Анна Жнец - Спасти эльфа

К счастью, жизни эльфов ничто не угрожало: ускоренная регенерация уже начала справляться с повреждениями.

– Ты должна выбрать одного. – За треском костров и стуком барабанов шепот Мериды был едва слышен.

Я не хотела выбирать. Шатер был моим убежищем, моим личным пространством, куда я не желала впускать посторонних. Там я пряталась от реальности, от необходимости играть навязанную роль.

Тошнота подступила к горлу при мысли о том, что придется остаться наедине с мужчиной. И не просто с мужчиной, а с незнакомцем, который меня ненавидит и, не задумываясь, вонзит мне нож в спину, лишь только представится подходящий случай. Впустить в свой островок безопасности чужака – благодарю, но нет.

Однако люди вокруг, воины эйхарри, смотрели на меня с жадным вниманием. Каждый из них ждал, что я буду делать, и острым мечом надо мной висел страх совершить ошибку – повести себя не так, как полагается могущественной правительнице Сумеречных земель.

Под прицелом этих пристальных взглядов я вдруг почувствовала себя самозванкой и отчетливо поняла: права Мерида – нельзя показывать свою слабость. Никто не должен догадаться о том, что великая Иданн Окайро размякла, лишившись памяти. Стоит врагам узнать, что в твоих доспехах возникла брешь, и тотчас найдется желающий нанести удар в уязвимое место.

Что это значит? А то, что мое поведение не должно вызывать подозрений. Если прежняя эйхарри не упускала случая позабавиться с законной добычей, то и я обязана притвориться хотя бы немного заинтересованной пленниками.

Давай, Иданн Окайро, надень маску, переступи через себя и сыграй свою роль как следует.

Поджав губы, я шагнула вперед и подцепила пальцем подбородок ближайшего ко мне эльфа – заставила его поднять голову. Волосы, тусклые от дорожной пыли, соскользнули с лица, и бритвой меня полоснул яростный взгляд. Где-то на дне этих голубых глаз, за злостью и ненавистью, плескалось отчаяние, страх перед тем, что должно случиться. Мужчина у моих ног явно знал, какая участь ждет попавшего в плен красивого воина. В конце концов, постельным трофеем могла стать не только женщина.

Под пошлое улюлюканье толпы я провела большим пальцем по губам эльфа, и те под моим прикосновением сжались в тонкую линию.

Красив.

Грязный, окровавленный, в лохмотьях, он тем не менее был привлекательнее любого отмытого и разодетого придворного из Сумеречных земель. При взгляде на него во рту не скапливалась слюна, как у моей советницы, но между ног теплело и мышцы живота начинали едва заметно подрагивать.

С ужасом я вспомнила, что меня прошлую заводило чужое унижение. О, да. Я прошлая с удовольствием бы сорвала с этого несчастного последние тряпки. Лезвием ножа грубо, не церемонясь, раздвинула бы его стиснутые зубы, чтобы влить в горло возбуждающее зелье. И плевать, на какие кровавые лоскуты мне бы пришлось для этого распустить красивые губы пленника.

Я прошлая взяла бы его при всех. Вот здесь, на голой каменистой земле, в центре круга, образованного жадными до зрелищ свидетелями. Я бы имела его под светом полной луны, под хохот и грязные комментарии своих воинов. Безжалостно и с особой свирепостью. Не ради физического удовольствия – ради наслаждения, которое испытываешь, втаптывая другого человека в грязь.

Череда уродливых образов пронеслась в голове, заставив меня захлебнуться ужасом. Объятая им, я остолбенела. На один кошмарный миг глубоко внутри подсознания всколыхнулись отголоски моей прежней личности, темной, распутной, жаждущей крови и чужих страданий. Словно открылась дверь в преисподнюю, откуда дыхнуло нестерпимым жаром и запахом серы.

Я была омерзительна. До потери памяти я была чудовищем во плоти. Какое счастье, что магический шар эльфийской чародейки ударил мне в голову и изгнал это чудовище прочь. Но оно не умерло. Монстр еще жил во мне, и я испугалась, что он может вернуться, может вырваться из глубин подсознания и раздавить, захватить, уничтожить мою новую я.

Совсем недавно я так страстно желала все вспомнить, а теперь до дрожи в пальцах боялась этого. Как же не хотелось снова превращаться в злодейку!

– Чего ты ждешь? – раздраженный шепот Мериды разбил мое оцепенение.

Я поняла, что воины притихли и смотрят на меня с недоумением, ибо вот уже которую минуту я неподвижно стою, погруженная в свои мысли и, склонившись над пленником, прижимаю палец к сомкнутой линии его губ.

Надо было разрядить обстановку. Срочно. Показать, что я – та самая эйхарри, которую они помнят. Бездушная, бессердечная тварь.

С чувством глубокого отвращения к самой себе я отвесила эльфу пощечину – легкую, безболезненную, но унизительную. Мое действие было встречено горячим одобрением толпы. Вновь застучали ритуальные барабаны. В сторону пленников полетели пошлые выкрики.

– Раздень его!

– Трахни ушастого выродка!

– Пусть скулит.

Боги, как это выдержать?

Мужчина, которого я ударила, – «Прости меня, пожалуйста, прости!» – зло сощурил голубые глаза. Его корпус до этого наклоненный чуть вперед – так было легче удерживать равновесие со скованными за спиной руками – выпрямился. Эльф раздвинул широкие плечи, гордо приподнял подбородок.

Я испугалась, внезапно осознав, что пленник собирается сделать. Интуиция вложила в мою голову четкое понимание того, что вот-вот произойдет. Катастрофа. Сейчас случится катастрофа.

Тело среагировало раньше, чем мозг дал команду. Миг – и моя рука с силой стиснула челюсть эльфа, не позволив ему совершить задуманное: плюнуть в могущественную владычицу Сумеречных земель, известную своей крайней жестокостью. Если бы он плюнул мне в лицо на глазах у моих солдат, мне бы пришлось его убить прямо здесь, на месте. Не потому, что я этого хотела, не от великой обиды: репутация обязывала. Прежняя беспощадная эйхарри никому бы не простила такого унижения. Спусти я подобное с рук, пошли бы разговоры. Очень опасные, способные привести к бунту.

– Я знаю, что ты собирался сделать. И спасла тебе жизнь.

Эльф благодарен не был. Глаза над моей ладонью, зажимающей его рот, яростно сверкали.

– Пожалуйста, – прошептала я на грани слышимости, – будь благоразумен.

Убедившись, что мужчина успокоился и не намерен совершить очередную самоубийственную глупость, я отстранилась и подошла к его соседу. Надо было осмотреть всех пленников.

Эльфы – гордый народ. Стоять на коленях для них – огромное унижение, попасть в плен – бесчестье, оказаться без одежды перед толпой людей – невыносимый позор. То, что Мерида предлагала мне сотворить с одним из поверженных воинов, для эльфов и вовсе было хуже смерти.

Моя дырявая память каким-то чудом сохранила знания об этой спесивой расе. Ушастые были высокомерны настолько, что даже не разговаривали с чужеземцами без особой на то нужды. Наших женщин они считали уродливыми толстыми карлицами, ибо все без исключения эльфийки обладали изящным станом. Высокие, худые до прозрачности. Казалось, внутри их телесных оболочек нет костей – лишь воздух.