Джеки Бонати - Между Севером и Югом

И, ощутив столь явное приглашение, он даже не подумал отказываться – снова страстно поцеловал омегу и, направив в себя его член, толкнулся бедрами.

– Ал? – он дернулся всем телом, явно ощутив, что преодолел некую преграду.

Алан тоже охнул, ощутив, как порвалась тонкая пленка внутри, в смазке появились капельки крови.

– Что? – выдохнул он, чуть отрезвев на миг от этой боли, которая быстро проходила. Он часто дышал, привыкая к горячему и большому члену внутри, пульсирующему в такт сердцебиению.

– Боже… что же ты не сказал? – Оливер замер и, дрогнувшими пальцами стер слезинку, выступившую в уголке его глаза.

Ему и в голову не пришло, что Алан может быть девственником.

– Прости… – прошептал он, немного растерявшись. Ему не приходилось иметь дело с девственниками.

Алан мотнул головой и взял его лицо в ладони, притягивая к себе для поцелуя.

– Это что-то изменило бы? – спросил омега, шепча ему в губы. Он качнул бедрами, давая понять, что готов, чтобы тот начал двигаться.

– Нет… черт, нет, – Оливер мотнул головой, признавая, что его и ледяная прорубь не остановила бы, если бы ее пришлось преодолеть на пути к Алану.

Ощутив движение, он тихо рыкнул и двинул бедрами навстречу, охнув от тугого жара вокруг члена.

Удовлетворенно выдохнув, Алан подстроился под него, застонал и заахал, поскуливая, балдея от неизведанных раньше ощущений, накрывавших его с головой.

– Черт, Оливер! – простонал он, войдя во вкус. – Да…да!

У Оливера проблем с сексом не было никогда – в его городе всегда можно было найти омегу, готового приятно развлечься. Но то, что он испытывал сейчас, не шло вообще ни в какое сравнение.

– Ал, черт побери… – он двигался все быстрее, стонал и рычал, сжимая пальцами бедро омеги – там наверняка останутся синяки.

Но боли от его хватки Алан не чувствовал, он тяжело дышал, наконец-то согрелся и даже ощущал жар, охвативший их обоих. Он в кровь разодрал плечи Оливера, кусал его губы и шею, словно обезумев, дав себе волю впервые в жизни.

Эта страсть была настолько обжигающе-приятной, что, кажется, только она способна была подгонять Оливера. Но он и без того, не сдерживаясь, все сильнее работал бедрами.

Его зеленые глаза вспыхивали то золотом, то серебром, а оргазм ощущался все ближе. У него и мысли не возникло спросить, с узлом, или без. Альтернатив тут не было.

К такому невозможно было подготовиться, Алан взвизгнул на весь дом, когда в нем оказался здоровый, с кулак размером узел. От неожиданности и боли омега прикусил ухо альфы и часто-часто задышал, ощущая, как мокро между их животами и как горячо у него внутри от спермы.

– Тише-тише, Ал, – хотя бы матчасть Оливер знал, и понимал, что омежке сейчас больно, особенно с непривычки.

Что уж говорить, ему и самому было больновато, но одновременно так неописуемо хорошо, что он с трудом дышал, прижимая Алана к себе.

Потихоньку Алан затих под ним, успокоился, заерзал потом, ощутив, что мышцы перестали быть каменными.

– Черт… Оливер…б- хрипло прошептал он. – Ты просто огромный… – выдохнул он, и все же минут через десять узел стал спадать, и они смогли расцепиться и поменять позу.

– Это тебе из-за неопытности кажется, – он улыбнулся, перебирая пепельные волосы омеги.

Во всяком случае, огромным он себя не считал.

Когда они расцепились, альфа лег рядом, тесно прижав Алана к себе, и снова стал целовать его шею, слизывая его манящий запах.

Течка все еще продолжалась, так что реальность омега воспринимал иначе. Он не думал о завтрашнем дне и последствиях. Ему просто было хорошо в объятиях альфы, так хорошо, как нигде раньше и никогда. Он прижался к нему, греясь об него и млея. Между ног хлюпало и остывало быстро.

– Мне нужно еще, – прошептал он. – Хочу тебя… пожалуйста, Оливер.

– Я тоже тебя хочу… Боги, никого так не хотел, – выдохнул он, честно и легко признаваясь в этом.

Оливер мягко перевернул омегу на живот и прижался грудью к его спине. Снова налитой член идеально лег между небольших упругих ягодиц.

Омежка задрал зад повыше, подпихнул под бедра подушку и был уже готов. Его собственный член стоял крепко, терся об ткань, возбуждая еще сильнее.

– Я готов! – простонал он пополам с рычанием. Даже соски, трущиеся об простыни, распаляли его нещадно.

Поначалу Оливер и правда просто хотел войти в омежку, но его сводящий с ума запах подтолкнул его к другому. Он сполз вниз и широко лизнул промежность Алана.

Вкусом и запахом его буквально сшибло с ног, словно он принял забористой наркоты.

У Алана зажглись звезды перед глазами, он забыл, как дышать и только ошеломлено хрипел, пытаясь осознать масштабы удовольствия, которое сейчас испытал на миг. Но не успел он выдохнуть, как горячий язык снова лизнул его, заставив взвыть.

Определенно, реакция Алана стоила того, чтобы потерпеть ломящую боль в члене. Сжав ладонями половинки ягодиц, Оливер раздвинул их, снова лизнул между ними, а потом нырнул языком в дырочку, подрагивая от осязаемых волн возбуждения.

Реальность погасла и померкла перед этими волнами чистого восторга, которые окутывали Алана. Запах альфы сплетался с его собственным так гармонично, так правильно. Они дополняли друг друга, и альфа словно знал все чувствительные местечки омеги, умело доводя его до исступленных криков и стонов. Но вскоре языка стало просто мало, и Алан прохрипел об этом Оливеру.

Да и Оливеру скоро стало совсем невмоготу. Он чуть прикусил розовую от жара ягодицу и, снова прижавшись грудью к спине Алана, уже без промедления вошел в него.

От этого комната заполнилась их общим синхронным стоном, который наверняка был слышен и на улице.

Алану было плевать на то, что они не дают спать никому на улице, ему было так хорошо, что он был готов трахаться вечность. Каким же он был дураком, что раньше ограничивал себя. Но с другой стороны, было ли оно тогда настолько хорошо, как было сейчас? Член размеренно двигался в нем, наращивая темп, заставляя сладко скулить и просить еще, сжимаясь вокруг ствола, не желая выпускать его из своего тела.

Теперь уже Оливеру не нужно было ни разрешений, ни поощрений. Двигаясь внутри омеги, он словно слышал его мысли, потому что, подкручивая бедра, он каждый раз слышал одобрение и в ответ тихо рычал и стонал, говоря, как ему тоже хорошо.

Теперь вопросов про узел не возникало в принципе, тот снова сцепил их, и теперь минут на двадцать.

Алан наконец-то ощутил, что он насытился. Жажда утихла, тело охватила истома и сладкая усталость. Он осоловело моргал, зевая, измотанный долгим днем и крепким трахом. Он был в синяках, потрепанный и искусанный, в поту, смазке и сперме, но счастливее, чем когда-либо в жизни. Он сам не заметил, как уснул, прижатый к постели горячим и тяжелым телом альфы.