Серж Готье - Новеллы

Я приподнялся и встал на четвереньки, затем, преодолевая боль в ушибленных местах, выпрямился и направился к раковине. Перед раковиной висело большое зеркало и я краем глаза заметил приближающуюся к раковине Клеопатру. Страх холодными щупальцами сжал мое сердце. Я боялся посмотреть в зеркало на свое отражение. Устремив взгляд в кафельный пол, я подошел к раковине и пустил холодную воду. Когда я наклонился, чтобы сунуть голову под струю холодной воды, роскошные темные волосы локонами упали перед моим лицом. Мои волосы. С моей головы. Меня охватил ужас. В этот момент я готов был убить своего ученого приятеля и почти ненавидел Клеопатру.

Я сунул руки под струю воды и плеснул себе на лицо. Вода освежила меня, но была слишком холодной, чтобы мочить голову. Кран над раковиной был один. Как включить горячую воду, я не имел представления. Я огляделся, пытаясь отыскать кран предназначенный для горячей воды, или подогреватель, но увидел только одиноко висящую на бетонной стене полку. На полке находились предметы женского туалета и взгляд мой остановился на губной помаде. Это было начало конца, ибо я внезапно почувствовал острое желание накрасить губы…

Наверное, впервые в жизни я почувствовал такое острое раздвоение личности. С одной стороны, во мне мощной волной поднялся протест. Мужской протест. Никогда в жизни у меня не было желания красить губы. Неужели этот долбаный кибернетик превратил меня в гомосексуалиста? Если это действительно так, то ты, милый мой ученый приятель, превратил меня в гомосексуалиста активного. И дай Бог мне вернуться в родные пенаты! Держись тогда, Александр Светягин. Ты станешь моей первой жертвой.

С другой стороны, желание накрасить губы было столь сильным, что я чувствовал, что не в состоянии устоять против этого искушения. Я словно загипнотизированный смотрел на губную помаду, напоминая кролика стоящего перед удавом. Я стоял неподвижно минут пять и за это время обратил внимание на одну особенность. Когда это неизвестно откуда взявшееся «женское» желание становилось особенно сильным, то внезапно исчезали страхи и беспокойства, я начинал чувствовать себя намного лучше в эмоциональном плане, все мое мужское прошлое казалось мне безразличным и не имеющим никакого значения. Напротив, стоило одержать верх мыслям-воспоминаниям о том, что я все-таки мужчина, о том, что мужчине красить губы непристойно, как тут же я погружался в полный негатив. На душе становилось мерзко и пакостно. Мне даже пришло в голову, что у меня не столько желание того, чтобы губы были накрашены, сколько желание снова вернуть утраченные радость, нежность и симпатию.

Наконец, одна мысль вывела меня из оцепенения – мысль о том, что в конце концов меня никто не видит. Я сделал шаг в сторону и, взяв с полки губную помаду, открыл ее. Помада была ярко-красной. Кричащей. Наверное, до меня здесь жила проститутка. Я усмехнулся собственному бреду и стал тщательно красить губы. Возникло желание посмотреть на себя в зеркало. Впервые с момента моего таинственного перевоплощения я не почувствовал страха перед своим отражением. Более того, где-то в глубине моего подсознания начало зарождаться отождествление моего «я» с моим новым телом.

Слегка смущенный, словно провинившийся ребенок, я, наконец, открыто посмотрел на себя в зеркало. Богиня Клеопатра превратилсь в ведьму. Всклокоченные спутанные волосы, затравленный усталый взгляд, под глазами темные круги и ярко-красные губы. Чудовище. На кого я стал похож? Но кто «я»? Кто «я»? Вот эта ужасная молодая женщина, которой я чуть было не доверил одну из главных ролей? Это же не я-а-а-а-а…

Мамочка родная! Никогда в жизни больше не буду пить. Будь проклята на веки вечные вчерашняя попойка. Где в конце концов я нахожусь? Я круто развернулся, забыв о Клеопатре о своем отождествлении с ней. Меня окружали бетонные стены. Что это такое? Что это за комната? Что это за ванная с бетонными стенами? Никогда в жизни не видел ванную комнату с мрачными серыми бетонными стенами.

Внезапная мысль заставила меня задрожать. У меня от страха даже подогнулись ноги. Мысль о том, что я нахожусь в тюрьме. Только в тюрьме могут быть такие толстые бетонные стены. Но за что меня посадили? Что я такого сделал? От отчаяния я начал всхлипывать, безвольно опускаясь на пол. Да нет, это не тюрьма. Такого не может быть. Откуда в тюрьме губная помада? Да еще такого кричащего ярко-красного цвета.

Нет, нет, нет. Я просто схожу с ума. Просто тихое помешательство. Это скоро пройдет. Нужно только немного потерпеть. Ничего страшного. Я сильный, я переживу и это. Но где же я нахожусь в таком случае? Может это психбольница? Точно. Вчера у Сашки меня хватила белая горячка, я что-то натворил и меня отвезли в психушку.

Я сидел на холодном кафельном полу, стиснув зубы и дико вращая глазами, отказываясь верить в происходящее. Наконец, какой-то проблеск моего сознания заметил в углу этой мрачной ванной комнаты небольшую дверь. Я уже был почти на грани отчаяния, когда вдруг заметил эту спасительную дверь. Дверь не была ни железной, ни стальной, обычная деревянная дверь, которая бывает в обычных ванных комнатах.

Где бы я ни находился, в тюрьме или в психбольнице, в любом случае это самосуд и закрыть меня здесь против моей воли является преступлением. Я буду бороться за свою свободу до последнего вздоха. Скрипнув зубами, я напрягся словно дикий зверь, готовясь к атаке. Затем, после минутного нечеловеческого напряжения, я сорвался с места и ринулся к спаситетельному выходу. Я налетел на дверь словно ураган, желая смести все на своем пути, но дверь оказалась незапертой и я, вылетев в коридор, в очередной раз налетел головой на стену.

В этот раз я провалялся на полу гораздо дольше. Я никак не мог взять в толк, почему я, мужчина вроде бы неглупый, не попытался просто ее открыть. Почему я решил, что она заперта? Это все стресс, водка, нервы и прочие глупости обычного разгильдяя, который прожигает в пьянстве свою разгильдяйскую жизнь. Но теперь всему этому конец. Теперь я стану жить иначе. Дай Бог только выбраться из этой передряги.

Я пошевелил пальцами рук, пальцами ног, покрутил головой и, убедившись в том, что я все еще жив, поднялся на ноги. Меня шатало во все стороны и я был вынужден передвигаться по коридору, держась за стену. Постепенно я добрел до еще одной двери. В этот раз я не стал налетать на нее как баран, а взялся за дверную ручку. Дверь подалась и я вошел в комнату, которая очевидно служила спальней, ибо в ней находилась большая двухместная кровать, шкаф, письменный стол и трюмо. Я обвел взглядом комнату, внимательно разглядывая каждую деталь и, наконец, заметил окно. Вероятно, сознание мое было почти потухшим, потому что не заметить это окно было невозможно. Оно было большим и сквозь него струился дневной свет. Окно. Спасительное окно. Я подбежал к нему, забыв о боли, и широко распахнул его. На окне не было железных решеток или других приспособлений, которые могли бы воспрепятствовать моему бегству. Я наполовину высунулся из окна и убедился в том, что это всего лишь первый этаж. Наконец-то свобода. Даже если на улице пасмурно. Я был счастлив, несмотря ни на что. С удовольствием дыша свежим воздухом, я разглядывал город. Он казался мне знакомым и в тоже время я не узнавал его. Петербург? Москва? Где я все-таки нахожусь?