Джастин Дэвис - Лучшая месть

– Ты заслуживаешь…

– По-моему, я говорила тебе, какое решение ты не должен принимать.

– Джесс…

– Не должен, если не собираешься позволить ему выиграть.

Джесса была по-своему безжалостна и решительна. Она оставила бы это поле битвы с победой или не оставила бы его вовсе.

– Если ты позволишь тому, что он сделал с тобой, руководить твоей жизнью, – свирепо сказала Джесса, – значит, он выиграет, Дэм. Злой монстр добьется того, чего хотел. Он сломает тебя.

Дрожь усилилась, а внезапная слабость вынудила его опуститься на колени. В тот же момент Джесса оказалась на коленях рядом с ним, поддерживая его.

– Пожалуйста, Дэм, не позволяй ему выиграть. – Ее голос звучал напряженно.

Сент-Джон не мог говорить, и Джесса благоразумно не давила на него. Ему казалось, будто она держит его, не давая эмоциям разорвать его на части.

В тот момент, когда Сент-Джон увидел ее в золотом луче солнца, он осознал, что не может больше существовать так, как существовал последние двадцать лет. Ему предстоял более трудный выбор, чем думала Джесса. Он либо выполнит ее просьбу, либо умрет.

– Я хочу, чтобы ты подумал кое о чем, – продолжала Джесса. – Подумал о своем отце, сидящем в камере, где ему самое место, зная, что он побежден. А потом подумай о его злобной извращенной улыбке, когда он узнает, что все-таки уничтожил тебя.

Сент-Джон опять задрожал, так как образ, нарисованный Джессой, был слишком ярким, а память об этой улыбке – слишком четкой. Олден улыбался бы именно так, зная, что сын, над которым он издевался, проиграл битву.

И в этом лесу, залитом солнцем, которое поблескивало на поверхности озера, Сент-Джон понял, что не хочет умирать. Джесса была права. Если он позволит прошлому управлять собой, ублюдок выиграет. Он может покончить со всем здесь и сейчас, а не позволять ему и дальше калечить его.

«Он не заслуживает ни единой унции твоей энергии. Но мы заслуживаем».

Сент-Джон вновь содрогнулся. Был ли он глуп, осмеливаясь желать чего-то большего, чем жизнь за стенами, которую он создал для себя? И еще глупее, думая, что, возможно – только возможно, – магия «Редстоуна», которая свела воедино столько людей, поможет и ему?

Не то чтобы Сент-Джон не знал, чего хочет. Объект его желаний был рядом, давая поддержку, которую он имел в детстве, когда она была ребенком. Он хотел всего, что она может дать ему, – ее любви, тепла, нежности, смелости…

Сент-Джон понимал, чего ему недостает, – ее смелости. Смелости отказаться дать злобному извращенцу власть над ним. Смелости оставить позади прошлое. Или, по крайней мере, обнести его настолько глухой стеной, чтобы оно засохло и умерло от отсутствия внимания и корма.

Прошло много времени, прежде чем Джесса сказала:

– Я беру свои слова назад.

На мгновение спазм в животе вернулся, когда Сент-Джон подумал, что она наконец увидела свет и передумала, решив расстаться с человеком, слишком травмированным для ее солнечной доброты. Но вновь обретенные знание и вера отогнали прочь эту мысль – такие, как Джесса, не сгибаются ни при каких обстоятельствах. И следующие ее слова доказали его правоту.

– Ты должен принять другое решение.

– Какое? – Он был удивлен спокойствию своего голоса.

– Я знаю, что связана в твоем уме с плохими временами. Всегда ли я буду напоминать тебе о них? Сможешь ли ты избавиться от этого?

– Ты единственное, что я хочу сохранить из прошлого.

– Ты не сумеешь преодолеть то, что случилось с тобой. Ты можешь только научиться жить с этим. «Редстоун» стал для тебя семьей, которой у тебя никогда не было. Ты доверяешь им. Это само по себе чудо.

Так оно и было. Он не осознавал этого, пока не вернулся в Сидар.

– Я знаю, – продолжала Джесса, – что тебе понадобится время от времени приходить в какое-нибудь место вроде этого, чтобы заново строить эти стены. И я готова с этим смириться.

Сент-Джон чувствовал, как все его тело стискивает какая-то яростная сила, вызванная ее словами и невероятным пониманием. Раньше он не нуждался в том, чтобы возводить стены заново, так как никогда не был достаточно близок к кому-то, для кого это имело значение.

– Я буду с этим мириться, покуда мы сможем проводить достаточно времени в других местах, – снова заговорила Джесса. – Джош говорит, что ты работаешь слишком напряженно. Что ты никогда не спишь.

– Сон… не всегда хорош.

– Кошмары? Думаю, я знаю, как с ними справиться. – Она бросила на него взгляд, от которого его пульс участился. – Поэтому ты должен решить, хочешь ли ты меня. Хочешь ли, чтобы мы были вместе?

Сент-Джон сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться, и посмотрел в ясные и честные глаза Джессы. Глаза, в которых он мог видеть будущее, шанс на то, о чем он никогда не осмеливался мечтать. Но ее взгляд придавал ему смелость.

– Хочу больше всего на свете, – медленно произнес Сент-Джон.

Он видел по ее лицу, что она поняла его чувства. Поняла, что он хочет этого еще больше, чем хотел уничтожить человека, едва не уничтожившего его.

– Дети. Я не могу…

– Я видела, каким ты был с Тайлером, меня это не беспокоит. Мы можем усыновить ребенка. Или, если хочешь, будем выращивать собак.

– Работа.

– Знаю. Ты должен быть там. Пройдет некоторое время, пока маме станет лучше. Но я всегда хотела увидеть Калифорнию.

– Выборы.

– Я отозвала свою кандидатуру. – Джесса усмехнулась. – Учитывая обстоятельства, горсовет назначил временного мэра.

– Кого?

– Дядю Лэрри.

Сент-Джон заморгал и почти улыбнулся.

– Все равно я никогда по-настоящему не хотела быть мэром, – добавила Джесса.

– Именно такой человек и должен им быть.

– Тот, кто не хочет власти? Согласна. Лэрри смотрит на это как на временное, но необходимое неудобство в его жизни. Думаю, это правильная позиция.

Она протянула руку и провела пальцами по шраму. Он вздрогнул при ее прикосновении, не сумев скрыть реакцию, да он и не особенно этого хотел.

– Ты больше никому не будешь принадлежать, Дэм.

Сент-Джон покачал головой:

– Неверно.

– Что?

Он знал, в чем собирается признаться, и знал, что это правда.

– Буду принадлежать тебе. Хочу этого. Улыбка, осветившая ее лицо, заставила его подумать о долгой череде дней, когда он будет просыпаться под эту улыбку. Голосом, дрожащим от эмоций, Джесса произнесла:

– Я люблю тебя, Деймерон Сент-Джон. Так же как любила Эдама Олдена. И всегда буду любить.

Он судорожно сглотнул.

– Знаю. И это заставляет меня чувствовать себя так, как… как впервые в жизни… Я… Господи, Джесс, неужели это чувство и есть любовь? Оно такое огромное, что вот-вот разорвет меня на куски.

– Именно это и есть любовь.

– Тогда я…

Он не мог вымолвить и слова. Но для Джессы это не имело значения. Она просто смотрела на него, улыбаясь.