Шмиэл Сандлер - Насмешка дьявола. Эротические заметки из желтого дома

– Не терзайте себя, майн либа, – примирительно сказал он, – там за углом есть цветочный магазин, вы ведь знаете, какие цветы любит ваша мутер.

Nur Meine Mutter ist meiner Liebe wert – как сказал поэт: «Моей любви достойна только мать!» Речь, конечно, идет о вашей матери, друг мой.

– Негодяй! – взвизгнул я, голос мой сорвался, как у женщины, с которой случилась истерика. Я много хотел сказать этому подонку, но трубка замолкла и я остался один с невыразимой горечью в сердце и невеселыми думами в голове.

Я обожал свою маму в детстве, я действительно знал все ее прихоти, желания и мне доставляло радость делать ей маленькие приятные презенты.

Я купил фиалки, ее любимый бордо марки "R.Arnoux» и воздушные пирожные, которые она приносила в детстве, когда хотела меня побаловать.

Я взял себя в руки, я победил свой страх. Случилось то, что случилось, я не в силах ничего изменить, следует покориться необходимости.

Я всегда любил эту восхитительную, лучшую из женщин и теперь, после этой роковой развязки смотрел на нее как на божество, воплощение вселенской любви и нежности.

Я смирился, я знал, что не смогу противостоять ее неистовому любовному натиску. Это судьба и я готов принять эту сладкую муку – любовь женщины, породившую меня. Дьявол прав: она единственная могла дать мне за одну ночь, то, что я собирался получить в подаренный мне год от целого сонма продажных шлюшек.

«И ты прав, мусье, – одобрил меня Епанчин, – натура – дура, судьба – индейка, а жизнь – копейка!»

– Но ведь она не знает, кто я, – возразил я ему, – это подло, это гнусно, Унтер, вероятно, я нравственный идиот….

– Эт точно, – подтвердил вахмистр, – Иванушка одним словом, дурачок…

«Ну и пусть, – отрешенно твердил я себе, – пусть я буду гореть в аду в самой жаркой печи. Я люблю эту женщину, господа присяжные, я люблю ее не только как мать, но и возлюбленную и только страх омрачает мою душу. В любви не должно быть страха, совершенная любовь изгоняет страх, ибо в нём есть мучение. Моя любовь противоречит природе, я восстал против законов жизни и потерял всё»

Дома меня встретила Софи, моя добрая, милая фея.

В детстве я был очень привязан к ней и называл ее Фаня, потому что не мог произнести слово няня. Возможно, по причине своей бездетности она любила меня, как родного и называла не иначе как «mon petit coeur» – мое сердечко или постреленок Вальжан. Епанчин не мог приноровиться к французскому Вальжан и звал меня на русский манер Иван.

Софи была девушка лет 25-ти с крутыми бедрами, могучей грудью и грубыми чертами лица. Мои родители выписали ее из Прованса для домашней работы. Скоро она прижилась у нас и стала полноправным членом семьи.

«Мсье Жан, – сказала Софи, – мадам Николь ждет вас.

Знай она, что я тот самый постреленок Вальжан, а не мсье Жан-отец, за которого выдаю себя, представляю, сколько было бы визга и радости в наших хоромах.

– Благодарю вас, Софи, вы, кажется, уходите теперь?

Мне хотелось, сказать ей что-нибудь приятное, в знак моей благодарности за те милые шалости, которым мы предавались во времена, когда я был для нее непоседливым постреленком, но она держалась строго и даже официально:

– Я приду утром, – сухо сказала она, – поменять постельное белье, – и вдруг прыснула юным жизнерадостным смехом и, проходя мимо, намеренно (я видел это) задела своей полной грудью мое плечо, а затем игриво и нежно чмокнула в губы. «О ля-ля, вот это номер!»

Нет, я не был шокирован или удивлен, ведь все лежало на поверхности: мой шаловливый папаня находился в преступной связи с нашей прелестной прислугой. «Прохиндей, – подумал я, – с такой-то женой красавицей»

– Эт точно, – подтвердил Унтер.

Но как должен вести себя я в этой щекотливой ситуации?

«Разумеется, со всей мерой деликатности и уважения, – сказал Епанчин, – эта женщина вырастила тебя, Иван, посеяла в твоей душе благородные ростки порядочности и добра… Понятно, что она намерена продолжать отношения с твоим якобы отцом и тебе придется считаться с этим, дружище»

Я был согласен с ним и решил про себя, что стану, не обижая Софи, держаться от неё поодаль из чувства порядочности и во имя той нежной, почти материнской, привязанности, которую она проявляла ко мне в моем отрочестве. Эта тактика казалась мне наиболее приемлемой: старый казак говорит дело, мне с лихвой хватило уже моего падения с мамой и записывать в свой актив еще и победу над бедной Софи, используя ее неведение, было бы большим свинством.

Софи ушла, а я запер за нею двери и затянул окна тяжелыми портьерами, словно закрываясь от собственной совести.

Теперь, оставшись наедине с матерью, я должен был взойти на крест любви, как Иисус взошел на Голгофу, чтобы пострадать за грехи человечества.

В этот вечер специально для моего грехопадения маман приготовила утонченный ужин – нежное мясо форели и рябчика с ананасом и белым вином.

Она надела элегантное платье облегающее талию и грудь. Ее голубые глаза, тонкий нос и чувственные губы придавали лицу милое очарование.

В гостиной стоял аромат фиалок, было тепло и уютно: кресла, обитые красным репсом, старинное бюро с инкрустациями и книжные полки с цветными корешками книг.

Мы подняли бокалы, вино пламенило мне кровь, мутило рассудок.

Единственная свеча на столе горела в бронзовом канделябре, как напоминание о пламени в котором я буду гореть в аду.

В этот таинственный вечер я говорил стихами Хайяма – восторженно и долго.

Со стороны было святотатством называть маму возлюбленной, но я искренне любил ее и слова мои шли из глубины сердца..

Романтический ужин с белым вином придал мне храбрости, а близость молодой женщины волновала и томила меня. Я ведь еще не видел маму обнаженной, вероятно, это картина достойная кисти великого Ренуара. Сначала я робел и старался быть почтительным.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.