Maxime - Дочки-матери

– Когда месячные, то куда деваться?

– Можно ведь и минет сделать.

– Да, можно. А если он не захочет?

– Тогда потерпит.

Корчагина задумалась, повела грустным взглядом по комнате.

– Ага, будет потом гладить себя, как мой папа.

– Ты его жалеешь?

– А ты как думаешь? Может, он секса хочет, а мама не даёт.

– И что, минет не делает?

– Может, ей минет противно делать.

Девушки помолчали, обдумывая новый аргумент.

– А мне бы понравилось член сосать, – сказала Катя.

– Мне тоже.

Они рассмеялись.

– А со спермой что делать потом, когда в рот кончит? – спросила Катя.

– Можно проглотить, а можно и выплюнуть. Но лучше всё-таки проглотить.

– Почему?

– Тогда мужчине приятнее. Иначе он может подумать, что тебе противно.

– А если противно?

– Значит, ты его не любишь.

– Вот ты как рассуждаешь.

– Да, а что? Если любишь, разве будет противно?

– Ну не знаю, – Катя призадумалась. – Ты же мочу не пьёшь, потому что любишь?

– А когда целуешься, то слюну чужую глотаешь.

– Слюна – это другое, – Катя скривила губки. – Интересно, какая она на вкус.

– Кто, слюна?

– Нет, сперма.

Они рассмеялись.

– Ну не знаю, – продолжила Настя. – Женщины глотают. Значит, не такая уж и противная.

– Это ты на видео видела?

– Ну да.

– Может, они и не сперму там глотают, а сгущёнку, откуда ты знаешь?

– Не, там всё честно было. Мужчины кончали в рот, а женщины глотали.

– Часто ты эти кассеты смотришь?

– Ага, делать мне больше нечего. Я вообще их только один раз промотала. Так, для общего развития.

Катя хмыкнула.

– Идём, может, вниз, – вспомнила Настя. – Шашлыки уже готовы. Чувствуешь запах?

– Чувствую.

Девушки соскочили с кровати, поправили перед зеркалом платья и, нацепив на ноги босоножки на шпильке, покинули комнату. Им предстоял тяжёлый спуск по крутой деревянной лестнице – нетривиальная задача, даже учитывая их совсем небольшой вес.

После ужина, который прошёл в странной напряжённой атмосфере, такой, что даже девушки не переговаривались, Михаил Корчагин не удосужился отвезти жену в город или хотя бы проводить её до остановки.

Она утОпала в одиночестве, обиженная на весь мир, играя желваками на щеках, сжимая кулачки в карманах плаща.

«Скатертью дорога», – ухмылялся Корчагин, глядя ей вслед.

Теперь, оставшись один за хозяина, он довольно улыбался, сидя в летней беседке, лениво потягивая сигаретку. Из предметов одежды на нём были лишь шорты и сланцы. На плече небрежно покоилась белая простынь, приготовленная для вечерней бани.

Это был крепко сложенный поджарый мужчина, черноволосый, коротко стриженный. Серебристая рябь в волосах, редкие морщины у глаз и на лбу указывали на возраст, затерявшийся в районе сорока. Наполовину мордвин, Михаил и щурился, и говорил, как профессиональный охотник. Раньше он действительно занимался промыслом диких кабанов и волков, но потом, подустав, ушёл в смежный бизнес по заготовке пушнины.

Напротив него, примостившись бочком, сидел Андрей Солнцев. Круглолицый, широкоплечий, этот мужчина был больше похож на лесоруба, чем на инженера-конструктора по образованию, временно безработного по факту. Андрей сам брил голову в ноль, тёмная двухнедельная щетинка мягким клинышком расходилась на лбу, оставляя простор для глубоких горизонтальных морщин. На Андрее были синие шорты и любимая бурая футболка с воротником, выцветшая со временем, но прекрасно сохранившаяся.

Вечерело. Дочери поднялись наверх, оставив мужчин убирать со стола. Впрочем, они не спешили. Полбутылки коньяка на столе грели душу, другая половина уже согревала тело.

– Катюха, совсем от рук отбилась, – жаловался Солнцев. – Не учится нихрена. Сейчас поступать надо, а она целыми днями только и делает, что дурака валяет. Надеется, наверное, что я за неё платить буду. Ну-ну, пускай надеется.

– Не бзди, поступит, куда она денется, – улыбаясь, растягивал слова Корчагин. – Девочкам расслабиться надо, лето ведь.

– Да знаю я, как они расслабляются. Хорошо, что здесь дискотек поблизости нет. А то бы все кобели слетелись, как мухи на говно.

– То, что естественно, то небезынтересно, – ухмылялся Корчагин, дымя сигареткой. – Кровь молодая, пускай бесятся. Сам понимаешь, гормоны ведь, от этого никуда не денешься, – он подмигнул.

– Да что тут понимать? Ремнём пройтись пару раз по жопе, чтоб села и училась, а не бегала по двору как сучка в течке. Ищет же на свою жопу приключений. Вижу, что ищет!

– Ну и что, что ищет? Моя вон тоже ищет. Я ведь не запрещаю.

– Твоя – другое дело. Первый курс закончила, значит, уже не вылетит. И не залетит, если что.

Корчагин потушил сигаретку, прищурился, склоняя голову набок, как бы с сомнением.

– У Катьки, выходит, жениха ещё не было?

– Да какое там. Она ж ребёнок совсем.

– Ну ребёнок-не ребёнок. А интерес имеется.

– Какой интерес? – насторожился Солнцев.

– Известно какой, – Михаил растянулся в хитрой ухмылке.

– Ну говори, коль знаешь чё, – Андрей нахмурился.

– А чё тут говорить? Думаешь, Катька твоя малину к туалету ходит собирать?

Андрей напрягся, брови медленно сомкнулись в глубокой морщине.

– Подсматривает что-ли? – спросил он, морщась.

– Да пускай подсматривает. Мне не жалко. Моя вон тоже любит на тебя поглазеть.

– Как? – выражение на лице Андрея резко сменилось от неприкрытого гнева к растерянной улыбке.

– А ты как думал? Девочки уже не маленькие, интересуются физиологией. Ты в следующий раз, когда сцать пойдёшь, не спеши там ширинку застёгивать. Потряси его хорошенько, попугай девчат. Пусть они поржут с тебя за забором.

– Да ну тя к чёрту! – Андрей пристыженно рассмеялся.

Михаил вторил ему рваными кхеками.

– Ну, а если серьёзно, – продолжил Корчагин, – ты Катюхе не говори пока ничего. Я тоже своей не буду. Они посмотрят и успокоятся. Может, хоть спать лучше будут.

– Ну не знаю, – Андрей с сомнением помотал головой, опять нахмурился.

– Выпьем? – Корчагин наполнил чарки.

– Выпьем, – невесело отозвался Андрей.

– Чтобы девчонки наши не скучали, члены длинные видали, – он подмигнул, опрокидывая янтарную жидкость в рот, растирая её вкус на языке.

– Ну как знаешь, – Андрей криво усмехнулся, приподнял чарку и медленно втянул в себя тягучий алкоголь. Обжигающее тепло скользнуло из полости рта в горло, растеклось по пищеводу.

Перед глазами поплыла картина: Настя Корчагина подглядывает за ним возле туалета, фантазирует, потом спит плохо ночью.

Солнцев спохватился только, когда железная эрекция натянула шорты.

«Хорошо, что хоть Миша этого не видит, – хмыкнул он про себя, стыдливо опуская глаза в деревянный настил. – Племянница!»