Рене Энн Миллер - Коварный обольститель [litres]

Тон Хейдена говорил об окончательности и бесповоротности принятого им решения.

На следующий день после обеда, когда Эдит расположилась на кушетке рядом с Софией, Хейден с трудом сдержал стон. Его новоиспеченная супруга выглядела измученной. Когда же наконец его сестра с мужем оставят их? Неразумно с его стороны было настаивать на том, чтобы провести церемонию бракосочетания сегодня. Но в свое оправдание граф мог сказать, что не предполагал, что преподобный Мосли решит в качестве компенсации за отсутствие на его службах прочитать все известные пастору псалмы и молитвы. Или что его безумный повар решит устроить пиршество из двенадцати перемен блюд. Даже сейчас при воспоминании об этом у него закипала кровь. Когда подали девятое блюдо, он едва удержался от того, чтобы не пойти на кухню и не придушить этого французишку. К чести Софии, она не жаловалась, хотя, казалось, готова была сбежать с этой почти бесконечной церемонии. К тому моменту, когда преподобный наконец-то объявил их мужем и женой, ее лицо было смертельно бледным, и скрыть эту бледность не могли никакие румяна. И во время свадебного завтрака она выглядела не лучше. И это можно понять, учитывая, что она слышала их разговор с Саймоном. К тому же, его экономка и Тримбл наверняка привели Софии множество причин, по которым ей не следует становиться его женой. Выйти замуж за человека с репутацией бессердечного мужа и повесы – это выбьет из колеи даже самую сильную женщину.

Его мысли прервало покашливание зятя. Хейден повернулся к Генри и вопросительно посмотрел на него.

– Ага, все мысли о твоей красавице-невесте. – Генри улыбнулся и похлопал его по плечу. – Я говорил о том, что мы с Хантингтоном и Картелем встречаемся за завтраком в Реформ-клуб завтра утром, чтобы обсудить систему железных дорог, хотя я сомневаюсь, что у тебя будет желание присоединиться к нам.

Хейден пробормотал что-то в ответ и кивнул в сторону сестры.

– Мне кажется, Эдит немного устала.

Генри посмотрел на жену.

– Нет, она выглядит чу… – Он умолк и улыбнулся. – Да, пожалуй. – Он огляделся. – А где же Селия? Уверен, Эдит будет рада, если она погостит у нас несколько дней.

В этот момент в комнату вошла улыбающаяся Селия, за которой шествовала миссис Бичем. В руках у девочки было несколько украшенных ленточками коробочек с пирожными. Она бросилась к отцу.

– Папа, миссис Бичем говорит, что я должна подарить это тете Эдит и дяде Генри.

– Еще пирожные? – Генри похлопал себя по округлившемуся животу. – Скоро я стану таким толстым, что не пройду даже в дверь.

Селия захихикала и протянула ему коробки.

– Это не сейчас, дядя Генри. Вы должны взять это с собой.

– Спасибо, дорогая. Мы с тетей Эдит будем рады, если ты у нас немного погостишь.

Селия опустила глаза, потом взглянула на Софию. Вчера она очень обрадовалась новости о грядущей свадьбе и попросила разрешения навестить Софию. Увидев синяк на щеке, девочка сразу же спросила, откуда он. Не желая рассказывать о происшествии, Хейден сказал, что София упала, вылезая из коляски доктора.

– София кажется усталой, папа. Думаю, мне лучше уехать, чтобы она могла отдохнуть.

Хейден погладил Селию по длинным каштановым волосам. Такой проницательный ребенок, умный не по годам. Испытывая приступ вины за жизнь, которую он вел, за те вещи, которые ей пришлось увидеть, он присел на корточки и взял ее крошечные ручонки в свои руки.

– Я говорил тебе, как мне повезло, что ты есть в моей жизни?

Она улыбнулась, и на ее щеках появились ямочки.

– Да, папа. Много раз.

Стоя в полумраке спальни, Хейден вглядывался в спящую Софию. Во сне она выглядела такой умиротворенной и невинной. Он не собирался приходить к ней сегодня вечером. Он не был настолько черствым, чтобы не понимать, что она была не только измучена физически, но и морально опустошена. И все же, вот он стоит здесь, словно покинутый любовник. Может, он надеялся, что к нему придет понимание того, почему он хотел жениться на Софии, когда даже не подозревал, что она носит его ребенка? Не открывая глаз, она издала очень по-женски мягкий, мяукающий звук, вытянула руку над головой, повернулась на бок и оказалась лицом к нему. Кончиками пальцев она провела по ключице, как раз над вырезом рубашки. Хейден сглотнул. Такое простое движение не должно пробуждать его инстинкты, но его естество напряглось. Он глубоко вздохнул и взглянул на дверь своей спальни. Нужно было немедленно уходить – но ноги уже несли его к постели Софии. Вытянув руку, он нежно погладил ее по щеке. Теперь на ней не было пудры, которая во время церемонии делала синяки почти невидимыми. Синеватые пятна на ее лице открыто напоминали о том, что произошло. Всем женщинам приходилось сталкиваться с жестокой испорченностью мужчин? Или тем, кого он… Что? Любил? Слово пульсировало в его мозгу, заставляя сердце биться быстрее. Неужели человек может снова испытать прежние чувства? Еще недавно он считал, что это невозможно. Чувства, которые расцвели между ним и Лаурой, со временем притупились, ведь они знали друг друга с детства. Чувства между ними росли, пока не переродились в то, что он не мог назвать ничем иным, как любовью. Однако с Софией он чувствовал себя попавшим в некий вихрь, в нечто, что он не мог до конца понять или не желал признавать. София слегка улыбнулась и уткнулась лицом в его ладонь, словно искала тепла и уюта. Хейден подумал, сделала бы она так же, если бы не спала? Что она о нем думала? Именно этот вопрос он задавал себе в течение всей свадебной церемонии. Одно он знал точно, и неважно, желала она это признавать или нет: в его объятиях она находила успокоение и освобождение. У них есть хотя бы это. Он отнял руку. «Смогу ли я стать хорошим мужем на этот раз? Смогу ли я защитить ее?» И, словно услышав эти вопросы, София распахнула глаза. Она смотрела, не совсем осознавая, что он делает в ее комнате, освещаемой лишь бликами углей в камине и светом неяркой лампы.

– Спи, – прошептал он.

– Спать? – Она приподняла голову. – Ох, – пробормотала она, как будто вспоминая события этого дня и где она находится. София обхватила себя за плечи и бросила взгляд на каминную полку, где стояли часы из мейсенского фарфора, украшенные лепными цветами и херувимами. Она потерла глаза и снова посмотрела на часы. – Который час?

Но и Хейден в этом полумраке не мог увидеть стрелки часов, поэтому потянулся было к своим часам, но тут же сообразил, что давно снял не только сюртук, но и жилет, в кармане которого они лежали. Сейчас на нем был синий бархатный халат поверх брюк и рубашки с расстегнутым воротом.

Он подошел к каминным часам.

– Чуть больше девяти, – ответил он, вернувшись к постели. Ее щеки слегка порозовели.