Нора Робертс - Ночной дым

— Тридцать три, — с гордостью ответил Рай. — Но кто их считает?

— Эллисон. — Натали не сказала ему, что тоже вела счет. Она не спеша вышла на середину площадки. — Насколько я понимаю, вы каждый год боретесь за первенство с «Гончими»?

— Да, матч проходит раз в году. Выручка от продажи билетов идет на благотворительные цели… Но мы-то выходим на паркет главным образом ради того, чтобы задать друг другу хорошую взбучку.

Опустив голову, Натали ударила ладонью по мячу, он отскочил от пола.

— Ты никогда не говорил о том, что до сих пор играешь… Во всяком случае, пока не приехала Эллисон.

— Да. — Он с интересом наблюдал за ней. Если он не ошибается, в ее голосе угадывается досада. — Да, точно не говорил.

Натали круто развернулась к нему:

— Почему?

Удивляясь ее досаде, Рай почесал щеку:

— Не думал, что ты любишь баскетбол. Она вызывающе вскинула подбородок вверх:

— Вот как?

— Баскетбол ведь не опера и не балет. — Он пожал плечами и сунул руки в карманы. — И не модный французский ресторан.

Натали заставила себя сосчитать до пяти.

— Ты что же, по-прежнему считаешь меня снобкой?

«Осторожно, Пясецки, — предупредил он себя. — Она явно что-то задумала!»

— Не совсем. Но мне трудно представить такую шикарную красотку, как ты… ну, скажем, на баскетбольной площадке.

— Такую шикарную красотку, как я… — повторила она, молниеносно вставая в стойку и посылая мяч в корзину. Мяч звонко ударился о паркет. Обернувшись, Натали с радостью заметила изумление на его лице. — Интересно, — заговорила она, ведя мяч, — что ты имеешь против шикарных красоток, Пясецки?

Рай успел вовремя вынуть руки из карманов и поймать мяч, который она с силой метнула прямо в него. Он тоже послал ей мяч со всей силы — и удивленно покачал головой, когда Натали взяла пас.

— А ну-ка, еще! — приказал он.

— Как скажешь. — Натали зашла за трехочковую линию, прицелилась и выполнила бросок. Мяч со свистом влетел в центр обруча. Она широко улыбнулась.

— Так-так-так… — На сей раз Рай сам подобрал мяч. Натали удивляла его все больше и больше. — Длинноножка, я в отпаде! Ты меня просто сразила наповал. Может, сыграем один на один?

— Отлично! — Натали пригнулась и побежала за ним, пытаясь отобрать у него мяч.

— Знаешь, я не…

Быстро, как змея, она метнулась к нему и отобрала мяч. Затем обвела его и выполнила безупречный бросок.

— Счет один — ноль в мою пользу, — сказала она, возвращая ему мяч.

— А ты неплохо играешь!

— Не просто неплохо, а очень неплохо! — Отбросив челку со лба, она умело поставила блок. — В колледже меня приглашали в сборную штата… На первом и на последнем курсе я была капитаном команды. Как ты думаешь, в кого у Эллисон такая тяга к баскетболу?

— Ладно, тетя Нат, давай играть.

Рай снова ринулся в атаку. Натали не отставала, бежала за ним как приклеенная. Рай залюбовался ее движениями. Какая она гибкая и сильная! И… очень агрессивная. Наверное, он отстал от жизни. Он не догадывался, что женщины умеют играть в баскетбол не хуже мужчин.

И бороться под щитом она тоже умеет, подумал Рай, когда Натали с силой врезалась в него. Нахмурившись, он потер грудь в том месте, куда ударило ее плечо. Глаза ее ярко сияли, как сказочные огни Изумрудного города.

— Это фол!

Натали вырвала у него мяч и ловко забросила его в кольцо.

— Не вижу рядом никакого судьи!

У нее было преимущество, о чем знали оба. И дело не только в том, что Рай выложился на матче. Натали успела изучить его технику и излюбленные приемы.

Он вынужден был признать: Натали играет лучше, гораздо лучше, чем половина полицейских, с которыми он сегодня сошелся в решающей схватке. Жаль, что она сама прекрасно об этом знает.

Он решил не отдавать ей победу, но ему пришлось нелегко. Натали ловко уворачивалась, бегала быстро и грациозно. А разницу в росте она возмещала старомодными ударами в живот.

Они попеременно вели в счете. Раскрасневшись, Натали закатала рукава свитера. Когда они сошлись под щитом, она прижалась к нему всем телом и не спешила отходить.

Как она и рассчитывала, кровь у него закипела. Тяжело дыша, он подобрал мяч и посмотрел на нее в упор. Ее губы изгибались в вызывающей улыбке, лицо пылало, волосы растрепались. Рай готов был съесть ее заживо.

Не дав даже пискнуть, он схватил ее за талию и взвалил себе на плечо. Свободной рукой он успел забросить мяч в корзину. Натали только расхохоталась:

— Вот сейчас точно был фол!

— Не вижу рядом никакого судьи. — Рай не спеша перехватил ее, начал спускать на пол. И замер, когда их лица очутились на одном уровне. Одной рукой он схватил ее за волосы и жадно прильнул к ней губами.

Ей показалось, что в легких совсем не осталось воздуха. Распахнувшись ему навстречу, она жадно ответила на его поцелуй.

Кровь гулко стучала у него в ушах; голова кружилась — он пошатнулся и едва не упал. Проснувшееся желание захватило его врасплох. Оторвавшись от ее губ, он лизнул ее шею.

— Здесь есть подсобка; она запирается на ключ.

Натали нетерпеливо дергала его за рубашку, дыша часто и неглубоко.

— Тогда что мы здесь делаем? — Она куснула его за мочку уха.

— Хороший вопрос.

Снова взвалив ее на плечо, он выбежал из зала. Они очутились в узком коридоре. Изнывая от желания, он повозился с замком, выругался, распахнул подсобку. Потом торопливо запер дверь изнутри. Они очутились в тесной каморке, где лежал спортинвентарь и пахло потом.

Натали нетерпеливо дернула его за волосы, разворачивая к себе. Он отчаянно озирался по сторонам, ища хоть какое-то подобие кровати.

В конце концов он сел на скамью штангистов, держа Натали на коленях.

— Я чувствую себя как подросток, — пробормотал он, расстегивая на ней джинсы и радуясь ее горячей, влажной, трепещущей плоти.

— Я тоже… — Сердце ее билось, как молот. — О, как я тебя хочу! Скорее!

В нетерпении они срывали друг с друга одежду, швыряя ее куда попало. Сейчас не до красоты и изящных манер… Нет времени! Желание подхлестывало их. Натали стало так жарко, что ей казалось: она вот-вот взорвется, и от нее ничего не останется, кроме пустой оболочки.

Он ласкал ее шею, груди, бедра, возбуждая все сильнее. Ей хотелось, чтобы сладкая пытка длилась вечно. Все кругом пропало, кроме него и необузданного пламени, которое они разожгли вдвоем… Натали хотелось, чтобы это пламя стало еще жарче, еще сильнее.

Издав гортанный, какой-то кошачий звук, от которого кровь забурлила у него в жилах, она села на него верхом, и ему показалось, что у него остановилось сердце. Натали выгнула спину и закрыла глаза. Она заполнила собой и его зрение, и разум; он стал беспомощен. Потом она снова открыла глаза и посмотрела на него в упор.