Ирада Нури - «Шанталь»

Благодаря бродячему образу жизни последних месяцев, я относительно неплохо разбиралась в дорогах и сразу же выбрала верное направление. Я пробежала уже два квартала, когда внезапный окрик патрульных:" А ну стой, бродяжка!"– грозил серьёзно нарушить все мои планы.

Отбросив за спину клинок, и молясь, чтобы всё обошлось, я побежала в их сторону:

– Слава Господу, офицер, какое счастье, что вы здесь, – с ходу обратилась я к самому надутому из них, надеясь, что правильно угадала старшего.

– Стой на месте, – скомандовал он, и велев солдату посветить, подошел ближе.

От его взгляда не укрылось ничего. На мне была, хоть и прилично пострадавшая, но всё-таки достаточно дорогая батистовая сорочка, которая простой горожанке была попросту не по карману. Пряди распущенных волос падающие на лицо, мешали его обзору, и я откинула их назад, позволяя хорошенько себя рассмотреть.

По мере того, как взгляд его пробегался по открывшемуся виду, выражение его лица менялось.

– Красивая, – проговорил подошедший ближе солдат, державший факел, – и на бродяжку совсем не похожа, хоть и…

– Молчать! – рявкнул его начальник, и вновь уставился на меня.

Горячка, что охватила меня связи с последними событиями, постепенно стала спадать, и я почувствовала, как холод вновь стал проникать в тело через босые ноги и тонкую ткань одеяния. Обхватив себя руками, и стуча зубами от холода, я взмолилась:

– Господа! Я – Шанталь, воспитанница маркиза де Розена. Меня похитили в целях выкупа прямо из постели в особняке, но мне удалось от них сбежать. Прошу вас, помогите! Доставьте меня поскорее домой, клянусь, маркиз будет вам очень благодарен.

По лицу старшего, было трудно понять, о чём он думал. Было похоже, что он не особенно верит в ту байку, что я им наплела. Наконец, он сказал:

– Вот что, мадемуазель, вы пройдёте с нами в участок, – отметая все мои возражения, он продолжил, – я пошлю человека по тому адресу, который вы мне назовете. Если всё сказанное вами подтвердится, что же, буду рад оказать услугу столь важному вельможе. Ну, а если нет…

О том, что будет в случае "если", мне думать не хотелось. Я очень надеялась лишь на то, что действительно нужна маркизу с Клермонтом в их игре, и они не откажутся подтвердить мои слова.

Прибыв в участок, и завернувшись в одну из лошадиных попон, что любезно предложил мне старший офицер, я опустилась на одну из скамей, и под любопытными взглядами собравшихся, приготовилась к длительному ожиданию. Описывая особняк, я старалась вспомнить любую мелочь, которая способна была помочь поскорее разыскать моего "опекуна".

Не прошло и десяти минут после нашего появления в участке, как пришла тревожная весть: "двор чудес", что располагался на улице Реамюр – горит. Десятки нищих и оборванцев высыпали на улицы оставшись без крыши над головой. Офицер довольно потер руки – шеф полиции, господин де ла Рейни уже давненько искал случая разворотить это гнездо отбросов, надёжно охраняемое головорезами Фонтаны. Теперь, когда их вотчина сгорела, можно было с уверенностью утверждать, что с ещё одним наиболее опаснейшим кварталом, по которому и днём-то ходить было небезопасно, покончено.

Не обращая на меня внимание, он достал из-под стола бутылку вина, и наполнив им до краев свой бокал, салютовав кому-то ведомому только ему одному, залпом опрокинул в себя.

* * * * *

Всё кончено! Башня, ставшая моим домом в течение многих месяцев, сгорела. Какое-то непонятное чувство тоски овладело мной. Вот уже второй мой дом сгорает в пожаре. Как и в монастыре, так и в башне у меня были знакомые, которые, хоть и не были мне друзьями, тем не менее неплохо ко мне относились. Старики, женщины, дети… Что с ними со всеми будет? Клод! Ему ни за что не удалось бы выбраться оттуда живым. Мой бедный друг! Он пожертвовал собой ради моего спасения. А я… А я так и не смогла отблагодарить его за всё, что он для меня сделал.

Теперь, это уже не имеет никакого значения. Он погиб ради того, чтобы я жила. Значит нужно жить несмотря ни на что, хотя бы ради того, чтобы его жертва не оказалась напрасной.

– Где она? – раздалось совсем рядом, и в помещение вошли маркиз и граф Клермонт.

Часть вторая. Самозванка.

Глава 20

– Ах, дорогой Розен, боюсь из нашей затеи не выйдет ничего хорошего, – граф Клермонт прогуливался по парку под руку с маркизом, в эту самую минуту упражняющимся в ходьбе с тростью, подражая походке своего великого сюзерена.

Введя моду на трости, Луи по-прежнему оставался единственным, кто виртуозно обращался с ней. Многие придворные пытались перенять стиль Его Величества, но их жалкие потуги не шли ни в какое сравнение с природной грацией потомка Бурбонов.

"Для этого, нужно родиться королём!" – добродушно посмеивался он над теми, кто в погоне за званием главного европейского модника, выставляли себя на посмешище, пытаясь хоть как-то приблизиться к великолепию своего кумира.

– Друг мой, не будьте столь пессимистичны, – маркиз изящно подкинул трость, перехватив её посередине. Этот жест, он подглядел давеча в Версале, во время королевской прогулки вокруг нового фонтана. Король вёл под руку няню своих детей Франсуазу д’Обинье, с которой неожиданно сблизился в последнее время. Весь двор недоумевал, чем эта ничем не примечательная и уже не молодая серая мышь, существующая на подачки мадам де Монтеспан, умудрилась заинтересовать самого короля, который всегда тянулся ко всему яркому и прекрасному? Редко улыбающаяся и совсем не красивая набожная вдова, с каждым днём приобретала всё большее влияние при дворе. Поговаривали, что Луи не принимает ни одного серьезного решения, не посоветовавшись перед этим со своей новой подругой.

– Пессимистичен? Да я просто в ужасе от всей этой затеей с подменой. Эта девица, на которую вы возлагаете такие надежды, не справится с ролью принцессы. Рождённый ползать, летать не сможет! Умоляю вас, откажитесь от этой заведомо провальной идеи. Девица попросту приведёт нас на эшафот.

– Ну, что вы, Клермонт, как можно? Прошло совсем немного времени, наберитесь терпения, и уверяю вас, эта, как вы её называете "девица", всех нас ещё удивит.

Граф открыл рот, чтобы поделиться своими соображениями относительно того, что он думает об этой особе, когда где-то совсем рядом, раздался испуганный вскрик, а затем в открытое окно бальной комнаты, полетела арфа. Не успел несчастный инструмент удариться оземь, когда следом за ним из окна, с верещанием вылетел сам учитель музыки.

Заключительным штрихом сей впечатляющей, но уже никого в этом доме не удивляющей картины, послужили нотные листы, что подобно бумажному дождю, посыпались сверху на бедолагу. Повинуясь чьей-то силе, окно с треском захлопнулось так, что недавно вставленные стёкла жалобно зазвенели, грозя разбиться вдребезги, если с ними ещё раз так непочтительно обойдутся.