Серж Готье - Сборник новелл

– Вы хотите сказать, – спросила Анжела, – что в один прекрасный момент осознали, что я просто девушка, которая с таким же упорством занимается немецким, с каким ваша Луиза занимается музыкой?

– Ты поразительно умна, Анжела, – улыбнулась фрау Хильда, – да, именно это я и хочу сказать. Поэтому у меня, как у философа, возник один исследовательский вопрос – если ты позномишься с Луизой, то увидишь ли ты словно себя со стороны или же Луиза будет для тебя совершенно обычной девушкой?

– То есть, вы хотите проверить, является ли страсть к музыке той же самой страстью, что и страсть к немецкому?

Фрау Хильда изумленно посмотрела на русскую студентку.

– Я не перестаю тобой восхищаться, Анжела, – наконец, произнесла она, – и очень хочу познакомить тебя со своей дочерью. Чем ты сейчас будешь заниматься?

– Именно над этим я и раздумывала, когда вышла из корпуса, – засмеялась Анжела.

– В таком случае мы приглашаем тебя к себе домой, – убежденно сказала преподавательница философии и, взяв девушку за руку, потянула за собой.

– Мы? – не поняла Анжела, – кто мы?

– Я и мой муж Хельмут, – фрау Хильда кивком головы указала на стоящего у машины высокого худощавого мужчину.

– Это же ректор университета, – понизив голос, сказала Анжела, последовав за женщиной.

– И мой муж в одном лице, – улыбнулась фрау Хильда и, внезапно остановившись, сказала, – кстати, Анжела, раз уж нам предстоит неформальная обстановка, ты можешь обращаться к нам на ты и просто по имени.

– Хорошо, Хильда, – согласилась Анжела и они направились по направлению к машине.

– 4

Хильда, Анжела и Хельмут вошли в прихожую большого утопающего в зелени дома и остановились. Из гостиной доносились звуки венского вальса. Хильда приложила палец к губам и тихо прошептала:

– Это Луиза.

Все трое, стараясь не производить шум, молча вошли в гостиную и направились к огромному кожаному дивану. Луиза, сидя за белым роялем, повернула к ним голову, но продолжала играть и вообще вела себя так, словно находилась в трансе. Она была поразительно красива, с вьющимися рыжими кудрями, с томными зелеными глазами и пухленькими губками, и Анжела, устроившись на диване с Хельмутом и Хильдой, невольно залюбовалась молодой пианисткой. Луиза, казалось, вкладывала в музыкальное исполнение всю свою трепетную душу. Каждая нота и каждый звук проникали в самое сердце, заставляя его биться сильнее и, действительно, слушая её, на глаза наворачивались слезы.

Наконец, стихли последние аккорды и в гостиной повисла тишина.

Хильда лихорадочно соображала, как лучше представить Луизе русскую студентку, но искренняя и раскованная Анжела сама без труда решила эту проблему. Она поднялась и, обойдя рояль, подошла к Луизе. Положив ей одну руку на плечо, она свободной рукой перевернула несколько листов в нотном сборнике, стоящем на подставке рояля перед пианисткой, и прочитала название: Иоганн Штраус «Весенние голоса».

– Ты играла это произведение? – спросила Анжела у Луизы с такой непосредственностью словно они были знакомы с самого детства.

Луиза взглянула на уверенную в себе красивую жгучую брюнетку и едва слышно произнесла:

– Да.

– Фантастика, – выдохнула восхищенная Анжела, – ничего подобного я еще не слышала в своей жизни.

Анжела еще больше облокотилась на плечо Луизы и, наклонившись, нажала одну клавишу.

– А я так и не смогла научиться играть, – сказала она, – хотя пыталась когда-то в детстве. Но видимо не дано.

Хильда с Хельмутом тоже подошли к роялю и остановились, с интересом наблюдая за девушками.

– Да это же просто, – Луиза во все глаза смотрела на Анжелу, – вот смотри. Вот эта белая клавиша эта нота «до», а через одну – нота «ми», а еще через одну – нота «соль». Если мы возьмем и нажмем их все три вместе, то получится аккорд «до-мажор», – она взяла этот аккорд и снова сказала, повернувшись к Анжеле, – это же просто.

– Анжела прижала голову девушки к себе и, смеясь, обратилась её матери:

– Хильда, твоя догадка полностью подтвердилась. Когда-то я также горячо объясняла одному парню: «Der – это просто определенный артикль мужского рода». И точно также возбужденно говорила: «Это же так просто».

– Ты увидела в ней самоё себя? – улыбнувшись, спросила Хильда, – как я и предполагала?

– Анжела утвердительно кивнула головой и, наклонившись, поцеловала Луизу в щёку, – я тебя обожаю.

– Луиза, – обратилась к дочери Хильда, – хочешь сюрприз? Эта девушка русская, а не немка, и она впервые в жизни находится в Германии.

– Ты серьезно? – Луиза недоуменно посмотрела на мать и снова повернулась к русской студентке, с интересом её разглядывая.

– Меня зовут Анжела, – жгучая брюнетка протянула Луизе руку, – Ушакова Анжела.

– Луиза, – представилась молодая пианистка и поднялась, пожимая Анжеле руку.

– Хельмут, – Хильда посмотрела на мужа и взяла его за руку, – я думаю, нам лучше оставить девушек наедине. К тому же, нам нужно съездить в супермаркет за покупками.

– Пожалуй, ты права, дорогая, – согласился Хельмут и обратился к девушкам, – если вы пойдёте в город, приходите всё-таки на ужин.

– Хорошо, – кивнула головой Луиза и родители покинули гостиную.

– Луиза, ты потрясающе красива. Объясни мне, зачем ты ходишь в этом затасканном халате и в стоптанных тапочках.

– Я же дома, – пожала плечами Луиза, – сестер и братьев у меня нет. Я почти всегда нахожусь дома одна. Никто, кроме родителей, меня не видит.

– Дело не в том, видит тебя кто-то или нет, – возразила Анжела, – дело в том, что подобная одежда тебя старит. Она превращает тебя в старуху. Я почти сразу обратила внимание на то, что у тебя какой-то потухший взгляд.

– Анжела взяла лицо девушки в свои ладони и внимательно посмотрела ей в глаза. Луиза не выдержала её взгляд и опустила голову. Анжела обняла её, прижала к себе и тихо произнесла:

– Ты мне нравишься, Луиза, и я хочу тебя видеть живой и жизнерадостной девушкой, а не увядающей старой бабкой.

– Ты мне тоже нравишься, Анжела, – также тихо заговорила Луиза, – и я бы хотела быть похожей на тебя, быть такой же смелой и уверенной в себе, но…

– Что же тебе мешает?

Луиза не ответила и, отстранившись от девушки, предложила:

– Идем в мою комнату.

Они вышли из гостиной и, пройдя по коридору, вошли в просторную и светлую комнату, служившую для Луизы спальней. Стены в комнате были увешаны портретами знаменитых пианистов и композиторов, полки заставлены нотами. Луиза вошла первой и, остановившись посередине, повернулась к Анжеле.

– Вот, – улыбнулась она, – моя скромная тихая обитель.

Анжела посмотрела на её красивое лицо, скользнула взглядом по её затасканному халату и, не выдержав, подошла к Луизе.