Рене Энн Миллер - Коварный обольститель [litres]

В дверь постучали. На Софии была только рубашка, и она натянула одеяло до подбородка.

– Войдите.

В комнату вошла Алиса с ведром угля. София расслабилась. Но вместо того чтобы приветствовать ее обычным оживленным голосом, молоденькая горничная повела себя несколько скованно. Она присела в коротком реверансе.

– Я займусь камином, мисс, то есть, простите, миледи.

Миледи? София подумала, что же напридумывали слуги, когда Хейден привез ее сюда, а не отвез ее домой. Возможно, они были лучше осведомлены о происходящем, чем она.

– Что говорят на кухне, Алиса?

– Это не моего ума дело, – ответила горничная, пытаясь разжечь уголь. Странно, раньше девушка была такой прямой и открытой, но теперь между ними словно выросла какая-то стена.

– Ты мне не расскажешь?

Молодая женщина бросила на нее взгляд через плечо.

– Я не хочу потерять свою работу.

– Ты же знаешь, что я не усложню тебе жизнь и не стану передавать то, что ты мне расскажешь. – Алиса закусила губу. – Или то, что ты говорила раньше, – быстро добавила София. Служанка робко улыбнулась.

– Я всегда знала, что мы вам не ровня, что вы настоящая леди, которая говорит по-французски, но я и представить не могла, что вы богатая наследница или что вы выйдете замуж за его светлость.

София ахнула и уселась в постели.

– Неужели такое говорят?

Алиса вскинула голову.

– Да, и я слышала, что вашему двоюродному дедушке принадлежит половина угольных шахт на севере, а ваш родной дедушка – известный художник. А еще говорят, что завтра его светлость на вас женится.

Голова у Софии закружилась, и она откинулась на подушки.

– Завтра?

– Да, мисс. Викарий сегодня приходил и разговаривал с его светлостью. – Алиса подошла ближе и заговорила тише, словно у стен имелись уши. – И говорят, что сестра его светлости приезжала к нему сегодня рано утром, чуть ли не в нижнем белье примчалась. Но ее светлость всегда как с модной картинки, так что, наверное, Питер – это он мне рассказал – голову мне морочит.

София на это очень надеялась, потому что в противном случае это означает, что леди Прескотт приняла идею Хейдена в штыки. Она, наверное, хотела бы, чтобы брат женился на девушке голубых кровей.

– А наш повар с ума сходит от переживаний. Говорит, что не сможет приготовить свадебный торт за такое короткое время, да и свадебный завтрак тоже. Только и повторяет merde то да merde это. Элси думает, что merde означает «мама». В жизни не слышала, чтобы взрослый мужчина так часто маму звал. – Алиса сделала глубокий вдох. – А еще там в голубой гостиной владелец цветочной лавки. Он расставляет цветы в эти чудесные севрские вазы, ну, те, которые миссис Бичем не разрешает мне трогать, – я столько цветов в своей жизни не видала.

Еще один фрагмент мозаики воспоминаний встал на свое место, София вспомнила, как Хейден заявил Томасу, что он женится на ней из-за ребенка. Она коснулась распухшей щеки – та пульсировала подобно мыслям, скачущим у нее в голове. Томас дал ей какое-то лекарство, но его действие уже заканчивалось.

– Сильно болит? – встревоженно спросила Алиса.

– Да нет, не очень, – солгала она. – Но выгляжу я, должно быть, ужасно.

Горничная поколебалась, потом покачала головой.

– Не так уж и плохо. Это правда, что его светлость и доктор в Уайтчепеле спасли вас от какого-то головореза?

Господи, похоже, Хейден всем сообщил, что она не только богатая наследница, но еще и ангел милосердия.

Кто-то тихонько постучал в смежную дверь, Алиса вскочила и бросилась обратно к камину. У Софии сильнее забилось сердце.

– Да?

Дверь открылась, и вошел Уэстфилд. Как и всегда, при виде Хейдена у нее в животе затрепетали бабочки.

– Ага, ты проснулась. Как… – Он замолчал и посмотрел на Алису, которая лихорадочно надувала ручные меха, стараясь раздуть затухающие угли. Сообразив, что она здесь лишняя, горничная, присев в реверансе, направилась к двери.

– Спасибо, – произнесла София вслед торопливо уходящей девушке. Хейден подошел к ее постели.

– Ты выглядишь хорошо.

– Боюсь, вы сегодня плохо видите, – ответила она, прикрывая ладонью раненую щеку. Хейден присел на краешек перины.

– Сильно болит? Может, послать за врачом?

– Нет, не нужно.

– София, я получил специальное разрешение.

– В этом не было необходимости.

Хейден осторожно огладил ее живот.

– Ты ведь носишь моего ребенка?

Она на мгновение опустила ресницы, избегая его прямого взгляда.

– Да.

Уэстфилд нахмурился.

– Тебе следовало рассказать мне.

– Я думала, тебе это будет безразлично.

В его глазах вспыхнул гнев.

– Ты ошибаешься. Скажи мне, София, ты приняла бы мое предложение, если бы я сделал его до того, как ты услышала наш с лордом Адлером разговор?

Да. Вероятно. Теперь она не была уверена.

– Я не знаю.

Его рука снова легла на ее живот, словно утверждая права собственности.

– Что ж, теперь у нас нет выбора. Мы поженимся завтра. Если отложить свадьбу, сплетен не избежать. И так уже злые языки будут смаковать преждевременное появление на свет нашего наследника.

– Они в любом случае будут это делать, если мы поженимся по специальному разрешению.

Он взял ее за руку, переплетя пальцы.

– Возможно, в свете станут говорить, что мы так сильно любим друг друга, что не можем следовать обычным правилам.

Их не связывает любовь, но если она не выйдет замуж, то будет отвергнута приличным обществом.

– В любом случае, сейчас это не имеет значения. – Тепло его прикосновения испарилось. – Если ты полагаешь, что я позволю Тримблу воспитывать моего ребенка, то ты заблуждаешься, дорогая.

В его голосе появилась нотка твердости и безжалостности, а в голубых глазах сверкнула сталь.

– Я не собиралась выходить замуж за Томаса.

Он удивленно раскрыл глаза.

– Но ведь ты сказала, что любишь его.

– Люблю. Но не так, как должна любить жена. Он мой самый близкий друг.

– Просто друзья?

– Да.

Улыбка лишь коснулась его губ, затем на его лицо снова легла тень.

– Я не допущу, чтобы мой ребенок был рожден вне брака.

И она этого не хотела, но все же ей необходимо было спросить.

– Так, значит, мы должны пожениться несмотря на то, что между нами нет любви, и забыть о том, что произошло?

Чуть помедлив, он провел рукой по ее лицу и произнес:

– В основе многих браков лежит даже меньше того, что связывает нас.

Низкий тембр его завораживающего голоса заставил сердце Софии биться быстрее. Лицо загорелось, однако это был не тот ответ, который она надеялась услышать.

– Но ведь ты не любишь меня?

– Любовь можно вырастить, и надеюсь, она будет взаимной. А пока мы должны думать о ребенке. – Он встал. – Завтра, София.