Галина Чередий - Подмена

— Босая, непричесанная, в платье на голое тело? — чуть вызывающе задрала я бровь.

Грегордиан поднял глаза к потолку и в явной досаде потер лоб.

— Эдна! — недовольно рыкнул он, но потом обреченно вздохнул. — Ладно, я все это решу!

Ему вообще когда-то приходилось по-настоящему жить вместе с женщиной?

Громадная гостиная покоев Грегордиана не отличалась цветовой гаммой от ванной и спальни. Только в столовой, в которой на большом черном столе был уже накрыт весьма обильный завтрак, преобладали более светлые серебристо-серые оттенки. Усадил меня деспот не напротив, а прямо рядом с собой. Отдельных тарелок тоже не наблюдалось, вся еда нарезана и эффектно выложена на плоских серебряных блюдах с красивой чеканкой. Приборов тоже не было. Грегордиан просто брал кусочки, соединял их по своему вкусу и предлагал мне. Так же, как тогда в пути. И снова я не могла понять, стоит ли мне оскорбиться на то, что он меня кормит, словно домашнего ручного зверька, или проникнуться чувственностью момента, которая, как ни крути, имела место быть. И волны наслаждения вкусом местной пищи весьма способствовали повышению ее градуса.

— А я могу покормить тебя? — спросила, прожевав и открыв зажмуренные от удовольствия глаза.

— Нет! — жестко ответил он, но потом вроде как смягчился. — Пока нет.

— Почему?

— Потому что я не уверен, что ты желаешь позаботиться обо мне искренне и от всего сердца. Вот если бы ты знала, что в пище яд, то тогда, конечно, в отсутствии искреннего рвения тебя не смог бы упрекнуть никто. — Новый кусочек, протянутый мне, сопровождался циничной ухмылкой.

— А ты, стало быть, заботишься обо мне абсолютно искренне? — остановила я его руку и сама взяла первое попавшееся с ближайшей тарелки и сунула в рот.

— Естественно! Ты мне нужна здоровой, сытой и довольной бытом, а значит, готовой для меня всегда.

— Тебе просто необходимо постоянно тыкать меня в то, что мое присутствие рядом с тобой имеет сугубо сексуально-прикладное назначение?

— Я не тыкаю. А вношу ясность в истинное положение вещей, — Грегодиан перехватил мой очередной бросок за едой и, отобрав все, опять собственноручно поднес к моему лицу несколько сочных кусочков. — Все необходимое ты получаешь от меня. Правила, помнишь?

— Те самые, что ты озвучил, но я не сказала, что их принимаю. — Деспот предупреждающе прищурился, давя на меня своей энергетикой. — Но, я думаю, мне они подходят.

Пока. Пока иного выхода у меня существует.

— Само собой, подходят, Эдна.

Мне отчаянно хотелось послать его прямо сейчас, отказаться от этой чертовой еды, что по сути являлась очередной демонстрацией его власти надо мной. Но ведь конфронтация не входила в мои планы. Если я упрусь и откажусь играть по навязываемым Грегордианом правилам, то вполне опять могу оказаться взаперти черт его знает где. И поэтому я показала себя послушной зверушкой и приняла пищу.

К моменту когда это ритуальное кормление было окончено, появился брауни со всеми побрякушками, что остались в Фир Болге, одеждой и обувью, теми самими, что я просила у Лугуса. А потом с легкомысленным видом вошел Алево, покручивая на пальце комплект черного кружевного белья.

— Надеюсь, я все верно подгадал с размерами, Эдна, — ухмыляясь, сказал он и протянул его. Не мне, естественно, а деспоту. — Сотворил по памяти, но если будут неудобства — скажи, и в следующий раз я их учту.

— Оно черное, — сказала я, когда Грегордиан вручил мне трусики и лифчик, предварительно осмотрев их весьма придирчиво.

— И? — уставился на меня деспот.

— Платье — белое, белье — черное! — указала я на очевидное. — Ничего не смущает?

— О, Богиня, — снова раздраженно выдохнул Грегордиан. Может, я уже перегибаю?

— Исправь это, — однако отдал он приказ Алево.

Причесывать меня явился еще один брауни, причем снова мужчина. Говорить, что я и сама не без рук и в состоянии позаботиться о своих волосах, не стала. Дожидаясь, пока закончат с моей головой, Алево и Грегордиан вышли в соседнюю гостиную и о чем-то там тихо говорили.

Когда брауни наконец закончил, то поднес большое зеркало и позволил мне поглядеть на себя.

— Ты довольна… — заминка в конце явно указывала, что он не совсем понимает, как ко мне стоит обращаться.

Я посмотрела на отражение и удивилась. Моя всегда бледноватая кожа стала на вид гораздо здоровее и приобрела легчайший золотистый оттенок и даже нечто вроде какого-то идущего изнутри сияния, а белоснежное платье это особенно подчеркивало. И, видимо, поэтому и цвет моих глаз, всегда казавшихся мне вполне прозаичными бледно-голубыми, сейчас выглядел гораздо более насыщенным, почти васильковым. Моргнула потрясенно, даже невольно залюбовавшись своими немного обострившимися скулами и тем, как удачно подчеркнута высокой прической линия шеи. Из зеркала на меня смотрела какая-то не совсем я. Почему я раньше не носила волосы именно так? Хотя, может, это просто какой-то приукрашивающий магический фокус, призванный льстить каждому смотрящему на себя в это серебристое стекло. Я бы даже не удивилась этому.

— Я довольна. Очень. И можешь звать меня Эдной, — постаралась улыбнуться максимально дружелюбно, в конце концов нужно постараться расположить к себе местный персонал.

Но вместо ответной хотя бы формальной улыбки лицо темнокожего мужчины стало испуганным, и, покосившись в сторону открытых дверей гостиной, он стал быстро собирать свои инструменты.

— Не мог бы ты оставить мне расческу? — аккуратно дотронулась я до его руки.

— Эдна! — я подпрыгнула на стуле от этого гневного вопля Грегордиана, а бедный брауни исчез со скоростью звука, едва не снеся собой массивные двери. — Все, что тебе нужно, ты просишь у меня!

— Черт, прости! — судя по выплясывающим ноздрям деспота и удушливым волнам гнева, наполнившим комнату, безопасней было извиниться. Но только подумать, я же попросила расческу, а не чертов план дворца с возможными подземными ходами! Ну не перебор ли это?!

— Это же всего лишь расческа, стоит ли мне озадачивать тебя такими мелочами? — сделала робкую попытку оправдаться.

— Все именно и означает все! — уже гораздо тише сказал Грегордиан. Может, мне удалось достоверно изобразить раскаяние?

Из-за плеча деспота Алево состроил мне укоризненную рожу, но я его проигнорировала. Хватит мне и одного мужика, изводящего меня упреками на пустом месте.

— Идем, — деспот протянул мне руку и повел прочь из покоев.

Оказавшись в уже знакомом коридоре, я при свете дня разглядела, что ковровая дорожка меняла цвет от одного конца к другому. У покоев Грегордиана она была черной, но ближе к лестнице постепенно становилась насыщенно бордовой. Крутая и очень узкая лестница вела вниз, и по ней пришлось спускаться друг за другом.