Тесса Дэр - Хотите быть герцогиней? [litres]

Эш сделал движение, упираясь в ее ладонь, и закрыл глаза.

– Боже…

В ее руке ствол продолжал твердеть – Эмма облизнула губы. В голове туманилось. По телу разливался жар.

Он освободился от захвата ее ладони и развернул спиной к себе, лицом к столбику кровати, нагнул вперед в талии и заставил ухватиться за резное дерево.

– Держитесь крепче! – приказал Эш.

Эмма повиновалась. Тогда он раздвинул ее ноги. Ей казалось, что она выставлена напоказ – очевидно, это и было его целью. Он трогал ее интимные места, но было не так стыдно, потому что она слышала его восхищенные вздохи.

– Прошу вас, – прошептала она. – Пожалуйста, я хочу… Вы знаете, чего я хочу.

– Если вы хотите, тогда так и скажите. – Он дразнил ее, раскачиваясь с носка на пятку и мимолетно касаясь членом ее возбужденной плоти. – Я хочу слышать, как вы это скажете.

– Не могу.

– Можете. В конце концов, это есть в «Гамлете».

Но Эмма не нуждалась в подсказках Шекспира. Она не знала, как объяснить, но ей было гораздо приятнее почувствовать мужской орган внутри себя, чем произнести грубое слово. Занимаясь любовью, она могла притворяться кем-то другим. Как будто все это делала не она, а другая женщина: более смелая, более соблазнительная. А вот слова… Они слетали с ее собственных губ.

Вот в чем была причина ее нежелания сказать это. Теперь же она задумалась: нет ли у него особой причины знать, что она искренне его хочет? А ведь он этого заслуживает.

– Я… – Эмма закрыла глаза. – Хочу, чтобы ваш ствол был во мне.

Он одобрительно проворчал:

– Тогда вы его получите. Мало не покажется.

Приподняв ее бедра, он вошел в нее, заполнив до отказа. Она сжимала столбик кровати, работая бедрами. Он начал двигаться в ней – медленно, ритмично.

– Чувствуете его? – Атаки набирали скорость. – Вот что вы со мной делаете. Как вы меня возбуждаете. Я этого хотел. Каждый раз, когда вы меня дразнили, лукаво улыбаясь, мне хотелось преподать вам урок.

Она крепче хваталась за столбик, держа равновесие, ее груди раскачивались с каждым новым толчком.

– Я жил на лаудануме, знаю, что значит умирать, не получив дозу. Когда пагубная страсть владеет тобой, когда дрожишь от желания снова забыться в бреду… Наркотик меня почти погубил. Но теперь еще хуже. И мне нет передышки. Покидая вашу постель, я считаю часы до следующей ночи.

Эш еще приподнял ее бедра.

– Иногда, – хрипло говорил он, – накатывало даже в разгар дня. Тогда мне приходилось запираться на ключ в библиотеке и кончать в носовой платок, точно одержимый юнец. И мне все мало! Мне всегда мало!

В его голосе Эмма слышала злость – движения стали жестче, грубее. Как будто она была виновата в том, что сводит его с ума. Впрочем, Эмма не собиралась извиняться. Его сумбурная исповедь – это было лучшее, что она слышала в жизни. Оставалось только надеяться, что она запомнит его слова, чтобы утром записать в дневнике.

Эш опустил лоб на ее плечо, горячий и влажный. Одной рукой он ухватился за столбик кровати, другая держала Эмму между бедер. Его пальцы коснулись самого чувствительного местечка. Он знал, как заставить ее умереть и воскреснуть.

Он вел себя как грубый, нецивилизованный дикарь, и возбуждение уже сводило ее с ума. Эмма дрожала всем телом, пока ее уносило навстречу сокрушительному экстазу. Это было неизбежно – она не могла себя сдерживать. Потом волна наслаждения накрыла ее, и она забилась, зарыдала без слез. Она забыла самое себя. Ее чувства обострились.

Эмма чувствовала жар его тела, слышала судорожные всхрипы, вырывавшиеся из его груди, вдыхала его мускусный аромат.

– Господи, – хрипел он. – Господи, Эмма!

Стоило ему позвать ее по имени, и ее как будто пронзила огненная стрела. Он не забыл о ней даже в безумной ярости соединения! Хриплый стон свидетельствовал о том, что он достиг своей вершины. Наступили неподвижность, тишина, темнота… Слышалось только тяжелое дыхание, его рука обнимала талию Эммы.

Потом Эш поцеловал ее в макушку.

– Скажите, что вы не слишком скандализированы.

Эмма улыбнулась про себя.

– Это действительно скандал, благодарю вас. Ноги до сих пор как желе.

Он помог ей сесть, и они упали на постель, сплетясь потными телами.

– Хорошо, – сказал он. – Первое блюдо было восхитительным.

– Первое блюдо? А сколько же вы заготовили блюд?

– Зависит от того, насколько я голоден.

Она бросила в него ближайшую подушку. Герцог поймал ее и сунул себе под голову, затем обнял Эмму и привлек к себе. И вдруг удивленно вскрикнул.

– Что такое? – встревожилась Эмма.

– Господи, да у вас ноги точно лед!

– Я же вам говорила. Похоже, я одна из тех женщин, которым всегда холодно.

Он сел и обеими руками взял ее лодыжку. Быстро растер, согревая озябшую ступню, потом взялся за вторую. Но Эмма воспротивилась:

– Право же, вы не обязаны это делать.

– Обязан, если вы намерены остаться в моей постели. А вы останетесь. Я еще не закончил с вами. – Он протянул руку к ее ступне. – Давайте сюда!

Эмма позволила ему согреть свои ноги.

– Только не смейтесь надо мной, прошу вас. Я знаю, что это выглядит очень неприглядно!

– Неприглядно? – Он погладил ее голую ногу от ступни до колена. – В вас все прекрасно!

– Я про палец на ноге. Точнее, про его отсутствие.

И тут Эш увидел ее ступню, на которой не хватало мизинца.

– Вы родились без пальца?

– Нет… отморозила.

Он провел пальцем по бугорку.

– Я пыталась вас предупредить. – Она выдернула ногу из его рук. – Господи, как стыдно!

Герцог развеселился.

– Какая вы смешная! Вы боитесь, что я – именно я! – буду переживать из-за того, что у вас не хватает этого дурацкого пальца. – Он ткнул себя в покрытую шрамами щеку. – Вы на меня-то посмотрите.

– Но это другое! Вы были ранены на войне. Это знак вашей доблести. А я ношу отметину в результате собственной глупости.

– Я вижу глупость лишь в том, что вы хотели скрыть эту отметину от меня.

Эмма склонила голову набок.

– Несколько лицемерное заявление, вы так не считаете?

– Нет.

– Вы попали впросак, прямо-таки вляпались в него.

– На самом деле оно нашло меня само. Врезалось в меня. – Эш перевалился на бок и приподнялся на локте. – На поле Ватерлоо, в виде снаряда Конгрива. Мощная штука, почти невозможно навести на цель. Один такой снаряд случайно развернуло прямо на нас, и мне повезло стать мишенью.

Эмма молча смотрела на мужа, не осмеливаясь произнести даже слово из боязни, что он снова замкнется, уйдет в себя.

– После моего ранения, придя в сознание, в бреду нестерпимой боли и при ощущении того, мое тело лишилось некоторых частей, я поспешил убедиться, что мой член все еще при мне. Тогда я сказал себе: отлично, я рад, что остался жив.