Валерий Столыпин - Потому что это колдовство

Генку от одного их вида с души воротит, хотя иногда встречаются вполне свежие экземпляры, которые пока стесняются своего нелёгкого бизнеса и одаривают не всех – с выбором. Но и они в его понимании лишь инструмент низменного удовлетворения похоти.

Верочка совсем не такая. Генка даже мысленно не мог себе позволить сравнения её с этими падшими женщинами.

Да, она однозначно спала со всеми этими Петрами и Павлами, однако единственно из-за того, что считала секс неотъемлемым правом мужчины, с которым она живёт и ещё необходимой потребностью в разрядке, по причине отсутствия которой многие неудовлетворённые мужчины очень часто попадают под нож хирурга.

Таких страдальцев, которых оперируют пачками, Верочка видит ежедневно, а причина банальная: женщина "не даёт".

Ясно, что чаще случается наоборот, когда мужики сачкуют, порой не только от лени, а утомившись в объятиях альтернативной пассии.

Это не про неё. Вера здоровье каждого своего мужчины блюдёт неизменно, старается в меру своих способностей, коими природа не обделила.

Одноразовый секс не для Генки. Да и не получится у него без любви. Уж это он точно знает.

Гена довольно рано почувствовал себя созревшим юношей: сначала у него набухла и заболела молочная железа. До этого он и не знал, что такое может быть. Пришлось испытать неудобство и боль. Вскоре после этого он проснулся среди ночи в поту с неясными, но отчетливыми ощущениями эйфории и счастья, обнаружив на простыне липкую субстанцию с резким запахом.

Конечно, мальчик испугался, одновременно озадачился вопросом: если я сделал что-то плохое, почему мне так хорошо?

Он точно помнил, что снилась девочка, хотя видел лишь размытый неясный силуэт, но знал точно, что это именно девочка, причём красивая. Она сделала что-то, отчего Генке стало приятно, сердце наполнилось кровью, мозг лучезарными эмоциями непреодолимой радости.

Именно тогда он и проснулся. Испачканная простыня заставила стыдиться, а испытанные эмоции – мечтать о повторении.

Гена после этого подолгу не мог заснуть – пытался вернуть видение, которое неизменно приходило, но неожиданно, внезапно, не давая возможности продлить удовольствие.

Он боялся, что мама будет ругать, пытался спрятать следы ночного “преступления”.

Мама внимательно на него смотрела, обнаружив улики, гладила по голове, – когда же ты успел вырасти?

И ничего в укор.

Значит, с ним всё в порядке. Надо бы спросить у друзей.

Те подтвердили, что с ними происходит то же самое, что такие ощущения можно вызвать самому, причём белым днем. Похвастались своими способностями.

Первая любовь случилась у него в пятнадцать лет с девочкой из параллельного класса.

В этом возрасте все мальчишки – щуплые голенастые скелеты, а девочки уже имеют вполне различимые женские формы с округлившейся попой и бугорками груди. Естественно, Генка засматривался, то на одну, то на другую, иногда на многих сразу и мечтал.

О чём, он и сам не понимал, не имея на этот счёт никакой информации, но непременно о любви: ведь о ней бредят и грезят все мальчишки.

Девочка подошла к нему сама.

– Ты на меня так смотришь, словно влюбился.

– Ну что ты, я просто…

– Не притворяйся. Ты тоже ничего. Понесёшь портфель. У меня он сегодня тяжёлый. Я Таня.

– Знаю.

– Чего ты знаешь? Ничего ты не знаешь. Мальчишки, только притворяются, что знают девочек, а на самом деле выдумывают, мне мама сказала. И всегда говорят, что влюбились, а сами только целоваться хотят. Ты тоже хочешь. Я знаю.

– Не умею целоваться. Я ещё ни с кем из девчонок не дружил. Меня Гена зовут. А портфель твой совсем не тяжелый, ты это специально выдумала, чтобы познакомиться. Но я его всё равно понесу. Ты на самом деле мне нравишься. Мне много кто из девчонок нравится, а я никому. Ты первая на меня внимание обратила. Давай попробуем влюбиться?

– Ты ведь даже целоваться не умеешь, а туда же – влюбляться собрался. Мы даже на свидании с тобой не были.

– Давай будем.

– Чего ты будешь? На свидании букеты нужно дарить, слова всякие говорить: про глаза, губы там, что самая красивая. Только потом целоваться, если девушка позволит.

– Ты же сама ко мне подошла. На букет у меня денег нет, а за то, что несу портфель, ты меня должна целовать. Три раза.

– Вот ты какой! А я ещё в тебя влюбиться хотела. Отдавай сюда портфель и проваливай. Ладно… так и быть, поцелую. Один раз. Вдруг мне не понравится. Хотя, девчонки говорили, что это ужас как приятно. И щёкотно. Уговорил. Только не здесь, а то потом дразниться будут: тили-тили тесто, жених и невеста.

Понравилось: целовались долго, помногу, самозабвенно и сосредоточенно, азартно дегустируя каждый вкус.

С Таней Генка дружил два года. Скорее это была дружба, совсем не любовь: сердце как рассказывали друзья, из груди не выпрыгивало, а расставались после прогулок быстро и без сопливых сантиментов.

В семнадцать лет Таня влюбилась всерьёз. Но не в Генку.

Было бурное объяснение, последний поцелуй и продолжительные слёзы на плече друг у друга: успели привыкнуть к общению, расставаться было не просто.

Следующий сеанс любви случился по окончании школы. Эта были стремительные, шальные чувства ожидающих чуда подростков.

Только волшебства не произошло: девочка поступила в институт, где встретила пару из другой социальной страты. С ним и связала свою судьбу, оставив на память тонкий аромат возбуждённого, но так и не познанного женского тела, которое влекло и манило, но так и не дождалось никаких эротических действий.

Гена и в тот раз остался наивным юношей.

Верочка стала единственной женщиной, с которой он просто не мог не иметь секс.

Она с первого взгляда засела в его сердце занозой, поразив воображение и чувства, вытащив на поверхность всё самое нежное и доброе.

Рассмотреть детально и описать внешность девушки он не мог по причине крайней стеснительности. Как только Верочка поднимала свои пушистые реснички, Гена опускал восторженный взор и начинал ковырять землю носком ботинка.

С первого дня он понял, даже почувствовал, что эта девушка создана для него.

Им не было нужды спрашивать о желаниях друг друга, договариваться – всё происходило само собой, словно по велению загадочной сущности, знающий о них и их отношениях каждую мелочь.

Если Генка задумывал её поцеловать, Верочка тут же протягивала пухленькие яркие губки, свёрнутые в трубочку, позволяла шевелить языком во рту.

Стоило ему представить в воображении спелые холмики соблазнительной и совсем неизведанной вселенной её упругого бюста, как Верочка брала его руку и направляла за пазуху, где моментально наливались спелые ягодки сосков, рождая у него внутренние вибрации, вызывающие прилив крови и биение сердца.