Джеки Бонати - Между Севером и Югом

Заснули они не особо надолго – под утро Оливера разбудило сообщение о том, что у него днем самолет. Но, стоило Алану зашевелиться рядом, это сразу забылось – они пошли на очередной заход, трахаясь, как в последний раз.

При свете раннего утра секс был еще слаще, хоть Алан и был то сложен пополам, и его щиколотки были возле ушей Оливера, то он был перегнут через спинку кровати, которая отчаянно скрипела. Кончил он, сидя верхом на Оливере, потеряв голос и едва ли, не рыдая от подкатившего оргазма, ощущая член так глубоко в себе, по самые яйца, и понимая, что едва ли сможет сидеть в ближайшие дни.

И все же момент расставания неумолимо приближался.

– Меня вызывают домой, какое-то дело срочное, – вздохнул Оливер, совершенно не желая улетать от своего омеги.

Правда, он не был вполне уверен, что тот его понял, судя по сонному "угу" и расфокусированному взгляду.

Алан не мог даже пошевелиться, он хотел спать, и закутался в одеяло, обняв подушку, пахнущую альфой, раз тот куда-то вдруг собрался.

А Оливеру ничего не оставалось, кроме как собираться. Впрочем, мысли его были полны тем, как буквально через неделю он вернется, и они с Аланом заживут долго и счастливо.

Когда все вещи были собраны, и он присел на край кровати, чтобы попрощаться, все вылилось в очередной безумный заход, так что никаких слов прощания толком и сказано не было.

Вымотанный до смерти Алан проснулся один в пустом темном доме, не в силах понять, вечер или утро. В комнате крепко пахло сексом, хотя воздух был стылый. Тишина давила на уши, течка кончилась. Алан начал осознавать, что произошло и его щеки залила краска жгучего стыда.

– Оливер? – сипло позвал он и закашлялся. Но в доме было тихо. Омега встал и зажег свет. Вещей альфы не было. Значит, он уехал. Натрахался и уехал, даже не попрощавшись. Почему-то от этого стало так обидно и горько. На стуле была сложена одежда Алана. Сходив в душ и отмывшись, истратив всю горячую воду, Алан оделся и задворками, лесом пошел домой, пытаясь сделать вид, что ничего особенного не случилось.

К тому моменту, когда самолет взлетел, Оливер подумал, что, пожалуй, стоило оставить хоть какую-то записку. Но у него самого все мозги вытекли со спермой. Счастье, что документы не забыл.

Он был уверен, что увидит какое-то сообщение, приземлившись, и оно было, но только не от Алана.

– Ал, ты куда пропал? – увидев его, Алистер всплеснул руками. Он тщетно пытался дозвониться до внука второй день и просто уже не знал, куда кидаться. – Господи, тебя что, изнасиловали? – ужаснулся он, увидев, в каком виде внук, когда тот снял дубленку.

Алан покачал головой и сипло ответил.

– Нет… я сам пошел. К Оливеру. Вчера… или позавчера вечером еще. Пожалуйста, об этом никто не должен узнать. У меня внезапно началась течка, я принял таблетки, никаких последствий быть не должно. Скажу на работе что взял больничный. Оливер уехал, – рассказал он, и сам был от себя в шоке. Где были его мозги? Приполз на брюхе к альфе, который не мог бы устоять, черт возьми. А строил из себя профессионала.

– Ох, мальчик мой… – дед был в растерянности, но взял себя в руки, обнял внука и отвел на кухню. – Ну и леший с ним, раз уехал. Дурак, раз уехал, – он стал немного горячиться, заваривая Алану чай, он ведь не знал, что Оливера вызвонили еще до того, как тот встретился с Аланом. – Жили без него, и еще сто лет проживем.

Ему было жалко внука, он был зол на этого щенка, которого назвать альфой язык не поворачивался, но старался сдерживаться.

– Я сам виноват, дурень… – вздыхал Алан, беря кружку с чаем. – Дедушка, я есть хочу, просто умираю, – внезапно понял он, отпив глоток. Руки у него тряслись еще и от голода. Сидеть было больно, и он примостился полубоком, кое-как.

– Сейчас, мой хороший, сейчас, – Алистер закивал и стал наполнять ему миску наваристым рыбным рагу – рыбу-то им передали, наговорив немало одобрительных слов про новичка-рыбака.

Буран пришел к младшему хозяину и положил голову на бедро, грустно заглядывая в глаза.

Алан рассеянно погладил его, а увидев миску, накинулся на еду, большой ложкой уминая все, что было, оглянуться не успел и она опустела.

– Можно еще? – попросил омега, вытирая рот салфеткой и запивая рагу чаем. – И хлеба пожалуйста, – у него не было сил встать и взять самому.

– Конечно можно, – Алистер тут же наполнил ему миску и дал приличный ломоть свежайшего хлеба, а сам присел напротив. – Ты как себя чувствуешь? Болит что-то? – заботливо спросил он.

– Угадай что, – ответил со вздохом Алан. Скрывать от деда смысла все равно не было. Он ел уже медленнее, насыщаясь с каждым куском. – Я залягу в ванну, а потом просплю сутки. Или двое. Если кто будет спрашивать, у меня течка с начала недели. Про Оливера никому не слова, хорошо? – попросил он. – Я не хочу пересудов.

– Ну, о чем речь, – он покачал головой и, пересев поближе к внуку, погладил его по волосам. – Бедный мой мальчик. Не волнуйся ни о чем, никто тебя не потревожит, – пообещал он, забирая снова пустую миску. – Иди, отдыхай и ни о чем не думай.

Алан поцеловал его в щеку и ухромал наверх, в ванную, где залег в горячую воду и даже поплакал немножко от жалости к себе. Мистер Пушистые Штаны сидел на стопке полотенец и время от времени гонял лапкой пенные шапки. Когда вода остыла, Алан вылез и критически осмотрел себя в зеркале. Укусов, синяков и засосов было столько, что на троих хватит, лицо было осунувшееся, губы обметало. Дырочка была натертая и припухшая, Алан разыскал в аптечке мазь и осторожно намазал себя, краснея от воспоминаний.

Одевшись в теплую пижаму, он пришел в спальню, где уже была застелено чистое постельное белье, положена грелка, Буран стерег местечко, а на тумбочке был чай и печеньки. Дедушка позаботился обо всем. Устроившись под одеялом, Алан удовлетворенно выдохнул и обнял пса, поглаживая его по ушам.

Подготовив все для внука, Алистер засел на кухне, раздумывая над сложившейся ситуацией. Конечно, было острое желание полететь за Оливером и высказать словесно и физически все, что о нем думает.

Если по-честному, Алистер возлагал на парня большие надежды, тот производил достойное впечатление.

Но в итоге он уговорил себя, что им с Аланом и так не плохо. Найдется еще для его мальчика его надежный тыл и крепкое плечо.

– Как же мне трудно без тебя, родной, – прошептал он, подняв глаза к потолку, вспоминая своего омегу. – Как тебя не хватает.

Мистер Пушистые Штаны тут же вскочил к нему на коленки, мурлыкнул и потерся головой об его подбородок, подбадривая изо всех сил, мол, ты тут не один, не унывай. Все хорошо.

Алан уснул, выпив чай, и спал в конечном итоге больше суток, просыпаясь только чтобы попить воды и сходить в туалет. Следы на теле за это время поблекли, но еще проглядывали. И вот утром он выполз на кухню, снова оголодавший, но более адекватный, переспавший свое горе и свои переживания.