Маргарет Энсон - Орден Розги. Дрессаж

Эти прекрасные, безжалостные женщины! Их потрясающие ботинки и ноги, затянутые в шелковые чулки. Эта власть и сила. Навязанные мучения, которые ему пришлось вынести. И, наконец, мысль, что этого захотела его возлюбленная тетя, это она подвергла его подобному унижению. Жан-Луи рассчитывал совсем на другое. Когда он решил прийти сюда, несмотря на строгий запрет, он не сомневался, что рискует. Но все-таки пришел, и, в общем, правильно сделал. Главное, что его не прогнали. А может быть, сейчас тетя…

Между тем зад, плотно обтянутый кожаными кальсонами, горел все сильнее. Это и в самом деле оказалось ужасное наказание! Сперва болезненное, а потом, несмотря на боль… его член начал разбухать! Жан-Луи внезапно понял, каково назначение футляра, свисающего у него между ног. В его одеянии все было предусмотрено, и, несомненно, Соланж знала, что с ним произойдет. Однако как же мучительна была эта эрекция! Жан-Луи ворочался на диване с боку на бок. От жары запах духов становился все сильнее, и теперь Жан-Луи не сомневался, что это точно запах его тети. Он буквально преследовал юношу. Тогда Жан-Луи встал, прошелся немного, стараясь не шуметь. Но стоя он возбудился еще больше, и футляр плотно обтянул его член. Поняв, что он делает только хуже, юноша встал на четвереньки около дивана. В этой позе он меньше всего ощущал свой член, зато кальсоны сильнее обтянули ягодицы, делая жжение невыносимым. Тогда он вновь лег… Затем снова встал на четвереньки. Наконец, поняв, что ничего не помогает, растянулся на диване в полном изнеможении. Твердый и разбухший член пульсировал в своей кожаной тюрьме. Жан-Луи чувствовал себя изнеможденным. Если бы он только мог заснуть… И в конце концов он заснул.

Но тогда к нему пришли ужасные сны! Ему снилось, что он лежит на полу перед подиумом, на котором стоит жестокая Соланж. Высокая мучительница грозно возвышалась над своим рабом. Как она прекрасна! Только знает ли она о присутствии раба? Внезапно она его замечает. Он хочет чего-то от нее? Она приближается к краю подиума… заносит над ним обутую в ботинок ногу… Это ужасно пугает и в то же время все более возбуждает. Пока он смотрит на нее снизу, он возбуждается так сильно, что удивляется, как он еще не кончил. И тут он замечает, что Соланж собирается наступить на него! Она спускается к нему и ставит ногу прямо на его напряженный член! Это невыносимо! Жан-Луи чувствует, что вот-вот кончит. Он кричит, протестуя. И в этот момент просыпается.

В комнате горел свет, а рядом с ним на диване сидела очаровательная белокурая горничная, открывшая ему дверь, когда он пришел. Ее ручка теребила футляр на кожаных кальсонах, ощупывая возбужденный член.

— Ну вот, а я уж думала, что вы облегчитесь, не просыпаясь! — весело сказала она.

Может быть, его все-таки не накажут за то, что он заснул…

— Вы уже два часа находитесь здесь в темноте. Вам пора уходить. Вставайте.

Еще не до конца пришедший в себя после сна Жан-Луи встал. Горничная достала маленький ключ и отомкнула замочек, скреплявший шнуровку на кальсонах, затем она ловко расшнуровала ее и стащила с него кальсоны. Она деловито ощупала его все еще горящие ягодицы, но пороть не стала, потом принялась так же внимательно изучать его раздувшийся член, из которого при первом же прикосновении показалась капелька спермы.

— Прежде чем вы уйдете, я помогу вам спустить, — заявила девушка.

Жан-Луи не спрашивал, что она имеет в виду. Камеристка встала, подошла к стене и дернула за шнурок. И когда одно полотнище драпировки открылось, в глубине ниши стал виден потрясающий портрет мадам де Варенн в полный рост. Она была облачена в высокие сапоги до середины бедра, а в руке держала плетку, вокруг нее сидели рабы с телами мужчин и головами животных. Казалось, она смотрела прямо в глаза юноше и кончиком своей плетки указывала ему на его место у своих ног. При этом зрелище Жан-Луи испустил вздох, в котором смешались ужас и восхищение. Он замер перед потрясающей картиной, словно загипнотизированный.

Тем временем горничная молча встала позади него, правой рукой взялась за его торчащий член, а левой обхватила его поперек груди, с силой прижав к себе. Впрочем, он и не оказывал никакого сопротивления, и тогда горничная медленно и неумолимо начала дрочить ему, двигая рукой вверх-вниз. Потребовалось всего несколько движений, чтобы юноша расслабился. С изумлением он застонал от наслаждения. В течение двух или, может быть, трех минут он надеялся, что настойчивая ласка принесет ему облегчение, которого он так жаждал. Он уже чувствовал, что неотвратимое блаженство вот-вот наступит… Но как только он был готов кончить, горничная отпустила его член, не доведя начатое до конца, сжала несчастного за предплечья и таким образом обездвижила.

— Вот так! Сейчас вы опорожнитесь перед вашей тетей… Да смотрите, не трогайте себя! Ну давайте же! Опорожнитесь… какой стыд, а? Смиритесь!.. Ну-ка! Еще! Спустите все!

Наконец напряжение достигло высшей точки, и наступил момент потрясающего наслаждения, два раза сперма буквально выстрелила из члена юноши, а потом хлынула непрерывным, безостановочным потоком.

— Больше нет? — спросила горничная, снова берясь за его член и выдаивая последние капли. — Это все?

Ее пальцы оказались испачканными в его сперме, поэтому другой рукой сжала его за нос, чтобы заставить его открыть рот и облизать ей пальцы.

— Теперь одевайтесь, — приказала она. — Через три минуты вы должны выйти на улицу!

Она задернула драпировку, снова скрыв от посторонних глаз портрет, и поправила диванные подушки.

— Вы готовы?.. Хорошо. Вот, возьмите ваш платок и подотрите на полу то, что вы сделали… Вы слышали, что я сказала? Ну же, опускайтесь на колени!.. Здесь… И вот здесь… Хорошо. Теперь достаточно. На выход!

И ровно через минуту Жан-Луи уже стоял на тротуаре с подкашивающимися ногами и пустой головой, абсолютно не понимая, что из произошедшего было сном, а что, увы, суровой реальностью.

После кошмарного визита в четверг, когда Жан-Луи несколько часов промучился в ужасных обтягивающих кожаных кальсонах, а мадам де Варенн даже не вышла к нему, он решил, что его милая тетушка просто испытывает его на прочность. И его чересчур богатое воображение тут же нарисовало ему новые прекрасные картины их страсти. Воспламененный этими надеждами в следующий четверг он снова преданно позвонил в дверь своей тети. Ему открыла Соланж, но, бросив на него единственный взгляд, она тут же прогнала его, не позволив не только переступить порог, но даже полслова сказать.

Однако это бесславное поражение ничуть не разочаровало юношу. Даже наоборот, взглянув на костюм Соланж и ее высокие сапоги, он только еще сильнее возбудился. Ведь эта женщина досконально исполняла волю мадам де Варенн! И разве страдания, вызванные ее рукой, не были насланы на него волей его прекрасной тети? А ее величественная походка, ее высокие сапоги, ее холодная безжалостность — разве не были они воплощением той невообразимой властности, которую символизировала для него мадам де Варенн?