Владимир Численский - Амиго, мачо, сеньорита…

Костя не стал. Вместо того он вновь сосредоточил все внимание на возникшей сложности и продолжил прерванную беседу:

– Понимаешь ли, Кеша, – несколько церемонно начал он.

– Я – не Кеша! Я – Геша! Геннадий, то есть, – сердито оборвал его невольный партнер по переговорам.

Вдруг пупсу, как говорят в тех краях, откуда приехали к Геше незваные званые гости, пришел кердык – его башка-таки вывернулась из пазов туловища и осталась в руках у Кости, чем вновь привела того в легкое недоумение. Он в некотором замешательстве покосился на расчлененного бедолагу и оглянулся по сторонам, ища места, куда бы все части куклы можно пристроить.

Мария быстрыми шагами подошла к нему и отобрала у него свое сокровище, которое ее угораздило взять с собой даже в столь дальний путь, – видимо, дорожила им еще с самых девчачьих времен – впрочем, времена оные для нее, похоже, еще и не кончились.

– Робеспьер! – хлестко упрекнула она Костю и, также быстро вернувшись на прежнее место, принялась прилаживать пупсячью голову опять к телу – разумеется, все еще «держа ушки на макушке».

Костя, проводив подружку взглядом, недовольно кашлянул и, выражая согласие, кивнул собеседнику:

– Ну, Геша – так Геша, мне по барабану, – тут он обратил внимание на лежавшую перед ним шляпу и, представьте, сразу же не преминул взять ее в руки, а затем без всякой паузы принялся теребить ее руками – точно так же, как когда насиловал перед тем куклу.

Надо полагать, что руки его вообще никогда не знали покоя, и, когда ему ничем было их занять, он старался тут же найти для них что-нибудь подходящее.

Геша с заметной неприязнью покосился на руки гостя, которые теперь тискали его шляпу, но – ничего не сказал.

Костя Гешин взгляд проигнорировал и, вновь кашлянув, прочистил слегка горло и продолжил:

– Так вот, Геша! Вчера я тебя за язык, как говорится, не тянул. Ты сам нам предложил у тебя пожить, если че…

– Я пьяный был, – постарался быстро вставить реплику Геша.

– Понимаю! – с некоторой долей сарказма протянул Костя, и стало ясно, что Гешины слова не произвели на него ни малейшего впечатления. – Но и ты меня, старичок, тоже пойми: я на тебя понадеялся – то есть, на твое предложение нам зависнуть на время у тебя: с утра встал, отзвонился здесь по городу всем своим кентам – они у меня люди, в основном, все серьезные. Мы ведь с Марией сюда не просто так прикатили – на людей поглазеть, себя показать. Дела у нас тут, понимаешь?! Некоторым из кентов я твой номер телефона сообщил – мол, здесь меня искать будете, если че… Да и матери Марии позвонил, успокоил. Ее родители и так меня терпеть не могут, боятся за дочь. Вот позвонит сюда ее мать, а ее и след простыл. Что она подумает? А теперь ты собрался нас нагнать! Ты понимаешь, в какое положение нас ставишь, если че?

– Ты дал мой номер телефона? – с напряжением в голосе переспросил Геша. – А откуда ты… Откуда вы…

Костя, поняв его с полуслова, пояснил:

– Да ты же сам нам вчера его дал! Не уж-то не помнишь? Ты вчера, конечно, совсем другим был. Нетрезв, конечно, но мы думали, что ты и после будешь таким же гостеприимным. В общем, Геша, ты нам все дела порушишь. Ну, так че скажешь, Геша?

– Не знаю! – в полном замешательстве воскликнул Геша, и почти взмолился: – Ну не привык я, чтобы у меня в доме чужие жили!

Костя, где-то ему даже сочувствуя, пожал плечами и предложил:

– Слушай, старичок, если хочешь, мы еще баксов сто накинуть можем, если че…

– Да причем здесь деньги! – тут же отмахнулся Геша.

– Ну, не знаю, – вновь пожал плечами Костя. – Просто подумал, что, быть может, в этом решение вопроса, если че…

Геша тоскливо вздохнул.

– Я ведь вижу, Геша, – продолжал убеждать его Костя, – ты же из пацанов! Настоящих! И я из таких! А настоящий пацан – он и в Африке пацан! Так неужели же ты нас на улицу сейчас выставишь?! Подумай сам, как такое по-нашему – по-пацански! – выглядеть будет?

– Я из пацанского возраста уже давно вышел, – не очень-то решительно возразил ему Геша.

– Так и я вышел! – подхватил собеседник. – И что из того? Природу ведь не изменишь. Если уж стал пацаном – правильным пацаном, Геша, – им и помрешь. Ну, че скажешь, старичок?

Геша, разумеется, прекрасно понимал, что Костя, выражаясь языком улицы, попросту «давал ему расклад». И на круг выходило, что не прав именно он – Геша. А быть неправым – Геша не любил. Да и не бывал, кажется, никогда. Костя задел в его душе самую надежную для исполнения своих целей струну. Но как все-таки Гешу «не прикалывала» такая перспектива – провести в компании этих двоих ближайшие три десятка дней, а то еще, упаси Бог, и больше! Но, – куда ни повернись, а везде вилы!

После затяжной паузы, во время которой его гости уже с искренним сочувствием, выжидая, смотрели на него, он, в очередной раз печально вздохнув, наконец, выдавил из себя:

– Ладно, чего уж там, живите…

Костя тут же оживился, хотя его и прежде-то нельзя было посчитать унылым:

– Другое дело, старичок! – и, сказав так, с выражением полного дружелюбия на лице протянул в сторону Геши руку над столиком: – Значит, по рукам? – подытожил он.

– По рукам, – без энтузиазма согласился Геша и, так и не пожав протянутую руку, вместо того сунул в нее фен Марии.

Костя, мельком посмотрев на очутившуюся вдруг в его руке вещь, невозмутимо, не обращая внимания на невежливый поступок Геши, водворил ее на столик, а затем напялил на себя Гешину шляпу и, переведя взгляд на подружку, которая в тот момент как раз прошла к угловому шкафу стенки и втискивала туда на свободную полку реанимированного пупса, весело поинтересовался:

– Мария, как? Мне идет?

Геше вновь почудился торжественный звук сантановской гитары.

Та на его зов, покончив с обустройством пупса, обернулась. С сомнением оценив новый «прикид» дружка, усмехнувшись, вынесла вердикт:

– Как корове седло.

Костя несколько деланно рассмеялся, скинул шляпу обратно на столик и, показав на нее глазами, полюбопытствовал:

– Слушай, старик, что за хреновина такая?

Геша его юмора не поддержал:

– Это не хреновина, это подарок, – заявил он и тут же отодвинул шляпу поближе к стене – подальше от шаловливых ручонок соседа.

Тогда Костя извлек изо рта отработанную жвачку и запросто, спровоцировав тем мгновенный гневный взгляд Геши, пущенный украдкой, прилепил ее к краешку столика, одновременно беззаботно и успокаивающим тоном приговаривая:

– Ничего, старичок, сейчас я слетаю в лабаз, затарюсь продуктами, Мария нам чего-нибудь пожрать сварганит, сядем за стол, поедим, водочки малеха накатим. Небось, у тебя после вчерашнего головка бо-бо, а? Мы еще с тобой, старичок, подружимся… Если че, а? Все люди братья, если че… И стольник мы тебе все-таки добавим! Ну, что ты смотришь на меня так грустно? Не скучай, старичок. Вот что: пойдем-ка пока на кухню перекурим!