Виктория Холт - Зыбучие пески. Книга 1

— У любого из нас бывают часы праздности, но потом мы работаем с новыми силами.

— Что ж… Вы правы, как всегда, я уверен. Но все же должен признаться, что мне очень нравится видеть праздными вас всех сразу. Как вам понравились окрестности?

— Прекрасные места, — ответила я.

— Миссис Верлен добралась до самого Сендоуна, — сказал священник.

— Как… Одна?

Священник вспыхнул; Эдит опустила глаза.

— Мне нужно было кое-что купить…

— Конечно, конечно. А у миссис Верлен не было никакого желания посещать наши магазины. Да и зачем? Я слышал, вы жили в Лондоне, миссис Верлен, так что наши скромные магазины вряд ли достойны вашего внимания. С Эдит все по-другому. Она всегда готова сделать огромный круг, лишь бы навестить… — он помедлил и улыбнулся, переводя взгляд с Эдит на священника, — магазины. И что же ты покупала на этот раз?

Эдит, похоже, была готова разразиться слезами:

— Но я действительно не могла найти то, что мне нужно.

— В самом деле? — Он выглядел удивленным и опять бросил взгляд на священника.

— Я хотела подобрать ленту.

— О, — заметил он. — Понимаю.

— Нужный цвет подобрать так трудно, — вмешалась я.

— Особенно в этих маленьких городках, — добавил он.

И я подумала: он знает, что Эдит приехала на свидание с Джереми, и злится. А злится ли он? Может, просто хочет, чтобы им стало совсем неуютно? И зачем ему понадобилось уколоть меня за то, что я из Лондона? На меня-то он за что сердится?

— Ну-с, миссис Верлен, — сказал он, — что вы скажете о сидре?

— Он очень хорош.

— Высокая похвала.

Он допил кружку и, поставив на стол, поднялся.

— Уверен, вы извините меня, если я вас покину. Спешу, у меня дела. Ты не поедешь со мной верхом?

Эдит покачала головой.

— Нет, мы приехали на бричке.

— А, да-да, конечно. Вам надо было увезти с собой все эти покупки. А вы? — Он обратил свой презрительный взор на священника.

— Я приехал в приходском экипаже.

Он кивнул:

— Предусмотрительно. Вы ведь собирались помочь дамам с их покупками. Ах да, встреча была совершенно случайной, не правда ли?

На несколько секунд его взгляд задержался на мне:

— Au revoir [6] До свидания. , — произнес он.

И ушел.

Молча мы сидели за столом. Сказать было нечего.

Эдит нервничала, когда мы возвращались домой, и несколько раз мы чуть не свалились в канаву.

Ситуация грозила взрывом, и мне стало очень жаль сидящую рядом юную девушку, вчерашнюю школьницу. Как ей совладать с этой бедой, которую она сама на себя навлекла?

Мне хотелось защитить ее, но я не знала, каким образом.

Мы с Аллегрой сидели в школьной гостиной. Она играла гаммы, и ужасная игра вызывала у меня чуть ли не физическую боль.

Аллегра совершенно не старалась. У Эдит были небольшие способности, Сильвия боялась родителей, а Алиса прилежна по натуре. Аллегра не обладала ни одним из этих качеств; она не только была ленива, но и не собиралась избавляться от своей лени в угоду кому бы то ни было.

Она неожиданно перестала играть и, насмешливо улыбаясь, повернулась ко мне.

— Вы не хотите сказать сэру Вильяму, что я совершенно безнадежна и вы отказываетесь учить меня дальше?

— Нет, потому что я не считаю тебя безнадежной. И отказываться от тебя не собираюсь.

— Наверное, боитесь, что у вас останется слишком мало работы, если лишитесь одной из учениц.

— Это не приходило мне в голову.

— Тогда почему вы сказали, что не считаете меня безнадежной?

— Потому что безнадежных людей не существует. Конечно, ты играешь плохо и сама в этом виновата, но назвать тебя безнадежной я не могу.

Она взглянула на меня с интересом.

— Вы нисколько не похожи на мисс Элджин, — сказала она.

— А почему я должна быть на нее похожей?

— А вы обе — учительницы музыки.

Я нетерпеливо пожала плечами и, поставив на пюпитр новые ноты, произнесла:

— Итак!

Аллегра улыбнулась. Она была вызывающе красива. При темных, почти черных, волосах, глаза у нее темно-серые, глубокого оттенка, опушенные густыми темными ресницами, под темными бровями. Они притягивали к себе ваш взгляд. Это была знойная красота, властная и завораживающая, красота, которую следовало остерегаться. И она сознавала свою красоту: носила на шее нитку ярких кораллов, таких узких и длинных, так плотно нанизанных, что они казались маленькими копьями.

Она рассмеялась и сказала:

— Вам не стоит пытаться походить на мисс Элджин, потому что вы совсем не такая. У вас была жизнь.

— Ты права, — ответила я легкомысленно.

— Вы понимаете, что я имею в виду под словом “жить”? Я тоже хочу жить. Думаю, что буду, как мой отец.

— Твой отец?

Она снова рассмеялась. У нее был грудной, дразнящий смех, который мне казался присущим только ей.

— Разве вам еще не рассказали о моем скандальном происхождении? Вы ведь уже встречались с моим отцом. Это мистер Нэйпир Стейси.

— Ты хочешь сказать…

Она задорно кивнула, наслаждаясь моим легким смущением.

— Вот почему я здесь. Не мог же сэр Вильям отвергнуть родную внучку, правда? — Задор улетучился с ее лица, и на нем проступил страх. — Он так не поступит. Неважно, что я сделала. Я ведь все равно его внучка, правда?

— Если мистер Нэйпир Стейси действительно твой отец, то, конечно, правда.

— Вы так говорите, словно сомневаетесь, миссис Верлен. Вы не должны сомневаться, потому что Нэйпир сам меня признал.

— В таком случае, — сказала я, — приходится принять этот факт.

— Я — не-за-кон-но-рож-денная, — она выговорила слово медленно, будто пробуя на вкус каждый слог.

— А моя мать… хотите, расскажу о ней? Она наполовину цыганка и нанялась сюда на работу… на кухню. Говорят, я очень похожа на нее, только она темнее меня… и еще больше похожа на цыганку. Она уехала сразу после моего рождения, больше не могла оставаться в доме, — Аллегра принялась напевать приятным, чуть хрипловатым голоском. — С цыганским табором.

Она взглянула на меня, чтобы узнать, какой эффект произвели ее слова, и осталась довольна, потому что я не смогла скрыть растерянность, которую вызвало у меня вновь открытое качество характера Нэйпира.

— Во мне есть цыганская кровь, но я ведь и Стейси тоже. Никто никогда не отнимет у меня моей мягкой перины или моих туфель на высоких каблуках — неважно, что мне их пока не разрешают носить. Но они у меня будут, и драгоценности в волосах тоже, и на балы начну ездить, и я никогда, никогда… никогда не покину Ловат-Стейси.

— Я рада, — сказала я холодно, — что ты так высоко ценишь свой дом. Но теперь давай вернемся к музыке. Попробуй сыграть эту пьесу. Она очень простая. Начни с медленного темпа и попытайся почувствовать, что говорит музыка.

Она скорчила гримаску и повернулась к фортепьяно, но была невнимательна: мысли ее витали далеко, да и мои тоже. Я думала о Нэйпире; негодник, навлек на дом такое несчастье, из-за которого и сам был вынужден уехать.