Элизабет МАКНЕЙЛ - 9 1/2 weeks

сравним рестораны", "и отели" "Риц в Париже", "смешно", "тогда Зум-Зум", "кислая

капуста там вкусная", "зато кофе

довольно посредственный") я ему сказала, что Алгонкин мне кажется довольно

романтичным, особенно тот уголок

ресторана, где я однажды завтракала с двумя клиентами. Правда, все очарование

этого места для них стало давно

привычным, и мне пришлось сдерживать свое восхищение, чтобы сосредоточиться на

разговоре.

Я собиралась поехать в метро, но, когда я вышла с работы, мне сразу

попалось такси, откуда выходила пожилая

пара. Я повторяю: "В половине шестого, в..." и чувствую, как напрягаются мышцы у

меня на бедрах. Через несколько минут

я уже в Алгонкине. Стучу в 312-й, но никто не отвечает. Дверь не заперта. Я

думала, что он ждет меня. Зову его по имени

перед дверью в туалет и ванную.

Никого.

Кровать вся завалена свертками. Не подарочными пакетами, а теми

свертками, что сваливают как попало на

кровать после хождения по магазинам накануне Рождества. Ключ от номера лежит в

пепельнице рядом с прикроватной

тумбочкой. На телефоне записка: "Разверни пакеты, прими ванну и оденься".

Я разворачиваю первый пакет от Брукс Бразерс. В нем небесно-голубая

рубашка, похожая на те, которые я ношу по

вечерам, но меньше размером.

Там же мужские носки от Альтмана. В коробке светло-русая борода и усы,

завернутые в прозрачную бумагу. Когда

я открываю самый большой пакет, руки мои немного дрожат: в нем темно-серый

костюм. В других пакетах: туфли, галстук,

мужской парик (светлый), белый носовой платок, шляпа.

Я сажусь на край кровати, держа парик в руках. Это очень дорогой парик из

настоящих волос, очень мягкий на

ощупь. Я одновременно обеспокоена и возбуждена. Потом я принимаю ванну. Он

оставил мне на выбор соли Эсте Лаудер,

Жан Нате и Витабат, но я неспособна выбрать и высыпаю все вперемешку в воду, в

результате чего они в конце концов

взаимно нейтрализуются. В первый раз за много недель я погружаюсь в мутную, без

пены воду, издающую целую гамму

смешанных запахов.

Беспокойство, возбуждение. Но возбуждение берет верх, целиком овладевает

мной; я чувствую себя, как

автомобиль, который стартует на полной скорости в темную ночь, а фары пятнами

освещают впереди серую ленту дороги.

Потом я вытираюсь, стараясь это делать в том же порядке, в каком он

вытирает меня каждый вечер: лицо, шея,

потом ступни и пятки, потом спина и ягодицы.

Покупая мне одежду, он подумал обо всем, кроме белья. Ткань брюк мягкая,

туфли мне как раз, рубашка тоже.

Грудь у меня небольшая, поэтому рубашка, жилет и пиджак скрывают ее полностью.

Я надеваю ботинки - остроносые, традиционного стиля - и в ноздри мне

ударяет сильный запах кожи (почему

женская обувь никогда так хорошо не пахнет?). Вначале они мне немного жмут.

В шляпе лежит маленькая баночка клея, а за ленточку заткнута кисточка. Я

в некотором затруднении: клей нужно

наносить на внутреннюю поверхность бороды и усов или прямо на кожу? В конце

концов я мажу им внутреннюю

поверхность усов и наклеиваю их себе под нос. Они колют меня и напоминают о

школьных спектаклях. Я смеюсь. Мне

трижды приходится все начинать сначала, чтобы приклеить их правильно. С бородой

еще сложнее. Клей густеет. Я

приклеиваю ее, снимаю, снова прилаживаю, и так до тех пор, пока мне не удается

сделать так, чтобы она была на равном

расстоянии от моих ушей. С париком, напротив, сложностей никаких: я завязываю

свои волосы в "конский хвост",

скручиваю его, делаю плоский узел и закалываю шпильками. Парик держится хорошо.

Светлые волосы падают на ворот

рубашки, почти закрывают мне уши и лоб.

Складывая бумагу, в которую были завернуты усы, я вижу, что в коробке

лежат еще брови. Я их наклеиваю поверх

своих.

До этой минуты я смотрела в зеркало в основном для того, чтобы изучить

свой новый костюм. Но теперь в зеркале

я вижу нечто иное: не бороду, парик или усы, но некое лицо. Во мне снова

поднимается беспокойство, переходящее в

возбуждение. Передо мной стоит тоненький юноша приятной наружности. Если бы мне

его представили на вечере, я

наверняка подумала бы: "С ним - может быть..." У него большие серые глаза,

густые светлые волосы, светлые кустистые

брови, тонко очерченный нос, короткая и светлая (рыжеватая) борода. Вот он тоже

наклоняется ко мне: по-видимому, особа

напротив ему нравится. Это продолжается всего мгновение. Беспокойство полностью

овладевает мной, комната плывет

перед глазами, я сажусь на пол у кровати, и в мозгу у меня вертится только одно:

"Хочу к маме!".

Но это быстро проходит. Я откидываю волосы со лба, открываю пачку Кэмел,

лежащую на тумбочке у кровати. Я

никогда еще не курила Кэмел и немедленно начинаю кашлять. Затягиваюсь еще раз, и

- неведанно почему - это вселяет в

меня уверенность, возвращает ясность мысли и спокойствие. Секунду я думаю, что

делать с платком. Мне так и не удается

вспомнить, куда он его кладет, и в конце концов я его засовываю в задний карман

брюк. Я никогда не носила одежды с

задними карманами и все время засовываю туда руки, чувствуя под пальцами

скользкую подкладку и изгиб ягодиц.

Осталось надеть только две вещи, но они обе ставят меня в затруднение:

это галстук и шляпа. К галстуку приколота

записка с инструкциями. Он сделал пять чертежиков и написал: "Рисунок

соответствует тому, что ты видишь в зеркале.

Делай одно за другим". Первый раз я завязываю его слишком низко, во второй раз

все получается как надо. Остается шляпа.

Я старательно надеваю ее на голову, снова снимаю. Я достаточно разбираюсь в

шляпах, чтобы понять, что это правильный

размер, то есть правильный для моей головы в парике, но напрасно я надеваю и

снимаю ее, ничего не получается. Я верчу ее

то так, то эдак, то на один бок, то на другой, задом наперед, - как иногда

актеры в кино, - пытаюсь подражать одному

приятелю, который всегда ходит в шляпах, но результат в зеркале выглядит

неубедительно.

В конце концов я отступаюсь и кладу шляпу в картонку. На моих часах -

семь (я их снимаю и кладу в сумочку). Я

мою руки, застегиваю и расстегиваю жилет перед большим зеркалом, засовываю то

одну, то другую руку в карман брюк. В

ту минуту, когда я складываю всю бумагу в пакет, я нахожу ремень.

Он такой же, как тот, что носит он, но немного жестче. Пряжка у него

слева, он начинает медленно

разворачиваться, когда я кладу его на кровать. Я зажимаю его между большим и

указательным пальцами, обхватываю

рукой, поглаживаю кожу, снова зажимаю в кулаке... И не перестаю думать о