София Джеймс - Счастливая звезда графини Анны [litres]

Снова молчание. Стараясь не обращать внимания на неловкость, нараставшую между ними, он вздохнул. Когда она подняла глаза, в них заиграл свет, и он удивился, как удивлялся каждый раз, их чистой голубизне.

– Что же будет с нами дальше?

Ее вопрос потребовал много смелости; она прямо подошла к мучившей их проблеме, и он решил ответить хотя бы отчасти.

– Либо вы уйдете, Аннабель, и мы больше никогда не увидимся, либо вы останетесь.

– Останусь?

– Здесь.

– Я не могу…

– Обещаю, я не сделаю ничего, чего вы бы не хотели.

Впервые за много времени у нее на щеках заиграли ямочки.

– Я ни к чему не стану вас принуждать.

Он не верил, что произнес такие слова. И все же он не шутил. Он готов был согласиться на что угодно, пусть всего лишь на возможность прикоснуться к ней. Он хотел одного: чтобы она была рядом.

Когда она кивнула, ему показалось, что сердце вот-вот выскочит из груди. Он надеялся, что Аннабель не сознает, какую власть над ним она получила.

– Я уже попросил передать вашей тетушке, что вы со мной, чтобы она не беспокоилась.

Бель посмотрела на него в упор:

– А может, она забеспокоится даже больше, чем раньше.

– Почему?

– Она считает, что вы представляете для меня опасность. По ее мнению, и несчастный случай с экипажем, и пожар как-то связаны с нашим знакомством.

– Вы тоже так думаете?

– Может быть, она и права. До знакомства с вами моя жизнь вращалась вокруг Уайтчепела. Я лечила людей… В Уайтчепеле никто не желал мне зла. Наоборот, все благодарили меня за помощь.

– Значит, все изменилось после того, как вы приехали на Портмен-сквер, чтобы помочь моей сестре? Скажите, уж не думаете ли вы, будто за всем стоит кто-то из нас? Иногда моя мать бывает излишне резкой и склонной к депрессии и заблуждениям, но поверьте мне: она бы ни за что не стала нарушать закон.

Не сам ли он подверг ее опасности, попросив о помощи? Может быть, кто-то видел их вместе и решил подобраться к нему через Аннабель Смит? Он знал, что у него есть враги, и все же не мог представить ни одного человека, который покушался бы на жизнь невинной женщины, лишь бы досадить ему.

– Аннабель, я хочу избавить вас от любой угрозы, и я позабочусь о вашей безопасности всеми доступными мне средствами.

Тем временем день угасал; за окном сгущались сумерки.

Литтон встал и подошел к окну. Посмотрел на крыши домов и на дорогу, почти пустынную под вечер.

Он находился на перепутье. Шагнет в одну сторону – и его жизнь изменится навсегда. Следующие мгновения очень важны.

– Всякий раз, как я прикасаюсь… к тебе, мне кажется, будто я возвращаюсь домой.

Слезинка скатилась по ее щеке, упала на платье, намочив желтый шелк, и на платье появилось более темное пятнышко. Почти золотое.

– Но я не святой, Аннабель. Я совсем не святой. Признаюсь, что у меня было много любовниц. – Развернувшись к ней, он заставил себя продолжать: – Но я клянусь, что никогда не желал ни одной женщины так, как желаю тебя, никогда так не жаждал твоих прикосновений.

Он замолчал; она подошла к нему и погладила его по щеке. Он закрыл глаза и почувствовал тепло – она коснулась его губ своими.

– Не хочу сделать тебе больно, – прошептала она, и он не сразу понял, что она имеет в виду.

Она не хочет разбить ему сердце? Не хочет лишать последней надежды?

– У тебя… губы разбиты.

Вместо ответа, он лишь улыбнулся.

– Что будет, если я отвечу «да»? Что сегодня я останусь с тобой здесь, в доме твоего друга?

– В таком случае, Аннабель, мне придется попросить тебя стать моей женой! – Литтон старался говорить мягче, но сам поразился страсти, прозвучавшей в его словах. За всю жизнь он ни разу никому не обещал ничего подобного; его слова были пронизаны желанием и надеждой.

Она покачала головой; темные кудри разметались по светлому платью. На лбу проступила морщинка.

– Тогда мы оба погибнем… Не хочу становиться причиной твоих несчастий.

Он поднес ее пальцы к губам и стал медленно целовать каждую царапинку.

После всех испытаний она не сломлена и по-прежнему не теряет отваги и искренности.

– Что будет с нами, если я не выйду за тебя замуж и откажусь быть твоей любовницей? Что нам останется?

– Вот что, – ответил Торн, касаясь ее губ своими, пробуя ее на вкус, ища и находя в ней согласие. Ее тело ответило за нее без всяких слов. Оно принимало его.

На сей раз его поцелуй не был похож на другие. Он целовал ее не спеша, мягко и нежно.

Ей показалось, что ему грустно – как будто он обнимает ее в самый последний раз.

От ощущения близости у обоих закружилась голова. Глаз они не закрывали; когда теснее прижались друг к другу, Аннабель увидела в его взгляде неприкрытое желание. Приоткрыв губы, она позволила его языку проникнуть в ее рот, он ласкал ладонями ее лицо, привлекая ее к себе. Их сердца бились учащенно, в унисон.

Они сливались воедино. Торн, прямодушный, красивый и смелый, теперь принадлежит ей.

Торн с его графским титулом, поместьями, родственниками и обязанностями…

Она не скажет, что любит его, во всяком случае, здесь и сейчас. Но она его любит. Любит всей душой и всем сердцем. Она хочет для него самого лучшего. Она хочет, чтобы он был счастлив. Хочет, чтобы он упрочил свое положение в привычном для него мире, в мире светского общества.

Прервав поцелуй, Аннабель уронила голову ему на грудь. Ей нужно уйти, пока она еще в состоянии уйти. Сняв подаренный им браслет, протянула ему:

– Я не могу его оставить.

Он кивнул и отпустил ее; расстояние между ними увеличивалось – шаг, потом еще один.

– Ты… Вы уверены?

– Милорд, мы с вами живем в разных мирах, и, даже если что-то получится в самом начале, позже все равно ничего не выйдет. Могли бы вы жить в Уайтчепеле, со всеми его обычаями, в тесноте, в двухкомнатном домике, с выходом прямо на улицу и еще тысячей незнакомых, пугающих и опасных вещей?

– Хотите сказать – в другом, непривычном для меня мире? В мире, с которым я совсем незнаком?

Она кивнула:

– Для меня Портмен-сквер – такое же чужое место, как и светское общество с его многочисленными хитросплетениями и неписаными правилами; я допущу массу промахов. Я буду там такой же потерянной, как вы в Уайтчепеле; у меня не будет ни единого критерия, которым я могла бы руководствоваться. А потом, когда все рухнет, мы исполнимся сожалением и ненавистью… – Она тяжело вздохнула. – Этого я не переживу. Я знаю.

– Аннабель, я всегда считал вас храброй… неужели вы не хотите хотя бы попробовать?

– Мне хватит храбрости и на то, чтобы отпустить вас. Желаю вам удачи в ваших новых начинаниях. Надеюсь, что ваша жизнь будет именно такой, какой ей суждено было быть, когда вы родились графом.

Голос у нее дрогнул, и она плотно сжала губы. Еще миг – и он обо всем догадается!