Maxime - Дочки-матери

– Ты никому не скажешь, если я тебе сейчас кое-что скажу? – почти шёпотом произнесла она, сопроводив слова вкрадчивым взглядом.

– Нет, а что? – Катя подняла глазки на подругу.

– Поклянись.

– Клянусь.

Настя облизнула губки, улыбка медленно возникла на губах, переросла в неловкий смех. Отвернувшись, Корчагина накрыла лицо ладонями.

– Ну что там, говори, – Катя улыбалась простой наивной улыбкой, ямочками играя на круглых щёчках.

– Не, не могу. Даже не проси, – Настя избегала прямого взгляда, давясь от смеха. Выдвинулась тихим шагом по дорожке.

– Ну скажи, пожалуйста, – Катя не отставала, заглядывая ей в глаза.

Настя остановилась, повернулась всем телом.

– Точно не скажешь? – спросила она хмурясь.

– Ну точно! Честное-пречестное слово, – Катины глаза восторженно горели.

– Кажется, я влюбилась, – Настя расцвела в светлой улыбке.

– В кого? – Катя тоже улыбалась, быстро хлопая ресницами.

– Ну, а ты как думаешь? – Настя бросила в сторону Кати загадочный взгляд, наклонила головку.

– В папу моего, что ли? – Катя до конца не верила странному предположению.

– Ну да, – Настя улыбалась, наблюдая за реакцией подруги.

– Ух ты, – Катя растерянно округлила глазки.

– Ты только никому не говори, – Настя вновь выдвинулась по дорожке. Царапины на плечах и бёдрах давно налились кровью, заныли, предвещая нескучную ночь, но ей было всё равно. Она только что призналась в любви, своей первой настоящей любви. – Слышишь? Никому ни слова, – нахмурилась Корчагина.

– Да ладно, что я, – Катя шла рядом, молча перемалывая влюблённость кузины в отца. – Мне кажется, ты ему тоже нравишься, – задумчиво сказала она.

Настя фыркнула:

– С чего ты взяла?

– Ты просто не замечаешь, как он сначала с тобой разговаривает, а потом со мной.

Детское личико Кати Солнцевой выражала такую же детскую обиду. Она дула губки, поглядывая на влюблённую подругу.

– Ну не знаю, – растягивала слова Корчагина. – Я ничего такого не заметила.

– А я тебе говорю, что ты ему нравишься, только он никогда не скажет об этом, – упрямые уголки Катиных губ напряглись.

– Даже если бы и сказал, нам всё равно ничего не светит, – лицо Насти опечалилось.

– Вообще-то, – Катя улыбнулась озорным одуванчиком, – мой папа как раз сейчас свободен. Так что думай сама, – её правая бровка изящно взлетела.

Настя хмыкнула.

– Думаешь, это от меня зависит? – спросила она, поглядывая сбоку.

– Ну, а от кого же ещё? – встрепенулась Катя. – Сам-то он не начнёт к тебе приставать.

– Почему?

– Ну хотя бы потому, что мой папа боится твоего папы.

Настя кивнула.

– Я и сама его боюсь, – сказала она, бросая задумчивый взгляд в сторону дома. – Ладно, идём, может, к дому? Скоро за Вероникой ехать.

– Идём, и ничего не бойся, если что. Я на твоей стороне, – Катя приобняла Настю за плечо, та обвила рукой Катину талию.

Вместе довольные подруги зашагали бодрым шагом к дому, их налитые солнцем попки закачались в такт. Стукаясь бёдрами, девушки хихикали, виляли шире, пытаясь попадать в такт.

Вечерние лучи солнца золотым отливом раскрасили старое здание вокзала. Следуя за Настей по пятам, Катя с любопытством заглядывала в полумрак, царивший в небольшом затхлом зале ожидания. Оттуда доносился кашель, измождённые старческие глаза устало встречались с молодыми резвыми.

Девушки прошли центральное здание насквозь и вышли к первой платформе, куда испокон веков прибывал главный поезд, следовавший проездом из столицы. Отойдя чуть в сторонку, они замерли, скрестив руки на груди, демонстративно надув губки.

– А парень у Вероники есть? – спросила Катя, почесав слегка раскрасневшийся от загара носик.

– Сейчас – не знаю. У неё каждые две недели кто-то новый, – Настя поморщилась, выражая то ли презрение, то ли безразличие.

– Чего так часто?

– Не может никак влюбиться.

Катя улыбнулась, чувствуя подвох:

– А зачем встречается тогда?

– Чтобы влюбиться.

Недовольство быстро сменилось озорным смехом. Девчонки отбросили важность, руки заплясали по бёдрам и ножкам.

– Много у неё парней было? – Катя сверкнула глазками, встречаясь с коварством, хранимым в чёрных зрачках Насти.

– Больше сотни.

– Ого! Где она их только находит?

– Где-где, во дворе, в магазине, в парке.

Настя явно переигрывала, хоть и оставалась максимально открытой для нескромных разговоров с младшей сестрицей.

– Хм. Они сами к ней подходят, или у неё способ есть специальный?

– Ага, «специальный». Короткая юбочка и белые трусы. Вот и весь способ.

Они опять засмеялись, давясь в кулачки, стараясь не привлекать к себе внимания. Бубушки-старушки, стоявшие поодаль на второй платформе, и так бросали на них осуждающие взгляды.

– Я бы так не хотела, – сказала Катя, вытирая слёзки.

– Что?

– Знакомиться.

– А как бы ты хотела?

– Ну не знаю. Как-нибудь без трусов что ли. Ой… – она накрыла рот ладонью, но было поздно.

Новый взрыв девичьего хохота, теперь уже безудержного, накрыл платформу. Катя смеялась до боли в щёчках, ей казалось, что все вокруг таращатся на неё, осуждающе переговариваются, уверенные в том, что это она знакомится на улице без трусиков.

К счастью появился поезд, и люди на платформе зашевелились. Внимание переключилось на приближающийся локотомотив, за которым нескончаемой чередой вытянулись тёмно-зелёные спальные вагоны.

Девушки тоже заволновались, боясь пропустить столичную гостью, которая, судя по Настиным заверениям, могла запросто нырнуть в толпу и ушагать самоходом в сторону дачного посёлка. Не оставаться же ей одной ночевать на вокзале?

– Вот она! – Настя первой заметила Веронику. – Вероника!

Худенькая девушка в стильной кепке цвета хаки, розовых кедах, с рюкзачком на спине резко оглянулась. Её карие глазки тут же загорелись огоньками нескончаемого баловства. Она быстро прошагала отрезок, отделявший её от долгожданной встречи, и широко раскрыла обьятия для Насти.

– Привет, – пропела она. – Привет, я – Вероника, – тут же переключилась на Катю, чуть не задушив её в щенячьих ласках.

– Катя, – Катя заморгала, отбивая ресничками танго с незнакомкой, которая лезла целоваться при первом знакомстве.

– Вы так похожи! Ужоссс! – Вероника округлила глазки до больших монет. – Вас, наверное, путают постоянно?

– Вообще-то нет, – Катя ловила ворон, пытаясь поймать волну резкого вхождения в круг доверия.

– А, ну да. Волосы разные. А так, не отличишь, – новоявленная подружка скептично искала различия, словно картинку в «Мурзилке» разгадывала.

– Как доехала? Приключения были? – Настя перехватила инициативу, жестом пригласила всех следовать за собой к выходу.