Ирада Нури - «Шанталь»

– Удивит? – в голосе графа прозвучал сарказм, – Розен, Господь с вами, опомнитесь же наконец! Гоните в шею непокорную девку, от которой постоянно одни лишь проблемы!

Окно снова распахнулось, но только лишь за тем, чтобы из него вылетел пюпитр, который пришелся как раз по спине пострадавшего, с трудом пытающегося подняться на ноги. Учитель вновь растянулся. Беспомощно шаря по земле, он пытался найти очки, слетевшие во время падения. Нащупав, он попытался нацепить их на нос, но тут же огорченно скривился: дужки сильно погнулись, а одна из линз треснувшая от удара, раскололась прямо у него в руках.

Выругавшись сквозь зубы, мужчина принялся собирать рассыпавшиеся ноты, когда к нему подошли маркиз под руку с графом:

– Месье Фулен, что произошло?

– Ваша подопечная, господин маркиз, совершенно не обладает никаким из положенных её рангу музыкальных талантов, о чём я имел неосторожность ей сказать. Как видите, подобная новость не вызвала в ней энтузиазма, и она соизволила собственноручно показать, что не желает продолжать брать у меня уроки игры на арфе.

– Но, месье Фулен…

– Простите господа, но ученик самого господина Люлли, ни при каких обстоятельствах не должен подвергаться тому стрессу, который, по вине вашей воспитанницы пережил здесь. Я ухожу, – несмотря на нелепый вид, он попытался гордо вскинуть подбородок, который от внутреннего волнения сильно дрожал, – и очень надеюсь, что больше никогда не столкнусь с подобным унижением.

Зажав ноты и пюпитр подмышкой, он собирался в знак прощания приподнять шляпу, когда обнаружил её отсутствие. Новехонькая, из коричневого фетра с плюмажем из двух страусиных перьев, она была его гордостью, которую он с удовольствием демонстрировал везде, где появлялся. Испуганно озираясь по сторонам, учитель тщетно пытался отыскать её среди кустов гардений, растущих под окном.

Будто угадав его мысли, распахнулась входная дверь, и из неё грациозно выбежала любимая гончая маркиза, держа в зубах ту самую шляпу. Хотя, ту ли? В тех лохмотьях, оставшихся от фетра и перьев, с огромным трудом можно было опознать то, что совсем недавно гордо красовалось на голове господина Фулена.

Вопль, что вылетел из горла разъяренного учителя музыки так напугал несчастное животное, что оно, пригнувшись к земле от ужаса, разжав зубы выпустило свой трофей, и поджав хвост, рвануло в сторону конюшни.

Это было последней каплей переполнивший терпение музыканта. Больше не сдерживаясь, и совершенно наплевав на последствия оскорблений знатных персон, мужчина разразился столь отменной площадной бранью, которой позавидовал бы любой матрос.

Проклиная всех и вся, клянясь жестоко отомстить, Фулен ураганом долетел до ворот, и плюнув на прощание, исчез из поля видимости.

Ничего не понимающие хозяева дома, с отвисшими челюстями глядели ему вслед. Но, вот, до них, наконец, начало доходить то, что только что произошло. Вспыхнув от гнева, Клермонт совершенно неделикатно выхватил из рук приятеля трость, и с воплем раненного зверя, понёсся в дом.

* * * * *

Считаете меня совершенно беспринципной и невоспитанной особой? Думаете, всё дело в замечании учителя о том, что я лишена каких-либо музыкальных талантов? Отнюдь нет! Негодяй был совершенно не так безобиден, каким пытался себя показать перед Розеном с Клермонтом.

Я целую неделю терпеливо сносила его похотливые взгляды и руки на своих плечах. Я готова была поверить, что он прижимается к моему телу сзади только для того, чтобы как можно лучше показать мне, как нужно перебирать струны. Но, как объяснить то, что трижды за сегодняшний день, его руки самым невероятным образом оказывались на моей груди? Да, первые два раза, я готова была принять за случайность, но в третий, уж извините, меня переклинило.

Я и сама толком не помню, что именно произошло. Словно в тумане, вспоминаю, как мой локоть въезжает ему в живот… Помню, как схватила его за грудки так, как учил меня Клод… Дальше – темнота!

Пришла в себя лишь тогда, когда Диана, любимица Розена, сунула свой любопытный нос в бальную залу, которую решено было временно превратить в классную комнату. Увидев забытую шляпу, я велела Диане отнести её Фулену.

Радостно виляя хвостом, та деликатно приняла зубами её у меня из рук, и спокойно потрусила вниз. Откуда же мне было знать, что перед тем, как донести вещь до адресата, негодница изорвёт её в клочья? Случайно выглянув в окно и увидев, в каком виде чудесная шляпа добралась до своего хозяина, я была шокирована не меньше его. Всё дальнейшее, не оставило у меня никаких сомнений, что наказание последует незамедлительно. При виде ворвавшегося в зал графа с тростью в руке, последние сомнения испарились.

Чудовищным образом нарушая этикет, я скрестила руки на груди и приготовилась к выволочке.

Глава 21

– Глупая гусыня! Нищенское отродье! До каких пор нам придётся терпеть твои бандитские замашки?

– Бандитские? Помилуйте, граф, я не сделала ничего такого, за что меня можно было обвинять в подобном, – стараясь сохранять хладнокровие, спокойным тоном ответила я.

– Ничего такого? – голос Клермонта сорвался на визг, – вы это слышали, Розен? Она имеет наглость утверждать, что всё, чему мы стали невольными свидетелями – это проявление вежливости.

Произнося свою речь, граф со злостью в глазах, шаг за шагом приближался ко мне. Уж не знаю почему, но я с первых дней вызывала в нём необъяснимый гнев. И, если остальные окружающие меня мужчины, включая маркиза, были готовы есть у меня из рук, то от графа исходили флюиды чистейшей ненависти, и только!

По мере приближения, его руки с такой силой сжимали трость, что даже с такого расстояния можно было заметить, как побелели костяшки пальцев. Намерения отходить меня тростью, были ясно написаны на его лице. Прищурив один глаз, как он делал всегда, когда был чем-то недоволен, он поднял трость вверх:

– Однажды, мадемуазель, я уже предупреждал вас, что со мной шутки плохи. Боюсь, моя природная мягкость и благородное воспитание ввели вас в заблуждение относительно того, как я могу поступить в случае вашей непокорности, ибо ваше поведение, к моему сожалению, ничуть не улучшилось. Что же, придётся показать вам, силу моего гнева, так сказать наглядно, чтобы впредь, навсегда отбить у вас желание вызывающе вести себя в светском обществе.

Несмотря на цветастую речь, смысл сказанного был таков: «Приготовься к порке, милая!"

Пороли меня, конечно часто. В монастыре, так почитай каждый день. Но, терпеть подобное унижение от Клермонта, да ещё за то, в чём моей вины не было … Нет уж, извините!

Заметив, как по мере приближения, трость заносится для удара, я, по-прежнему обманчиво спокойно стоящая на своём месте, подождала пока он приблизится на достаточное расстояние, а затем резко пнула стоящую рядом банкетку, на которой сидела во время уроков игры на арфе. Угодив прямо под ноги Клермонта, прелестная вещица сбила его с ног, и заставила во весь рост растянуться на полу.