Галина Чередий - Подмена

— Взять тебя сюда было неверным решением, — это прозвучало настолько тихо, что я бы не могла с точностью утверждать, было ли вообще сказано и не почудилась ли мне вся эта горечь и сожаление в голосе, что мог только насмехаться и отдавать приказы.

Удивленно подняв голову, я не увидела рядом Грегордиана. Только смутная тень, черней самой окружающей темноты, скользнула прочь от лагеря, а Сандалф и Хоуг подошли и безмолвно уселись неподалеку от меня. Еще спустя минуту неподалеку появилась крошечная фигурка анхен. Она нерешительно потопталась в нескольких метрах от меня. Зеленоватая кожа мягко светилась, делая ее похожей на какого-то лесного духа.

— Монна Эдна, можно мне побыть с тобой? — робко спросила она.

— Можно, конечно! — тут же с радостью отозвалась я. Никогда, наверное, и представить не смогу, каково это — оказаться сейчас на ее месте!

Анхен глянула просительно на явно стерегущих меня асраи, и тут вечно злобный рыжий Сандалф удивил.

— Иди, Сояла, но только до тех пор, пока архонт не вернется! — буркнул он. — Как только я скажу тебе — сразу уходи.

Девушка быстро засеменила и уселась на одеяло рядом со мной.

— Твое имя Сояла?

— Да, монна Эдна, — кивнула она, как-то тревожно сверкнув глазами. Сейчас ночью они были широко раскрыты и просто поражали своей величиной, занимая всю верхнюю половину лица.

— Тебя пугает темнота? — я не знала, о чем можно говорить даже с человеком, потерявшим все в одночасье, а передо мной существо из совершенно чуждого мира.

— Нет. Темнота и ночь родная стихия анхен. В ней мы живем, работаем, ею восхищаемся. В ней для нас столько же красок, сколько для дневных детей Богини при свете солнца, — при этом она продолжала озираться, всматриваясь в беспросветную для меня мглу вокруг.

— Но что тогда? — сильно понизив голос, спросила я, заражаясь ее состоянием.

— Они не послушают меня, монна Эдна, — указав взглядом на воинов и наклонившись ко мне, зашелестела у самого моего лица анхен. — Но что-то приближается. Что-то очень плохое. Ты должна сказать им!

От ее слов у меня буквально волосы зашевелились, и, не раздумывая, я вскочила и заорала что было сил:

— Всем быть готовыми! На нас собираются напасть!

В и без того тихом лагере воцарилась вообще полное безмолвие. Мужчины поднялись и уставились отовсюду на меня как на чокнутую, а анхен, тихо заскулив, сжалась в комок у моих ног.

— Эдна, ты в своем уме? — раздался наконец насмешливый голос Сандалфа, но едва он это произнес, вокруг наступил реальный ад.

Сначала совсем рядом раздался свирепый рев, пробирающий до мозга костей, и я откуда-то знала, что это Грегордиан. За ним последовал ужасающий звук бешено сшибающихся огромных тел и ответный животный вопль.

— Ноггл! — закричал кто-то, и воины повыхватывали оружие, подбегая ближе и беря нас с анхен в кольцо.

Но потом я из-за их спин различила движение и услышала треск. Причем отовсюду сразу. Такое чувство, что сама темнота хищно подбиралась к нам, готовясь атаковать со всех сторон.

— Стая! — Хоуг произнес это казалось бы спокойно, но меня от полного отсутствия эмоций реально заколотило так, что зубы залязгали. — Ложитесь на землю, Эдна, Сояла. Что бы ни происходило, не двигайтесь. Мертвыми ногглы брезгуют.

Господи, он же не серьезно? Вокруг до зубов вооруженные здоровенные воины, разве есть шанс добраться до нас? Совсем близко раздался влажный мерзкий хруст и тот самый предсмертный вой, что мне уже случилось услышать однажды. Но в этот раз все было гораздо страшнее. Потому что на этот отчаянный крик умирающего ответили десятки полных ярости и жажды мести голосов.

— Помоги нам Богиня! — пробормотал один из хийсов, выхватывая второй меч и принимая оборонительную стойку. — Нам не выстоять против стольких!

— Заткнись и дерись! — рявкнул Сандалф, и на место ночевки ураганом ворвался черный зверь Грегордиана. И тут же ногглы атаковали. Все и сразу.

Огромные, покрытые разноцветным мехом тела выпрыгивали из тьмы, врезаясь в воинов, и вскоре все вокруг было заполнено сражающимися. И тот хийс был прав. Тварей было слишком много. Все, что могла в этом безумстве делать я — это уворачиваться, перекатываться, прижимая к себе кричащую от страха анхен одной рукой и кинжал другой, и стараться не помешать своим же, просто попав под ноги. Невозможно было понять в диком месиве, лязге, истошных воплях и рычании, где Грегордиан, где Сандалф с Хоугом. Казалось, туши атакующих ногглов заполнили все вокруг. Прямо передо мной рухнул хийс и забился в конвульсиях. Его шея была практически полностью перекушена, а громадный серебристый монстр ударил в его грудь мощными передними лапами, добивая. Едва хийс затих, ноггл заметил и меня, замершую с затаенным дыханием. Он потянул воздух и, кажется, заколебался, стоит ли со мной возиться, резко дергая головой и следя боковым зрением за другими сражающимися. Я никогда в жизни не молилась. А в этом момент внутренне кричала, взывая любое существующее или придуманное божество отвести угрозу. Ноглл повел уродливой башкой и, похоже, уже решил выбрать более достойную цель. Длилось это всего несколько мгновений, а потом прижавшаяся ко мне анхен обернулась и увидела его. И закричала отчаянно и пронзительно. Ноггл прыгнул. В отчаянии я выставила перед собой руку с кинжалом, но тот лишь черкнул по оскаленной морде и оказался выбит силой прыжка чудовища. Взвыв в бешенстве, ноггл обрушился с еще большим остервенением. Первый укус пришелся на руку, которой я заслонилась, повинуясь инстинкту. Ослепительная неописуемая боль пронзила запястье, и оно переломилось, как сухая ветка. Я заорала истошно, схватившись за него и свернувшись в клубок. А ноггл ударил лапой по моей спине, вспарывая одежду и кожу разом, и снова укусил. В этот раз он метился в живот, стремясь уже покончить со мной, вырвав кишки, но я так сжалась, что жуткие зубищи сомкнулись на бедре. Кричать больше не могла — не осталось ни воздуха, ни голоса. И только тогда ко мне пришла помощь. Едва уловимым росчерком черное сплетение мускулов и силы влетело сбоку в тушу ноггла, опрокидывая, сцепляясь, подминая его и оставляя бездыханным. Если и раньше зверь Грегордиана был в ярости, то теперь для описания его неистовства на поле боя у меня не было слова. Он буквально выкашивал противников, не замечая, что иногда достается и своим. Я же теперь только и могла, что, лежа на земле, отстраненно наблюдать за ним, зажимая рану на бедре, из которой кровь буквально хлестала, и захлебываться слезами, оплакивая себя и все то, что уже не случилось со мной в этой жизни. Но несколько минут спустя слабость и с ней облегчение захватили меня. Стало как-то абсолютно безразлично. Ни страха, ни сожаления, ни боли. Не имело значения, что анхен кричала пронзительно, призывая хоть кого-то помочь. Я не великий знаток анатомии, но понять, что монстр порвал мне бедренную артерию, могла. Я не выживу. И чем дальше, тем меньше эта мысль занимала мой стремительно уплывающий в дурманящее состояние мозг. Последним, что я видела, было окровавленное лицо склонившегося надо мной Грегордиана