Амелия Грей - С любовью, герцог [litres]

– Мне позволено ехать в Хоксторн, но лишь затем, чтобы я подружилась с леди Адель и сделала все, что в моих силах, чтобы вы обвенчались как можно скорее.

Пакстон от души рассмеялся и расцеловал сестру в обе щеки.

– Надеюсь, ты рада, моя дорогая, потому что я в восторге от того, что мы едем вместе.

– Да, я действительно хочу поехать, – призналась Лоретта и не покривила душой.

Несмотря на все ее метания и беспокойные мысли о том, что может произойти в Хоксторне между леди Адель и Пакстоном или между ней и герцогом, ее с огромной силой тянуло в поместье.

– Вот видишь: я же говорил тебе, что отказать герцогу трудно, – сказал Пакстон.

Кому, как не ей, знать об этом!

– Но если и ты не сможешь ему отказать, – напомнила брату Лоретта, – то не будешь ли всю жизнь мучиться вопросом, как могли бы сложиться ваши отношения с мисс Притчард? Ты с таким воодушевлением говорил о ней, когда вернулся в Маммот-Хаус, и, если я правильно поняла, хотел отправиться к ней весной.

– Все правильно, и я намерен осуществить свое желание. И сейчас я говорил не о себе, а о дяде. Это он не смог отказать герцогу, не я.

– Ах, а я-то подумала, что ты уже все решил, – с облегчением улыбнулась Лоретта. – Очень рада, что ты не спешишь.

– Если твой опыт меня чему-нибудь и научил, так это тому, что соглашаться на брак, не отмерив семь раз, нельзя ни при каких обстоятельствах.

– Хотелось бы знать, какими словами герцог убедил нашего дядюшку дать мне разрешение поехать. Я уже давно даже не пытаюсь просить его о чем-то подобном.

– Точно знать я не могу, но скорее всего герцогу пришлось пообещать оказать ему ответную услугу. Как правило, вопросы решаются именно так. И не только у взрослых. Помнишь, на каких условиях я соглашался в детстве играть с тобой в куклы?

– Да, конечно: если я обещала играть с тобой в прятки.

Счастливые воспоминания детства нахлынули на Лоретту: тогда они жили в собственном доме, гонялись друг за другом по лестнице, вместе учились под строгим приглядом гувернантки, бросали плоские камешки в пруд за домом и считали, у кого камешек подпрыгнет больше. Тогда была жива мама: обнимала их, причесывала и ласково гладила по щекам. Потом ее не стало, и Пакстон отправился в школу-пансион, а она – в поместье Свитчингем, чтобы научиться быть леди.

– Я не знаю, что именно герцог пообещал дядюшке, – добавил Пакстон, у которого, как видно, детские уловки не вызвали теплой волны воспоминаний. – И знаешь, мне до этого нет дела, да и тебя тоже не должно волновать. Меня радует не только то, что ты сможешь хотя бы на время сменить обстановку, но и то, что выскажешь свое мнение о леди Адель, что называется, по горячим следам.

– Мне тоже хочется с ней познакомиться.

– Чтобы убедиться, что у нее нет бородавки на носу, а передние зубы целы?

Брат и сестра расхохотались, а затем Пакстон сунул руку в карман и вытащил третье письмо, пояснив:

– Его доставили сегодня рано утром и передали мистеру Хадлстону, но тот сунул письмо в карман и вспомнил о нем лишь тогда, когда доставили эти два.

– От кого оно? Тоже от дяди? – встревожилась Лоретта.

– Нет, от герцога.

У Лоретты заметно участился пульс.

– И что же он пишет?

– Откуда мне знать, если я его письмо не читал?

Лоретта едва не вспылила от возмущения, но сумела справиться с собой.

– Да что же с тобой не так? Неужели тебе не любопытно? Не томи, прочти письмо сейчас же!

– Я бы с радостью, но не привык читать чужие письма.

– Ты о чем?

Пакстон рассмеялся.

– Свое я уже прочел, а это адресовано тебе, дорогая сестренка.

– Ах ты, негодник! – воскликнула Лоретта. – Почему сразу не сказал про это письмо?

– Опасался ошеломить тебя этой новостью, – со смехом ответил Пакстон.

– Ты прекрасно знаешь, что это не так-то просто, – парировала Лоретта и взяла письмо из рук брата, надеясь, что он не заметит, как дрожат у нее руки. – Но мне действительно очень любопытно, что написал мне герцог.

– Полагаю, чтобы узнать это, надо как минимум прочесть его послание. Я же могу лишь предполагать: скорее всего он просит тебя не изменять своего решения ехать со мной. На меня он произвел впечатление человека настойчивого.

– Да, я думаю, так и есть.

Лоретта осторожно отсоединила сургучную печать, чтобы не сломалась и не раскрошилась, хотя и сама не знала, почему ей было так важно сохранить ее, и развернула листок.

«Мисс Квик, битва началась, и я хорошо вооружен. План нашей следующей встречи находится в стадии разработки, и у меня нет сомнений, что и вы заняты тем же.

До скорой встречи.

Сердце забилось часто-часто, ладони стали влажными. Он не забыл о ней. Он готовится к встрече. Боже, как тут быть? Как построить оборону, чтобы успешно отражать его атаки? Как устоять против его обаяния? Как оставаться стойкой, если уже почувствовала вкус наслаждения, что ждет ее в его объятиях?

– Ну, что пишет? – спросил Пакстон.

Лоретта свернула письмо и крепко зажала в руке.

– Да, в общем-то, ничего особенного: что готовится к нашему визиту и надеется, что я не передумаю.

– Герцог поступил как истинный джентльмен, отправив письмо лично тебе, хотя он, знаешь ли, человек занятой.

– Да, и я высоко это ценю, – осторожно сказала Лоретта. – А тебе он о чем написал?

– Расписал в подробностях, когда следует выезжать, где останавливаться и все прочее. Он вышлет за нами два экипажа, отправимся в путь на рассвете, останавливаться будем лишь для того, чтобы сменить лошадей. Он уже обо всем договорился. В каждом экипаже будут корзины с провизией. По его расчетам, мы должны быть на месте еще до наступления темноты. Мы выезжаем в следующую пятницу, так что на подготовку есть еще несколько дней. Тебе хватит этого времени?

Смешно! Да она готова хоть сейчас ехать.

– Думаю, да, времени больше чем достаточно, – справившись с волнением, ответила она, стараясь скрыть переполнявшую ее радость предвкушения путешествия и встречи с герцогом.

Еще пару минут поболтав с Пакстоном, Лоретта направилась в музыкальный салон. Конечно, она предпочла бы вернуться в свою комнату, чтобы еще раз перечитать письмо и всласть поразмышлять над тем, как будет вести себя с герцогом. Разработка стратегии представлялась ей довольно увлекательным занятием, но не могла же она оставить Фарли спать в кресле!

Каково же было ее удивление, когда она увидела, что он вовсе не спит, а стоит у окна, лбом и ладонями упершись в стекло и задумчиво глядя на сад. Ей показалось, что он как будто стал выше, хотя выглядел таким же худосочным и несчастным.