Сергей Лемехов - Три истории из реальной жизни. Любовь и музыка. Трудная работа. Дорога к дому

Её руки совсем ослабли и обвисли. Потом он начал чувствовать, как зашевелились её тонкие пальчики и вновь напряглись руки. «Подбирает повыше платье. Освобождает для меня. Сейчас и про трусишки всё выяснится. Господи, успеть бы до второго пришествия… её мужа». Она зашептала:

– О чём ты сейчас думаешь?

– О танго, что мы танцуем вдвоём.

Не успели. Комната наполнилась красивой мелодией: сработал звонок на входе. Виктор, желая войти, предупреждал любую возможную неловкость. Тактичные русские люди. На это способны только они: уважать право наций на тайну блуда.

– Одевайся, быстро.

– Не успеть. Дай рубашку и возьми галстук. Рубашка длинная, прикроет. Сама стой рядом, как будто повязываешь и не отходи, я ещё в норму не пришёл. Опасность меня не пугает. Веди себя смело, спокойно, натурально. Даже если он что заподозрит, такое поведение собьёт его с толку. Если в первую секунду не станет скандалить, значит и вовсе ничего не будет. Всё. Об остальном я позабочусь. …Ты очень необыкновенная. Особая. Южная Ночка, тёплая сказка.

– …Вот вы где?

– А где? Видишь, женщина обслуживает мужчину по нашим теперь японским традициям. Так что стой рядом и не мешай, а то узел ровным не получится. На татами не заходи – это место занято.

– Так и не научился сам подвязывать? – спросил, но взглядом оценивал обстановку и проверял кровать. Успокоился: не тронута.

– Даже если б и умел, то теперь бы в этом не признался.

– И душ принять успел?

– Успел. Я же с дороги. В ресторан грязным идти не могу: верю, ждёт меня там удача.

– Начинает человек в норму приходить. Вот что значит на двадцать минут с женщиной оставить.

– Хорошо, что не на час. Пришлось бы мне тогда не в ресторан, а в другое заведение идти.

Русский ресторан в Японии показался Владимиру явлением специфическим. Удивление пришло сразу, как только они спустились по высоким деревянным ступенькам глубоко в подвал совершенно неприметного снаружи здания. Окон в ресторане не было. Ожидаемого трактирного убранства не оказалось. После ступенек очутились гости на маленьком свободном пятачке размером не больше площадки в троллейбусе. С четырёх сторон прихожей – проходы без дверей, но с подобранными по бокам зелёными бархатными занавесочками с отливом и золотистой бахромой. Совсем как на знамёнах советского периода, только цвет другой. Почувствовался душевный уют. Промозглый декабрь, царящий на улице и в настроениях, сменился домашним теплом. Справа от ступенек расположилась кухня. Через проём было видно, что она вытянутая, как бакалейный прилавок в любом московском гастрономе, и работает в ней один человек. На длинной чёрной плите в ряд располагалось до десяти конфорок, и за спиной у повара – гнёзда духовок, стилизованные под русские печки, но всё на газе. Немолодая японка принимала от повара блюда и разносила их на медном подносе по назначению.

Прямо по ходу лестничного спуска проход вёл в туалетную комнату, куда проследовал Виктор, как только они вошли. Он призывно кивнул Вовке, но тот, усмехнувшись, отказался. Адресовал тот же жест Майе, но она отвела глаза влево – в зал, словно и не заметила экзотического приглашения.

С кухни вышла немолодая женщина, японка и встретила Майю и Владимира традиционным для страны восходящего солнца радушным гостеприимством: искренние поклоны и приглашающие движения рук, сопровождаемые причитаниями наподобие «уважае-масс». Как будто в ладушки играет, но только без прихлопывания. Причитания вызвали у Владимира, не свыкшегося ещё со звучанием нового языка, русскую фразу «Прошу, уважаемые». Он глянул вопросительно на Майю, выгнув дугой брови, и та, улыбнувшись, подтвердила догадку:

– Да, это именно то, что и слышится. Очень похоже на русский, но не на русских.

– То есть?

– Ты хоть раз слышал в наших ресторанах, чтобы тебе сказали так сердечно и с поклоном?

– Нет, не приходилось…

– И нам с Виктором не приходилось. Значит, и не говорят.

– А зачем сразу делать обобщения? – появившийся неожиданно быстро из туалетной комнаты Виктор раздражённо заерепенился. Его кольнуло в сердце перемена в жене: назвала Вовку на «ты». «Может чего уже было?.. Но кровать была нетронута. В душевой она не была – вспотеть успела бы, и потом он мокрый, а она сухая… нет, не было ничего. А-а! Это после общего испитого стакана. Тогда всё ясно. Это правильно. Молодец, Майка».

Малоприятные мысли прервал Вовка:

– Элементарная индукция. Школьник знает. Если утверждение верно для первого элемента и для второго элемента последовательности, то оно верно и для любого другого, случайно выбранного. Майя правильно сделала вывод. Остаётся только удивляться чёткости и быстроте её реакции.

Виктора опять кольнуло: «Он что, хочет сказать, что были ещё другие варианты тихоблудства? А как он узнал, что я об этом думал? Никак. Ты просто ревнивый, вот и видишь в любой фразе намёк на ущемлённые права самца. …Намёки, конечно, есть, но это потому, что любой разговор с женщиной для того, чтобы её в постель завлечь или самому от постели отвлечься. Ничего не было. Дело ясное. File closed». Однако полной уверенности не было, и смута в сердце продолжалась.

Майя умела хорошо чувствовать своего мужа. Любила и не желала ранить его самолюбие. Она знала, что Виктор не зря позвонил в дверь перед тем, как войти. Предупреждал. Допускал, выходит, в душе, что она могла соблазнить мужика за короткий интервал случайного знакомства?

Майя глянула на Владимира, и когда тот поймай её взгляд, указала на Виктора. Вовке всё было ясно без слов: требовалось «погасить» Витька. Его внезапная раздражительность не осталась без общего внимания. Владимир обратился к товарищу:

– Что теперь? Куда теперь?

– Теперь скидывай ботинки, если носки не рваные. Если рваные, всё едино: скидывай.

– А как же танцы?

– Какие танцы? – искренне удивился Виктор, но потом сообразил, что Вовка в Японии новичок и всего не знает.

– Здесь посетители не танцуют. Для них – да, но не они. Их культурная программа вся в меню указана. Сиди и пей, да на гейш поглядывай. Не цыганки, конечно, но много общего. Внутренне присущее единство целей и содержания.

– Whores?

– Нет, definitely not! Объясню за столом, – и первым проследовал в зал, за ним Майя и Владимир.

Зал располагался напротив кухни, но был существенно выше. Три ступеньки и крылечко с ковровым покрытием вели внутрь. В самом зале поражали столики. Создавалось впечатление, что им вдвое против обычного укоротили ножки. Располагались столики вдоль трех стенок, оставляя немного места для людей. Стульев или пуховиков для гостей нигде не наблюдалось. Свободное пространство между столиками и в зале было не что иное, как татами, уже знакомый Вовке, и он криво усмехнулся.