Ширли Грин - Снежное пламя

О Господи, если бы можно было тотчас же убежать! Но это невозможно — за окном бушует пурга, которая и привела ее в этот негостеприимный дом.

— Итак, — сказал он негромко, заметив, как краска негодования залила ее лицо. — Давайте начнем с начала. Вас зовут Кристина.

— Да, Кристина! Но для вас мисс Кеннеди.

— А я думал, мы с вами уже подружились, — иронично заметил незнакомец, недоумевающе подняв брови.

Кристине захотелось кричать от возмущения. Она зло прищурила глаза, а мужчина, напротив, рассмеялся.

— Успокойтесь, мисс Кристина Кеннеди. Я не хотел вас оскорбить или задеть ваше самолюбие.

Успокойтесь! А какие у нее есть для этого основания? Она оказалась в нелепейшем положении для молодой женщины. Что она делает в постели незнакомого мужчины, как могла она очутиться в ней, да еще в чем мать родила?

Кристина пыталась связно рассказать, что же с ней произошло в пути.

— Тогда… — начала она и запнулась, от волнения не находя подходящих слов.

— Вы потеряли сознание, — подсказал он ей. — Я испугался, что вы обморозились, а, может быть, и скончались от переохлаждения. Я снял с вас мокрые вещи и затем окунул в горячую воду.

— Вы… что?!

— Только воздержитесь от этого неуместного негодования.

— Негодования! Я в бешенстве! Да вы права не имели…

— Это вы не имели права находиться здесь, — надменно возразил он. — Я пытался спасти вашу жизнь, вы были совершенно беспомощны. Смею вам заметить, вы далеко не пушинка, и нести вас на руках было не так-то уж и легко.

Это последнее замечание переполнило чашу терпения измученной и растерявшейся женщины.

Вот когда он задел ее чувство собственного достоинства!

— Ах, так! Я неуклюжий тяжелый бесформенный мешок, а не пушинка! И это все, что можете сказать после того, как…

— Я вовсе не хотел вас обидеть. Совсем напротив. Я собирался вам сказать, что вы удивительно красиво сложены. Впервые вижу такую совершенную фигуру!

— О-о! — стонала Кристина, — Вы по-прежнему не желаете осознать всю серьезность…

— Я-то осознаю, а вот вы нет. Вы могли умереть, мисс Кеннеди!

А ведь действительно могла. Кристина умолкла, потом еще выше натянула на себя одеяло.

— Долго ли я… спала? Незнакомец глянул на ручные часы.

— Ну, думаю, началась эта эпопея около полуночи, когда вы сломя голову побежали от меня и моей лопаты для расчистки снега. Сейчас четыре с лишним утра, так что несколько часов уже прошло.

Несколько часов. Лучше сказать — несколько дней. По крайней мере, так ей сейчас казалось.

Кристина привыкла всегда и везде оставаться хозяйкой положения, надеясь исключительно на себя. Но ей не приходилось сталкиваться с ситуацией подобной нынешней. Или с таким классическим типом супермена, каким был хозяин дома.

По его поведению кажется, что он не собирался посягать на ее честь. Более того, судя по всему, он действительно спас ей жизнь.

Но положение казалось совершенно безысходным, и Кристина это хорошо осознавала. А он — он даже пальцем не желал пошевелить, чтобы хоть как-нибудь помочь ей. Впрочем, следовало отдать должное его великодушию и гуманности — как-никак, он вынес ее, замерзающую, из снежного плена. И тем самым полностью искупил свою вину, когда без всякого сожаления выгнал ее, даже не удосужившись выслушать объяснение, почему она решилась побеспокоить его в собственном доме.

Господи! Что же в жизни этого человека произошло, что заставило его так грубо вести себя при первой встрече: угрожать, оскорблять, отказывать в естественной отзывчивости человеку, попавшему в беду.

Любопытство начало вытеснять из смятенной души страх, но Кристина все еще держалась настороже, кроме того, она не забывала, что лежала под одеялом совсем голая. Незнакомец же вел себя крайне любезно. Он вдруг добродушно рассмеялся, и Кристина подумала, что он умеет быть обходительным, когда захочет. Лицо его мгновенно просветлело, в глазах появился манящий блеск — нечто сексуально-азартное.

Н-да! На редкость сексуальный мужчина.

И от сознания этого Кристина ощутила себя еще более беспомощной, чем раньше.

— Четыре часа?.. В этой вот постели? С вами? — недоумевала она.

— Да.

— О Боже, нет!

— Со мной, но не в постели. То есть, я хотел сказать, в постели, но не со мной, — поправился он. — Извините за нескромность, но я действительно боролся за вашу жизнь, и не надо так на меня глядеть. Не скрою, что был момент, когда больше всего мне хотелось придушить вас. Но я привык к тому, чтобы мои женщины просыпались в добром здравии и светлом уме. Так что перестаньте тревожиться и оставьте пустые фантазии.

— Ничего я не фантазирую.

— А вы лгунья, — резко сказал он. — Говорите, что не боитесь, а сами лихорадочно представляете, что бы я мог вытворять с вами в этой постели.

— Прекратите издеваться надо мной! — закричала она, пытаясь заглушить страх. Шелковые простыни выскользнули из пальцев, и она торопливо поймала их и снова натянула на грудь, не сводя с него вопрошающего взгляда. — Я не лгунья, и я не понимаю, в чем вы меня подозреваете?

— Отлично, — примирительно сказал хозяин дома. — Вы не репортерша?

Кристину словно током ударило. Она и в самом деле репортерша. Но откуда он знает ее? И откуда эта уверенность, что он говорил с ней перед встречей, когда ничего подобного и в помине не было?

Чувство самосохранения подсказало ей, что признаваться в своей истинной профессии нельзя ни в коем случае. Чего доброго, он и в самом деле прямо голышом закопает ее в снег.

— Клянусь, не понимаю, о чем вы говорите. — Так, по крайней мере, она не лгала ему.

— И я не предупреждал, чтобы духу вашего здесь не было?

— По крайней мере, вашего разрешения я не спрашивала! — с достоинством ответила Кристина. — Я не нуждаюсь в чьем-либо разрешении, чтобы беспрепятственно ездить по общественным дорогам. Я всего лишь направлялась в гости к двоюродному брату. Это-то хотя бы вам понятно?

— Вполне, — сказал он и встал.

Кристина инстинктивно отодвинулась к спинке кровати — подальше от него. Он замер, и от его взгляда ей вдруг стало невероятно стыдно. У нее не было никаких оснований доверять ему, но она верила. Он сказал, что всего лишь отогрел ее, и она не сомневалась в этом. Кристина и сама не понимала, откуда такая убежденность — ведь доказательств того, что он маньяк, было достаточно. И все же интуиция подсказывала, что он не причинит ей зла. Щеки у нее опять зарделись.

— Извините! — сказала она тихо.

— Вы серьезно меня боитесь? — спросил незнакомец, на этот раз с любопытством и с настороженностью во взгляде.

— Нет. Я… я не боюсь. Хотя следовало бы.

И чуть не подпрыгнула на месте, когда он сел на кровать и близко, слишком близко наклонился к ней. Его глаза искрились как драгоценные камни. И улыбка сатира на лице!