Владимир Гурвич - И корабль тонет…

— Что же тогда «нет»?

— Человека мучит неудовлетворенность. То, чего он тут любил, или то, чего ему хотелось, но не получилось, требует воплощения при отсутствии возможностей. Это и ест тот ад, куда попадают люди. Это приносит безумные страдания.

— Что же тогда рай? И как туда взять билет?

— Если вы открываете в себе новые возможности, то они устраняют прежние желания. И тогда там вас ничего не беспокоит, вы наслаждаетесь состоянием блаженства. И вам не надо возвращаться на землю, вновь облачаться в плоть и кровь.

— Я ожидал худшего.

— Полагаю, вы не до конца прониклись перспективой того, что вас ждет.

— А если я пойду по вашему пути, все для меня будет иначе?

— Только пойти недостаточно, нужно еще дойти. А это долгий путь. Я по нему иду уже много лет, но еще очень далек от конечной станции.

— Полагаете, что не успею? — бросил Шаповалов на Шаронова острый взгляд. — Только честно.

— Полагаю.

— Н дойду, значит, не дойду. Я вас понял. Хотя и не постиг.

— Больше вопросов у вас нет?

— А черт его знает. Но задавать не хочется. Надоело говорить на эту тему.

— Вы помните, что в те годы творилось в стране. Все останавливалось или сразу рушилось, полки магазинов пустели, словно бы шла большая война, хотя не было и маленькой. Народ зверел прямо на глазах, люди гонялись по всему городу за самым обычным шмотьем. И чем хуже становилось, тем сильней я радовался. Я все больше проникался убеждением, что снова наступают мои времена. Этот режим себя исчерпывает, а, следовательно, уже совсем скоро он позовет для спасения новых людей, коль прежние сделать ничегошеньки не могут. А новые люди — это как раз такие, как я. Такова логика истории, а против нее не попрешь, даже если очень хочется.

Конечно, я не знал, как будут развиваться события, но на всякий случай предпринимал кое-какие меры. Удалось установить связи с местными чиновниками, от которых зависел мой бизнес. Но меня интересовал не столько он сам, так как я за него не боялся, а новые возможности, которые рано или поздно откроются.

Рассказчик замолчал, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Слушатели тоже молчали. Ромов внимательно рассматривал Шаповалова, поражаюсь тому, как стремительно ухудшается его внешний вид. Под глазами большие, явно не здорового происхождения, мешки, кожа лица серая, как плохая бумага, глаза потухшие. Да и в голосе нет былого напора и энергии, такое ощущение, что он звучит скорей по инерции. Что же такое с ним происходит?

Вид Шаповалова все больше его тревожил, так как подтверждал правоту Суздальцева. Сам-то хозяин яхты его нисколько не интересовал, но если с ним что-то нехорошее случится, прощай все обещанное. Вот пусть выплатит все до копеечки, а потом может и окочуриться.

Хотя с другой стороны, это был бы выход из безвыходного положения, вдруг метнулась мысль в противоположную сторону. Что ему делать со сценарием, ума не приложить. Если вскроется плагиат, а он непременно вскроется, ему, Ромову, не поздоровится. Большая вероятность, что его с позором отсюда вытурят. И так плохо и так не лучше.

Зазвучавший вновь голос Шаповалова оторвал Ромова от своих горестных размышлений.

— Меня давно теребила одна мысль: как бы сделать так, чтобы я особенно не надрывался, а надрывались бы другие, а я бы главным образом стриг купоны. И однажды решил приступить к действиям. Благодаря связям, сумел договориться об аренде земельного участка вокруг моей палатки. Благо в свое время я выбрал пустое место. В районе я наклеил объявления, что сдаю место для торговли. Не прошла и неделя, как у меня уже было несколько арендаторов. Тогда я стал клеить новые объявления: там-то открыт рынок, любые товары по дешевым ценам. Конечно, это была наглая ложь, цены были не такие уж дешевые. Но надо же привлекать покупателей. И они пошли, сначала совсем немного, затем все больше и больше. Вскоре я отдал в аренду и свою родимую палаточку. А сам занялся организацией торговли. Я понимал, чтобы мое предприятие процветало, нужно создавать каналы доставки. Причем, по низким ценам, это быстро привлечет целое море народу. Но требовался солидный оборотный капитал, нужны были связи на таможне.

Я собрал своих торговцев и поставил им, можно сказать, ультиматум: организуем нечто вроде компании, естественно, под моим чутким руководством, будем закупать товар за границей. Большая часть не согласилась, и я тут же разорвал с ними договоры аренды. Но об этом не слишком печалился; у меня было ощущение, что я избавляюсь от балласта. Треть пошла на мои условия; то были самые продвинутые и оборотистые. С ними я и создал нечто вроде кооператива, мы объединили часть наших капиталов. С этими деньгами я отправился в свой первый заграничный вояж. За несколько месяцев удалось найти места для закупок дешевых товаров и каналы поставок их в страну. Уже тогда таможенники за деньги были готовы сделать для вас все, что угодно. А когда в Москве и да и во всем огромном государстве царил один сплошной дефицит всего и вся, на моем небольшом рынке можно было купить почти все. И недорого. Правда, скоро стали появляться, как грибы после дождя, другие рынки. Но за тот период, что мы были в гордом одиночестве, успели словить хороший куш. К тому же завоевали неплохую репутацию. Мне пришла в голову простая мысль: наших людей, привыкших к хамскому обслуживанию, следует поразить прямо в сердце не просто вежливым обслуживанием, а настоящим сервисом. Я отыскал в городе человека, который знал, что это такое. Он стал учить продавцов на рынке. Видели ли бы вы, как они этому сопротивлялись, как будто он собирался заразить их страшной болезнью. Но когда буквально через месяц после начала этих уроков, у нас прибавилось посетителей примерно на треть, возникла очередь из желающих у него позаниматься.

Но как обычно долго дела идти хорошо не могут. Я давно вывел простую формулу: если все нормально, жди неприятностей, если все замечательно, жди беды. И она пришла в виде нескольких наглых и тупых парней. Вы уже догадались, что это были представители местной братвы. Они решили нас крышевать, а за это потребовали более чем солидный куш. Тогда это явление еще находилось в самом зародыше, это потом через пару лет вся страна разделились на два лагеря: те, кто крышуют, и те, кого крышуют.

Я уже имел дело с такой публикой. И немного знал, как с ней обращаться. Это меня и спасло. Я выторговал у них пару деньков. Но едва они ушли, тут же собрал торговцев, объяснил им ситуацию. И попросил: если они знают толковых, крепких ребят, которые за деньги готовы нас защищать, пусть немедленно посылают ко мне. Иначе нас будут грабить и грабить без конца. Лучше уж платить зарплату своим, чем дань чужим.