Галина Чередий - Оригинал

— Стоп-стоп! — я плотно накрыла ладонью рот Грегордиана, заставляя себя улыбнуться.

— Я все поняла. Ты меня любишь, дорожишь мною и ничему не позволишь со мной случиться.

У котика есть клыки и зубы, они совсем не декоративные, и от природы он беспощадный и неумолимый хищник. Но хищник — мой, и отдавать его никому или отказываться ни по какой причине не собираюсь.

— Я сказал не это, — ухмыльнулся Грегордиан и прикусил мою ладонь, наказывая за то, что его заткнула.

— Мое право — трактовать сказанное как угодно, — с легким вызовом посмотрела я ему в глаза. — Желаешь все опровергнуть?

— Нет, — ни секунды раздумья, и теперь уже ни тени иронии или сарказма.

— Тогда зови своего гоета.

После возвращения Остадар выглядел насупленным и недовольным, и эффект от его манеры смотреть на меня, но при этом именно меня и не видеть усилился.

— Надеюсь, меня не нужно привязывать к какому-нибудь жертвенному столу или типа того, — нервно пошутила я, но никто не проникся.

— Пусть встанет. И ты, архонт, не должен к ней прикасаться, — гоет вытащил из одного из карманов его бесформенного одеяния некий предмет, похожий на неправильной формы кусок мутноватого стекла размером с половину моей ладони в оправе из невзрачного металла, больше всего смахивающего на обычный свинец. Никакой гравировки или украшений, ни намека на изящество и эффектный внешний вид, столь любимый фейри, однако же глаза молчавшего до сих пор Алево расширились от удивления и, я бы даже сказала, некой алчности.

— Зеница истины! — пробормотал он. — Их же почти не осталось! Откуда у тебя такая редкость?

— Как я уже сказал, я ученый, а не ремесленник и привык полагаться на настоящие инструменты, а не примитивные орудия и сомнительные методы, — язвительно огрызнулся маг.

— Тебе повезло, Эдна, не придется пролить даже капли крови! — прокомментировал асраи, продолжая жадно смотреть на странный предмет.

— Если ты что-то сделаешь не так, хоть чем-то навредишь ей, гоет… — начал Грегордиан, но Остадар перебил его, снова не являя особого страха или раболепного почтения.

— Знаю, архонт Приграничья. Ты убьешь меня, причем так мучительно, что я буду умолять тебя о скорейшей смерти, — безразлично сказал мужчина и протянул ко мне свою ладонь. — Дай мне руку, монна Эдна.

— Почему руку? — недоуменно спросила я, делая однако так, как сказано.

Для Зеницы истины нет разницы, в каком месте к тебе прикасаться, она покажет мне что нужно, — ответил гоет и нетерпеливо схватил меня жесткими, как металлические прутья, пальцами, тут же шлепнув гладкую прозрачную поверхность на запястье, как раз там, где обычно измеряют пульс.

— Не шевелись! — скомандовал он и стремительно отдернул свою неприятную конечность, но я успела заметить… нечто.

То краткое мгновенье между тем, как Зеница истины коснулась моей кожи и гоет разорвал наш контакт, его рука, за которую я зацепилась краем глаза, выглядела совсем иначе. Тонкой, изящной, очень смуглой и совершенно не мужской. Ошалело моргая, я уставилась на Остадара, шаря по его лицу и телу взглядом, но ничего странного не увидела. Все тот же немолодой, бледный мужчина с невыразительными чертами и блеклыми глазами, глядящими так, словно я насекомое, которое необходимо препарировать. Пока же я пыталась высмотреть, что же мне такое причудилось, Остадар цапнул свой магический инструмент обратно, не дав мне возможности снова засечь момент контакта с моей кожей, и, повернувшись к окну, поднял его, рассматривая на свет. Прежде прозрачная поверхность заклубилась месивом разных красок, которые, сплетаясь, менялись, складываясь в совершенно случайные, на мой взгляд, фигуры, словно разноцветные стеклышки в калейдоскопе. Но, похоже, сам гоет находил их не просто понятными, но весьма занимательными, причем настолько, что, кажется, вообще забыл, что мы здесь и ждем результатов. Он сдавленно вздыхал, даже охал и абсолютно неразборчиво бормотал под нос.

— Гоет, я жду ответа! — раздраженно рыкнул деспот, и Остадар вздрогнул, едва не уронив стекло и развернулся.

— Архонт Грегордиан, поклянись, что это не твоя очередная проверка моего мастерства и передо мной действительно голем, а совсем не оригинал! — странно ломким голосом потребовал Остадар, с таким видом, будто у него на подобное было полное право.

Мы с Алево переглянулись и замерли в ожидании неминуемого взрыва.

— Что. Ты. Несешь? — от глубокого рыка деспота задребезжали стекла. — Я велел тебе узнать, беременна ли моя женщина, а ты смеешь мне учинять допрос и требовать каких-то ответов?

Казалось, свирепость, прозвучавшая в голосе Грегордиана, вернула гоету вменяемость.

— Она не беременна и не может быть в принципе в ближайшее время, — отмахнулся как от чего-то неважного волшебник.

— Но она не голем, ни в коем случае! Передо мной человек, абсолютно нормальный человек, единственная в ней магия — это непрерывная связь с твоей сущностью, архонт, и об этом говорит каждая частичка ее плоти и крови.

— Это полная чушь! — рявкнул Грегордиан, и требовательно позвал меня: — Эдна!

Но мои мысли уже понеслись с бешеной скоростью, и я была немного недоступна для общения сейчас. Я человек? То есть да, собственно, никем другим себя никогда и не считала, сколько бы мне не тыкали этим пресловутым «голем». Просто вроде как смирилась с тем, что на свет появилась отличным от всех остальных людей образом. И что же теперь? Выходит, все это неправда? Я всегда была человеком? Или стала им по какой-то причине? Такое вообще возможно? Но если я не копия Илвы, то кто тогда? И если никогда не была големом, чем тогда заслужила похищение, унижения, практически лишение собственной личности. За что? Тут же пришло на ум: Грегордиан сказал мне, что я уйду с ним в его мир еще до того, как объявил големом. Могло ли все это изначально быть какой-то коварной интригой, чтобы подвести меня к тому, что я добровольно захочу оставаться с ним, потому что якобы никакого другого варианта нет?

— Эдна, на меня посмотри! — взревел деспот, пугая каким-то яростным надрывом в голосе. — Прекрати думать об этом! Гоет несет ересь — ты не можешь быть человеком!

— И тем не менее она человек, никаких сомнений! — влез Остадар.

— Заткнись, гоет! — Алево метнулся к мужчине, явно намереваясь выволочь того прочь силой.

— Не смей его трогать! — я и сама не поняла, откуда взялась такая дикая мощь для этого приказа, но Алево замер как гвоздями прибитый к месту. — Объясни мне, Остадар! Я хочу знать…

— Нечего тут объяснять! Эдна — голем! В ее происхождении нет никаких сомнений! — перебил меня Грегордиан и потребовал снова: — Эдна, меня слушай, не его!