Maxime - Дочки-матери

Внезапно тишина, воцарившаяся на участке, насторожила Андрея. Он нахмурился, вглядываясь в непроницаемую стену забора.

Кусты малины играли листьями на ветру, склонив головы над горбылём досок. Лёгкий бриз колыхал стебли. Андрей хмыкнул, отворачиваясь, скрывая улыбку на лице. Если девчонки и подсматривали за ним, то делали это весьма осторожно, ничем не выдавая своего присутствия.

Он побрёл среди кустов смородины, высматривая крупные ягоды, выхватывая их по одной ловкими пальцами. Из головы не выходила мысль, что девчонки, возможно и его Катя, только что подсматривали за ним. Предложение Корчагина не вмешиваться в естественный процесс самообразования казалось логичным. В то же время Солнцев с трудом переваривал Катины новые увлечения. Он хотел бы застигнуть её врасплох, поймать за постыдным занятием, чтобы тут же, на месте жестоко наказать зарвавшуюся девчонку.

Стиснув зубы, он сделал резкий крюк. Пригнулся и бесшумно прокрался к калитке, ведущей к лесу. Она была приоткрыта, что только усилило его подозрения.

«Ну щас ты у меня получишь!» – стиснул зубы Солнцев, прикидывая как ляжет ремень на Катину задницу.

Кусты малины густой завесой скрывали тёмный коридорчик образовавшийся у забора. Собравшись с духом, Андрей проскользнул под сень и, сгибаясь в три погибели, не дыша, начал красться к месту, где, судя по его расчётам, находилось место просмотра.

Тщательно огибая веточки под ногами, переступая камешки, попадавшиеся на пути, он медленно приближался к развязке.

Крадущийся тигр, затаившийся дракон.

Забор сделал резкий поворот под углом девяносто градусов, и Андрей Солнцев почти в упор столкнулся с Настей Корчагиной, сидевшей на земле.

Андрей сразу и не сообразил, что происходит. Она была так увлечена, подстелила газетку, обнаружив только оголённую спину и равномерное колыхание мелированных волос. Левой рукой она опиралась на землю за собой, правая дрожала между ног, полусложенных в коленках, разведённых для удобства.

– Настя? – произнёс он, тревожно вглядываясь в дрожащий водопад волос.

Андрей был напуган до чёртиков. «Припадок что ли?» – была его первая мысль.

Девушка подскочила, как ошпаренная, и тут же ринулась в колючую стену малинника так, что пятки сандаликов засверкали.

– Настя, постой, – виновато бросил он ей вслед, но было поздно. Царапая голое тело, на котором с утра ничего, кроме чёрного бикини, не наблюдалась, она рвалась наружу, ланью неслась прочь, оставляя Андрея приходить в себя от увиденного.

– Чёрти что, – раздражённо сказал он, склоняясь над газеткой, чтобы поднять её.

Самый центр этого свёртка был тёмным. Присмотревшись, Андрей с удивлением обнаружил вагинальную смазку, пахучий женский экстракт, давно забытый и вот теперь добытый столь нелепым образом.

Смех разбирал Андрея. Двигаясь к выходу, он принялся нюхать Настины выделения, водить по ним пальцем, растирать на подушечках. Не заметив, он возбудился и вернулся к реальности, только когда член его до боли упёрся в ширинку джинсов.

Новый поворот ошеломил и тут же привёл его к общему знаменателю. Андрей застыл на месте, опечалился до скрежета зубов. Он чувствовал себя безумно виноватым, гадким, грубым.

«Всё-таки прав был Миха. Не нужно было мне лезть в кусты, – думал он, сжимая зубы. – Теперь вот разгребай чужую боль».

Он тяжело вздохнул, вылезая из кустов. И всё же новая давно забытая улыбка счастья внезапно озарила его обычно угрюмое лицо. Став героем эротических фантазий Насти Корчагиной, он вновь почувствовал себя мужчиной. Востребованным, желанным, любимым. Пугала животная страсть, вспыхнувшая с его стороны в кустах. Это чёрное несбыточное ненормальное чувство он гнал от себя с яростью дракона, не замечая, что по-прежнему дрожит от возбуждения, заливаясь вялой сталью, стоит только подумать о красавице Насте, голенькой куколке, нашедшей удовольствие в мастурбации на газетке.

Настя брела к берёзовой роще, закусывая губы, склонив голову. Она была подавлена и разбита. Никогда раньше она не испытывала столько стыда за один раз. Она вообще не понимала, как это глупое чувство, означавшее слабость и унижение, закралось в душу. И вот впервые колючая стыдливость настигла её и взяла в тиски. Настя страдала.

– Катя, ну где ты ходишь? – она раздражённо скривила губки, наткнувшись на Катю, которая гуляла вдоль просёлочной дороги.

– А что? – подруга растерянно хлопала ресницами.

– Не могла меня подождать?

– Я не хочу смотреть, – Катя надула губки. – Мне это не нравится.

– Могла бы хоть рядом постоять.

Катя скептично оценивала кровоточащий шрамчик на Настиной ноге. Сама Настя выглядела потрёпанной и напуганной. Осматривая сестрицу, Катя к удивлению обнаружила кучу царапин по всему телу.

– Что-то случилось? – спросила она, сводя бровки над переносицей.

– Ага, случилось, – Настя резким движением руки откинула сбившиеся пряди волос на спину. – Папаша твой теперь всё знает.

– Как?! – Катя вытаращила глазки.

– Вот так! – огрызнулась Настя. – Если бы ты не ушла к лесу, ничего бы не случилось! Подруга, называется.

– Он, что… – Катя искала ответы на хмуром личике Насти. – Ударил тебя? – она незаметно побледнела.

– Нет, с чего ты взяла? – Настя удивлённо покосилась на Катю. – Просто залез в кусты.

– Ничего себе. А ты что?

– Ну что, убежала, – Настя криво усмехнулась.

Катя хмыкнула, выражая недоверие.

– Надо было сказать, что ты малину собираешь. Помнишь, как мы договаривались? – она бросила критичный взгляд на Настю.

– Малину так не собирают. Думаешь, он совсем дурак, ничего не понимает?

– Вот, – Катя нагнулась, сорвала подорожник. – Наслюнявь и приложи.

– Спасибо, – Настя наконец улыбнулась широкой доброй улыбкой. Выпустив неловкий сгусток слюны на лист, она долго ждала, пока тонкая нить отделится от губ.

– Не надо было за ним подсматривать, – Катя скрестила руки на груди, наблюдая, как Настя, сидя на корточках, прикладывает подорожник.

– А мне, может, нравится подсматривать, – пробурчала та.

– Он что-нибудь сказал?

– Не-а, – Настя сдула прядь, упавшую на лицо, бросила короткий искромётный взгляд снизу. – Он теперь, наверное, думает, что я маньячка, – ухмыльнулась, краснея, закусывая нижнюю губку.

– Да не, что ты, – Катя, словно извиняясь за отца, испуганно хлопала глазками. – Он так никогда не подумает.

– А ты откуда знаешь? – Настя поднялась, разглаживая затёкшие ноги.

– Он хороший, добрый, только сейчас у него работы нет, – Катя грустно улыбнулась и, подумав немного, добавили чуть тише: – И женщины тоже.

Настя смотрела на Катю испытующим взглядом, её маленькие грудки высоко вздымались, то ли от волнения, то ли от резкого вставания с земли.