Джулия Тард - Песня Стервятников. Реквием для зверя

И плевать на то, что она женщина! Плевать на свой грёбаный кодекс чести! Потому что сейчас передо мной не женщина, а самая настоящая дворовая сука! Хорошо отмытая и причёсанная, вот только ни её дорогие платья, ни макияж, ни побрякушки совершенно не в силах перекрыть то гнилое нутро, что так навязчиво рвётся наружу, что меня тянет блевать от этого мерзкого запаха дохлятины!

– Именно, – хватаю её за плечо, подтягивая к себе. – И даже не думай отыграться на ней за это! – Лаура морщится и болезненно цокает, накрывая мою руку поледеневшими пальцами. – Попытаешься навредить Даяне, и клянусь Богом, что сделаю всё, чтобы ни от тебя, ни от твоего бизнеса не осталось даже малейшего намёка на существование!

И только сев в автомобиль, набирая номер Бэмби, я замечаю на тыльной стороне ладони кровавые отметины от её ногтей. Что ж, довольно креативный способ попрощаться. Я понимаю, что после случившегося мне уже никогда не иметь дел с этой женщиной.

Да и плевать! С самого начала было понятно, что наши с Бэмби отношения не принесут ничего, кроме одних сплошных проблем. Словно наши семьи прокляты. Обречены на то, чтобы мучить друг друга, не позволяя обрести долгожданное счастье.

– Долбанные Монтекки и Капулетти… – недовольно рычу, продолжая смотреть в окно.

Не жизнь, а какая-то шекспировская трагедия! Случившееся в ресторане – всего лишь один из многих плевков судьбы. Но я уже принял решение и не собираюсь отступать.

Позвонив Бэмби, я снова наткнулся на надоедливое голосовое сообщение. Ну и куда, спрашивается, убежала эта дурёха?! Не знаю, что именно ей наговорила Лаура, но явно ничего хорошего, если она расстроилась настолько, чтобы наплевать даже на то, что именно мне предназначено вытаскивать её мать!

Добравшись до гостиницы, я сразу же убедился на ресепшене, что Даяна на самом деле сразу приехала сюда, вместо того чтобы шататься по вечернему городу, заставляя меня сходить с ума от волнения.

– Открывай! – постучал в её двери. – Администратор сказал, что ты вернулась, так что я не уйду до тех пор, пока ты не откроешь!

– Мне плохо, – раздался жалобный скул. – Я отравилась, Ник, честно… Так что дай мне отдохнуть, а завтра мы обязательно с тобой поговорим.

– Либо ты откроешь сама, либо я приведу сюда менеджера! Так что прекращай своё баловство, потому что я совершенно не в духе!

– Ну, пожалуйста, Ник… – попросила она дрожащим голосом.

– Считаю до трёх!

Дверь открылась, и переодетая в чёрный халат Даяна тут же поспешила в центр комнаты, не позволяя к себе приблизиться.

– Надеюсь, ты доволен! – сложила на груди руки, продолжая отворачивать от меня.

Распущенные волосы не позволяют рассмотреть её лицо, но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что именно она пытается скрыть.

– Ты что, плакала? – даже и не думая тратить время на всякую мишуру, я быстро взял её за подбородок, поворачивая к себе.

– Нет! – растерянно ударила меня по руке Даяна, делая шаг назад.

– Не ври. Глаза красные, нос натёрт, ресницы слиплись.

– Меня рвало!

– Неправда, – сделав глубокий вдох, сняв пиджак и кинув на диван за её спиной, я начал закатывать рукава. – От тебя пахнет ягодным соусом. Так что хватит уже вешать лапшу на уши. Говори, что случилось между вами с Лаурой?

– Как будто тебе это на самом деле важно, – фыркнула Даяна, поправляя широкий ворот короткого халатика. – Я ведь всего лишь очередная девочка, которая вынуждена греть твою кровать.

– Господи, поверить не могу, что тебя расстроила подобная чушь, – наверное, не стоило мне улыбаться, но я ничего не мог с собой поделать.

– То есть ты хочешь сказать, что это не так?

– Конечно не так.

– Так значит, ты не станешь тащить меня в кровать при первой возможности?

– Но почему же не буду? Очень даже буду!

– Ещё бы! – нервно усмехается и театрально взмахивает руками. – Всё именно так, как и говорила Лаура!

– Боже, Даяна, ну какой же ты всё-таки ребёнок! – и не успела она пикнуть, как я тут же подхватил ее, перекидывая через плечо.

– Отпусти меня, Ник! – недовольно закричала, шлёпая по спине, пока продолжал нёсти её в спальню. – Отпусти меня немедленно! Я тебе ни какая-нибудь дворовая девка! Не очередное твоё молоденькое мясо! И меня воротит от всего этого! Слышишь?! Мне неприятно и противно! Я не хочу тебя! И уже никогда не захочу!

– Так значит – противно? – опустил её на кровать, наблюдая за тем, с каким отчаянием она смотрит на меня, подбирая под себя ноги.

– Да!

– Хорошо, малышка. Вот сейчас мы это и проверим.

Воротит? Неприятно? Отвратительно? Довольно резкие заявления! И плевать, что Даяна говорит всё это из-за ревности или обиды! Сейчас я хотел как следует её наказать, чтобы раз и навсегда из её головки вылетели подобные слова!

– Что ты собираешься делать? – испуганно сглотнула Даяна, отползая к подушкам.

– Преподать тебе небольшой урок смирения.

Схватив её за тонкую щиколотку, дёрнув на себя, я опустился на кровать, взгромоздившись сверху.

– Я… – хрипит Бэмби, пытаясь спрятаться от моего поцелуя, пока её напряженное тело натягивается подо мной стрункой. – Ник… – мотает головой, упираясь мне в плечи, и мягкий голос становится таким беззащитным. Таким рваным, словно я собираюсь распять её, как последнюю грешницу.

– Замолчи, малышка, – приказываю, упираясь в неё пахом, и взволнованное дыхание учащается, превращаясь в какую-то дикую мелодию страсти. Сливается с моим пульсом. Бьёт по мозгам барабанной дробью, словно отсчитывая секунды до ядерного взрыва.

Кажется, Даяна всё ещё пытается дёргаться. Пытается ёрзать подо мной, издавая обессиленные вздохи. Но я не слушаю её вялого протеста. Плевать, что она скажет. Единственное, чему я сейчас поверю, так это языку её тела. За столько лет я изучил все особенности этого изумительного инструмента под названием «женщина» и научился играть на нём как настоящий профессионал.

Я ловлю её губы. Слизываю с них беззвучное возмущение. Скольжу языком по дрожащему краю. Касаюсь зубов и продвигаюсь глубже. Ускоряюсь и замедляюсь. Посасываю и кусаю.

Заставляю её ответить. Заставляю двигаться навстречу, и уже через пару секунд Даяна начинает подчиняться моему напору. Начинает целовать с таким же лютым голодом, от которого у меня уже давно ломит кости, выкручивает суставы.

Маленькие руки скользят по спине. Сжимают рубашку. Царапают кожу короткими ноготками, а затем снова отпускают, продвигаясь к моему затылку.

Проклятье! Как же давно я не чувствовал её пальцы в своих волосах! Как давно они не впивались мне в кожу! Как давно она не причиняла мне такую приятную боль!

И тело тут же вздрагивает от удовольствия. Мурашки растекаются по спине, заставляя стиснуть зубы, чтобы не дать воли собственному возбуждению.