Сладострастный монах

— Но как же этот член может поместиться в столь тесном уголке? Он даже больше, чем перст, а ведь когда вы пытались положить туда палец, мне было очень больно.

— Ах, Лаура! — вскричала я. — Как ты наивна, и до чего же мне приятно давать тебе необходимые уроки! Тебе надобно знать, что Творец создал наслаждения, апостолом коих я являюсь, наиболее совершенным образом. Я воспеваю сии восторги с благоговением и радостью. Твое нынешнее состояние, дитя мое, называется невинным. Ты до сих пор обладаешь тем, что зовут девственностью. Это драгоценный дар, который природа заготовила для мужчины и радости от которого ты его не можешь лишить. Тебе с неизбежностью предстоит немного пострадать, но вслед за тем ты испытаешь острейшее удовольствие. По сравнению с ним те восторги, что достались нам сегодня, покажутся тебе лишь жалким подобием. Ты только что убедилась, как твой палец без всякого труда входит в мой отнюдь не тесный уголок. Так вот, это — последствие той жертвы, о которой я веду речь. Когда-то я была такой же, как ты сейчас, но один любезный мужчина умело сорвал цветок моей невинности, и теперь я способна совокупляться с моими ближними.

— Как это происходит? Мужчина ласкал вас так же, как я?

— Разумеется. Отец Мудолом делает это каждую ночь. И я намерена в ответ на его нежность ко мне позволить ему сорвать цветок твоей девственности. Как видишь, ревность не относится к числу моих пороков.

— Что?! Мужчина… и со мной? Я даже подумать об этом не могу без того чтобы не покраснеть!

— Какая чепуха! В этом мире излишняя скромность может сделать бесполезными даже самые приятные преимущества. Мы рождены для наслаждений. Моя дорогая юная подруга, позволь мне руководить тобою, и в один прекрасный день ты поймешь, как много я для тебя сделала. В сей обители мы можем без опаски предаваться радостям любви. Нам не страшны любопытствующие, которые настырно суют нос всюду, куда их не просят, как это происходит в миру. Я хочу, чтобы ты сегодня же вечером побывала на нашей оргии. Сестры уже знают, что она начнется в восемь часов. Жилой корпус будет специально убран для этой цели, ибо я хочу, чтобы твоя девственность была принесена в жертву с церемонной пышностью и великолепием…

Лаура оборвала меня, умоляя отказаться от моего плана. Она объясняла это невозможностью предстать перед всеми напоказ. Она сказала, что с радостью-де согласится тайно встречаться со мной, как это случилось сегодня, однако выйти на люди не отважится. Я обняла и успокоила бедную девушку ласками, на которые она ответила не менее пламенно.

Больше я не упоминала о своем плане, сосредоточив вместо этого все усилия на его осуществлении. Наступил час вечерни. Мы совершили омовение, оделись, взяли молитвенники, скрестили руки на груди и устремили взгляд долу, и в таком виде отправились исполнять свои обязанности.

Гнусавое, унылое песнопение не оставляло у паствы никаких сомнений, что мы поклоняемся лишь одному божеству и что само имя любви изгнано из сих пределов.

Не скрою от тебя, что все мои мысли были посвящены празднеству, назначенному на сегодняшний вечер. Во время службы я часто отвлекалась, и сестры без труда догадались, о чем я думаю. Когда служба закончилась, я собрала их и открыла им свои планы. Они взяли на себя подготовку оргии.

Затем я позвала в свои покои отца Мудолома и обратилась к нему с такими словами:

— Преподобный ё…рь, твоя послушливая возлюбленная желает доказать тебе свою благодарность. Приходи сегодня на наше собрание и насладись великолепным триумфом. Приходи, я хочу вручить тебе Лауру. Она сохранила для тебя свою девственность, посему тебе предстоит любовное сражение, достойное такого воина, как ты.

Когда он услышал это, глаза его заблистали, а щеки покрылись румянцем. Он не мог говорить без запинки, настолько велика была его радость:

— Как? Неужели я получу в свои руки это соблазнительное создание? Неужели мой х…й удостоится чести лишить ее невинности? Правда ли это? Или мне снится сладостный сон?

— Нет, дорогой приор, ты не грезишь.

Уверив его в том, что наша беседа имела место в действительности, я проникла рукой под его рясу и нашла там жертвенный кинжал… Он сразу понял, чего я добиваюсь, и завалил меня на кровать. Можешь себе вообразить, как исправно я выполняла свой долг и как энергично двигала задом!

— Я приношу себя в жертву, — кричала я, — которая говорит о том, что я неподвластна ревности. Тебе известно, что я старалась всегда быть справедливой во всем и никогда не хотела лишать моих сестер радости, какую изведала благодаря тебе. Однако впервые я могу предложить тебе девственницу и я использую эту возможность с великой радостью. Твой триумф доставит мне громадное удовольствие. Мы увеличим твой пыл укрепляющими напитками. А теперь я не могу оставаться с тобой долее, ибо должна руководить приготовлениями к собранию, которое увенчается твоей победой.

Мне на самом деле надо было проверить, все ли готово. Нами руководила гармоничная соразмерность. Мы с нетерпением ждали наступления счастливой минуты.

Восхитительной оргии должна была предшествовать трапеза, обставленная со вкусом и изысканностью. Тонкие вина для того стояли в изобилии, чтобы увеличить удовольствие. Готова поспорить, что даже у таких развращенных аристократов, как граф д'Артуа и герцог Орлеанский, не бывало лучших. Я велела славным сестрам сделать последние приготовления, а сама пошла за своей обожаемой затворницей.

Я нашла ее в глубоком раздумье. «Философствующая Тереза» — раскрытая — лежала рядом. Увлеченность этим романом предвещала хорошее начало: очаровательный стиль любовного повествования был мне порукою в том, что девушка без лишних слов уступит моим желаниям. О своем плане я не упоминала. Мы побеседовали о «Терезе», причем я сделала несколько замечаний, которые прояснили для Лауры некоторые вещи. Мне показалось, что она, в силу своей предрасположенности к сильнейшим из страстей, окажет разве что слабое сопротивление любовному натиску Мудолома, а впоследствии из начинающей превратится в восторженную поклонницу такого рода утех.

Наконец долгожданная минута настала, и я проводила Лауру в комнату, где уже все было готово к пиру. Ее опять обуяли страхи, и она уж хотела повернуть назад, но я сказала, что отец Мудолом будет очень разочарован, ежели она откажется принять участие в церемонии.

— Скоро, — сказала я, — ты подпадешь под его чары. Ты в таком возрасте, когда в сердце любой девушки во весь голос заявляет о себе любовь. Тем не менее никто не станет заставлять тебя силой, если ты передумаешь, но уж по крайней мере почти наше собрание своим присутствием.

Так мне удалось убедить ее. К тому времени все уже были в сборе.