Алина Углицкая - Безумное притяжение

Мирослава только пискнула, когда он обхватил пальцами ее лодыжки и заставил согнуть ноги в коленях, а потом, удерживая их руками, опустился лицом к промежности. Девушка задрожала. Появилось отчаянное желание оттолкнуть, свести ноги, но он не дал. Притянул ближе, заставляя полностью раскрыться для него. А потом она почувствовала его дыхание и прикосновение его языка.

Он слышал, как тяжело она дышит. Слышал, как метается по постели, чувствовал, как ее пальчики нервно мнут его плечи. Ее тело выгнулось дугой, бедра дернулись, подаваясь вперед. Она глухо, протяжно застонала, когда его язык скользнул по набухшим складочкам, прошелся по ним, пробуя на вкус, а потом коснулся самого чувствительного местечка.

Но сегодня он не собирался удовлетвориться лишь этим. Сегодня он собирался взять ее всю.

Когда она задрожала и вцепилась в него сильнее, он остановился, не давая ей кончить. Нет, малышка, сегодня все будет иначе. Игры закончились. Нельзя дразнить зверя дольше, чем он сам того пожелает.

— Сев! О, Сев!

Ему показалось, или она и вправду выдохнула его имя?

Оторвавшись, он взглянул на нее. Ее лицо раскраснелось, волосы разметались по подушке спутанными прядями, искусанные губы припухли, в глазах застыло странное выражение. Она словно не верила в то, что сейчас собиралась сделать.

— Пожалуйста, — выдохнула так тихо, что он почти не расслышал.

— Что «пожалуйста»? — его палец скользнул к ее входу, покружил вокруг клитора, задевая его.

Девушка дернулась и тихонько захныкала.

— Мира, — в его голосе снова появились властные нотки, но на этот раз они не пугали. На этот раз они заставили что-то сладко сжаться и запульсировать у нее между ног. — Я хочу, чтобы ты это сказала.

— Я не могу!

Она снова захныкала, когда он, уже настойчивее, стал ласкать ее киску.

— Можешь. Просто скажи.

— Нет!

— Да, Мира, да.

Его голос был тихим, властным, уверенным. Он точно знал, чего хочет.

Она боролась с ним, боролась с собой, боролась со своей волчицей, которая уже упала перед самцом на брюхо, раздвинула лапки и только призывно виляла хвостиком, говоря: вот она я, бери меня, я согласна. Нужно было сделать последний шаг.

— Ну, давай, девочка, ты же хочешь.

Она всхлипнула, когда его пальцы вошли в нее. Напряглась, ожидая боли, но ее не было. Очень нежно и осторожно он начал двигать пальцами в ее лоне, в то время как язык продолжал ласкать ее клитор. Возбуждение нарастало, превращалось в цунами, грозившее затопить ее с головой. Но каждый раз, как только оно достигало пика, Северин останавливался.

Наконец, она сорвалась.

— Пожалуйста! Пожалуйста! — он услышал ее лихорадочный вскрик.

— Чего ты хочешь, Мира? Я хочу это услышать.

— Тебя! Я хочу тебя!

Она захныкала, вцепилась руками в его волосы, потянула к тому местечку, которое сейчас требовало его внимания. Но он удержал ее за запястья, отвел руки и прижал их к кровати.

— И?.. Договаривай, Мира.

— Возьми меня!

— Я не слышу слова «пожалуйста».

— Ну, пожалуйста!

— Вот так, детка. Теперь ты моя.

Отпустив ее, он рывком сорвал с себя рубашку, сбросил брюки и нижнее белье. Она не впервые видела его обнаженным, но каждый раз боялась смотреть. Боялась разглядывать, изучать. Вот и теперь зажмурилась.

— Мира, — позвал тихо, но властно, — посмотри на меня.

Вместо этого она отчаянно замотала головой. Северин выглядел слишком большим и слишком пугающим, когда вот так нависал над ней.

В тишине, нарушаемой лишь звуком их дыхания, раздался приглушенный смешок. Северин слегка наклонился, и Мира услышала его жаркий шепот над самым ухом:

— Девочка моя, тебе придется открыть свои глазки. Я хочу, чтобы ты смотрела на меня, когда я в тебя войду.

От его слов она на мгновение задохнулась, распахнула глаза и дернулась, собираясь скрестить ноги, но он не дал. Его ладони нежно, но уверенно удержали ее.

— Только не сегодня, — пробормотал он, ловя ее взгляд.

И она почувствовала, как он толкнулся бедрами. Как его член входит в нее, растягивая и заполняя.

Утро началось с телефонного звонка. Такого отвратительного звука Северин не слышал уже давно. Застонав, перевернулся на бок, выпростал из-под себя руку и зашарил по полу возле кровати, ориентируясь на визгливую трель. Пальцы нащупали телефон, сжали, поднесли к уху. И все это он проделал, не открывая глаз.

— Кому жить надоело? — прохрипел в трубку, с трудом проталкивая слова сквозь пересохшее горло.

— Простите, альфа, но вы просили вчера подготовить список претендентов, — раздался в ответ голос Анны. — Он готов. Вы можете на него глянуть и назначить дату боев.

Какие еще претенденты? Какие бои? Тут голова трещит так, что хочется ее оторвать и закинуть подальше. И кто только придумал эти адские агрегаты — мобильные телефоны? Точно невидимый поводок, за который в любой момент могут дернуть — и ты окажешься на крючке.

— Господи, Анна, — Северин застонал сквозь сжатые зубы, — у тебя совесть есть? Время сколько?

— Без четверти полдень.

— О, черт…

Северин нажал отбой. Рука бессильно свесилась с кровати, пальцы разжались, и телефон с глухим стуком упал на пол. Мужчина несколько секунд полежал, пытаясь сориентироваться в пространстве и собственных мыслях, но ударная доза алкоголя, принятая вчера, не давала сосредоточиться.

Делать нечего. Нужно вставать.

Он открыл глаза, уставился в потолок. Шторы вчера никто не задернул, так что теперь полуденное солнце заливало комнату ярким светом. И этот свет неприятно ударил по глазам. Северин замычал, прикрываясь рукой. «Кому-то пить надо меньше», — мелькнула в затуманенном мозгу рациональная мысль. Но он откинул ее, как существенно запоздавшую.

За спиной послышался тихий вздох. Кто-то пошевелился, и он с изумлением обнаружил лежащую на своем плече тонкую женскую руку.

Северин моментально напрягся, в одно мгновение из расслабленного лежебоки превращаясь в хищного зверя. Перекатился на бок, вскочил, собираясь дать отпор неведомому врагу. И замер, ошарашенный открывшимся зрелищем.

Мирослава. Голая. В его кровати.

Она спала, свернувшись в клубочек. Одеяло стыдливо прикрывало ее узкие бедра, но Северин был уверен, что под ним на ней нет белья. Волосы девушки разметались, закрыв ее лицо и шею. Но запах, который от нее шел, недвусмысленно говорил о том, что здесь случилось. Это был запах самца, бравшего самку. Запах спермы и запах секса.

— Какого черта…

Северин невольно шагнул назад, прочь от кровати.

Это ж сколько он вчера выпил?

Сомневаться в том, что говорили его ощущения, не приходилось. Он трахнул Миру. Трахнул в собственной кровати. И спал с ней в обнимку всю ночь. Воспоминания нахлынули ледяной волной, заставляя похолодеть.