренастый, плот­ный, хотя и не очень высокий.

— Так кто под меня копает? А? — спросил Дмитрий. — Этот ваш Самохвалов?

— Да.

— А вы тогда кто?

— Я? — Люба слегка растерялась. — Да, соб­ственно, никто. Женщина.

— Частным сыском, значит, занимаетесь. А я думал, это только в кино бывает. Сидит себе такая дамочка, клавишами клацает, в монитор поглядывает и все про всех знает. Придушил бы я вас, как котенка, чтобы не путались под ногами. Только я хороший. Мама с папой так воспитали. Женщин убивать нельзя. Уж очень они слабые, женщины. Так?

Дмитрий посмотрел на нее очень вниматель­но. И Люба вдруг заметила, что глаза у него не­большие, но яркие, светло-карие, с зелеными прожилками и точечками, словно отмирающие осенние листья. Опасные глаза.

— А кого можно? — тихо спросила она. — Ко­го можно убивать?

— Я так понял, что много вы знаете. Догада­лись, значит. А я сначала обрадовался, что Сере-га обратился к психиатру.

— К психологу, — поправила Люба.

— Один черт. Лечит — значит, врач. А у Се-реги точно, «крыша» слегка поехала. И, глав­ное, никак не могу понять: с чего? В детстве я ему немного завидовал. Да что там немного! Здорово завидовал. Особенно когда понял, что и ростом и рожей не вышел. Но именно поэтому я стал смотреть на жизнь гораздо проще. Мне-то не надо было каждый день доказывать, что я супермен. Я просто жил. Ел, пил, спал, рос, потом с девушками встречался. Никого не уго­варивал, потому что говорить красиво не умею. Сами в постель прыгали, извините за грубость. А не женюсь, потому что не хочу вперед стар­шего брата. Я же видел, что с Серегой что-то не то. Но вместо того чтобы со мной откровенно поговорить, он стал вдруг от меня шарахаться. А я за брата...

Он вдруг замолчал, сжав деревянные под­локотники кресла с такой силой, что пальцы по­белели.

— Ведь это я из-за Сереги стал спортом за­ниматься. Ни в чем не хотел уступать старшему брату. На турнике болтался, пока не свалюсь от усталости, все думал -— вырасту побольше, — Дмитрий снова усмехнулся. — Не вырос, но мус­кулатурой оброс... Люблю я его. Родная кровь. А бабы, что бабы? Хоть Гульку взять. Девчонка хорошая, но трепло. Ведь это она мне сказала, что Серега — импотент.

— Глупость какая!

— Да? Наврала, значит? А я человека из-за этого убил. — Он сказал это очень спокойно, как о деле обыденном, которое приходится выполнять изо дня в день.

— Осокина?

— Его. Если бы он, сволочь, Серегу не трогал, все бы обошлось как-нибудь. Ну, застал он меня со своей Гулькой, так не любил же он ее. Актрисе своей побрякушки дорогие дарил, а Гульке ниче­го. А она девочка с характером.

— Значит, это к вам Гульнара приходила, а не к Сергею?

— Куда приходила? — не понял Дмитрий.

— Домой.

— Приходила. Чай с родителями пила, раз­говоры разговаривала. Любовь с первого взгляда, да? — смешно передразнил он. — Только я на Серегино не зарюсь. Когда он женился на Гульке, я подумал, что это у них серьезно. И прописку ей сделать согласился. Я первое время верил, что они с Серегой действительно муж и жена. Радовался. Мол, конец проблеме. У брата жена красавица, не будет больше завидовать младшему брату, кото­рый по бабам шляется как неприкаянный. А тут Гулька стала мне на шею вешаться. Звонила, зво­нила целыми днями. Это она любит. Звонить. И го­ворит все время как-то странно. «Да», «нет», «не знаю». А то просто молчит и слушает. И дышит.

— Но вы все-таки стали с ней встречаться?

— Встречаться? Скажите лучше спать. Раз Уж у нас частная консультация, я вам как на ду­ху. Как врачу. Так?

— Тогда как же ваше благородство? Любовь к брату? Девушку-то у него увели.

— У мужика мозги когда в голове, а когда и...