Виктор Улин - Исцеление

Наша « однополая дружба » была теплой: мы не только пили кофе в комнате отдыха, но иногда после работы я подвозил Ралину домой, поднимался к ней и пил чай.

Мужчин она люто ненавидела, я являлся исключением, подтверждающим правило. Стремясь досадить и директору и московским владельцам фирмы, Ралина не только прикрывала мои отлучки, но помогала делать деньги « мимо кассы »: проводила в отчете продажу по более низкой цене, чем заплатил клиент, а разницу я обналичивал в свой карман.

Как она это делала – при том, что бухгалтерша имела обычную ориентацию и вряд ли была чем-то ей обязана – я не знал, просто был благодарен.

Помимо плотской радости, женщины дарили эстетическое наслаждение.

Я обожал смотреть, как партнерша раздевается и еще больше – как одевается.

Женщин – правда, женщин, а не бесполых кошелок учительского пошиба в вязаных кофтах – я искренне уважал.

Ведь нужно было обладать недюжинной энергией и сильной верой в себя, чтобы оставаться женщиной в дикарской стране, где существо противоположного пола до сих пор считается чем-то средним между посудомоечной машиной и рожальным автоматом.

С этой точки зрения идеалом виделась Ралина, которая всегда прекрасно одевалась, радовала ухоженностью и выглядела инкарнацией одной утонченной российской актрисы, имеющей те же инициалы и тоже лесбиянки.

С определенного момента я пришел к выводу, что лесбиянка, бросившая вызов насилию грубых мужчин – рыболовов и спортивных болельщиков – является сейчас гением чистой женственности.

Но самым главным, основополагающим чувством, которое я испытывал к женщинам, была жалость.

Жалость всеобъемлющая, рожденная многими параметрами.

Начиная от того, что женщинам приходилось существовать в мире, приспособленном для дубинообразных мужчин, и кончая сочувствием к боли, которую каждая из них вынуждена терпеть каждые четыре недели на протяжении лучших лет жизни.

Многокомпонентная любовь к женщинам побуждала меня заботиться о своих гостьях с первой минуты до последней.

Будучи довольно экономным, ради них я не скупился.

После всего, происшедшего между нами по взаимной договоренности, я всегда отвозил женщину туда, куда ей требовалось.

Если по какой-то причине я не мог – или не хотел – садиться за руль, то вызывал и предоплачивал такси.

Я не мог отправлять своих мимолетных подружек домой на общественном транспорте.

В нашем городе « маршрутки » были полны вонючих стариков, которые моются раз в неделю земляничным мылом.

А комфорт последействия казался мне необходимым для женщины, разморенной любовью.

Относительно разморенности я говорил без лукавства.

Мнение, будто женщина не может испытать оргазм во время первого полового акта, порождено христианско-коммунистическими химерами.

Конечно, в советские времена – когда супруги не снимали пижам, даже в собственной спальне – вряд ли кто-то мог расслабиться с новым мужчиной. Причем хоть в первый раз, хоть в сто первый.

Но чувственно свободная представительница слабого пола, смеющаяся над лозунгом « В СССР секса нет !», стала иной.

Она всегда могла принять полную дозу наслаждения, потому что умела расслабиться, отключить голову и включить другое.

Такая женщина превосходила меня.

Даже при лучшем стечении обстоятельств сам я мог получить желаемое от силы два раза.

Иногда третий выходил утром – если мы с гостьей нравились друг другу до такой степени, что она оставалась ночевать. Но результаты, разделенные ночью, не могли суммироваться.

Да и вообще « несуммируемые » случаи оставались редкостью. Гораздо чаще происходило обратное.

Любой внешний раздражитель: хоть сотовый телефон, заверещавший в передней из сумочки моей посетительницы – сбивал состояние и вынуждал начинать все заново с гораздо бОльшим трудом.

А внезапный перерыв из-за потребности во второй противозачаточной свечке мог отключить питание и оставить меня ни с чем.

Конечно, встречались среди разовых партнерш и женщины « советского образца », которые испытывали ровное удовольствие, не выходя на пик.

Им тоже нравилось быть со мною, некоторые просили повторения, рассчитывая, что во второй раз у них получится. В просьбе я отказывал, ссылался на что-нибудь производственное: единичный случай оставался случайностью, повторение грозило привычкой, а привыкать к кому-то я не хотел.

Обжегшись однажды, я не верил, что длительная связь с женщиной может закончиться чем-то, кроме разочарования.

Для внутреннего покоя мне были нужны новые и новые.

Привыкнув к современным возможностям, я уже не мог представить, как поколение родителей решало проблему взаимоотношения полов, знакомясь лишь на танцах, среди музыки и чужих глаз.

Сейчас все стало просто.

Я выходил на сайт знакомств – точнее, на одно из зеркал, использующих общую базу данных – и сговаривался о встрече.

Потом забирал женщину где-нибудь в городе и привозил к себе.

Проведя некоторое время в постели, мы расставались с чувством взаимной симпатии.

Это входило в рамки нормальных межгендерных отношений.

Ни одна из сторон не требовала от другой чувственно невозможного.

Но встречались женщины, которые выделялись из общей массы, как « Мазерати Куаттропорто » в колонне одинаковых « Рено Логанов ».

Вряд ли я мог забыть хоть одну из трех гипертемпераментных партнерш, чьи пики впору было регистрировать по системе, применяющейся при инвентаризации патчкордов.

То есть ставить четыре точки, потом соединять четырьмя отрезками, затем перекрещивать парой диагоналей, после чего « конвертик » означал полный десяток.

Таким я завидовал; на их месте я бы не занимался ничем, кроме секса.

Да и вообще в определенной степени – невзирая на общую жалость – я завидовал женщинам.

Несмотря на определенный русской классикой психотип « чувствительной женской натуры », я понимал, что большинство женщин смотрит на жизнь гораздо проще.

Например, я не просто разделял понятия « любовь » и « секс », но до сих пор любил только свою потерянную жену.

Любил так, что готов был начать все сначала, останься она до сих пор незамужней и бездетной.

Увы, самолет улетел, жена жила той жизнью, какой хотела, и во мне не нуждалась.

Я встречался с кем попало, но не мог представить, что полюблю кого-то еще.

Отдавая тело другим женщинам, я хранил мысли о жене под замком. А они обожали рассказывать о своих мужьях.

Каждая вторая из найденных по тегу « секс на один-два раза » на датинговых порталах, была приличной матерью семейства.

В этом я не видел странного.

Женская чувственность не зависит от актов гражданского состояния и идет по природной тенденции впротивоход с мужской: возникает постепенно и нарастает с возрастом.