Тесса Дэр - Хотите быть герцогиней? [litres]

Эмма улыбнулась:

– И я рада. Я никогда не испытывала ничего подобного.

– Соблазнительно было бы принять это за комплимент, но я не уверен, что стоит обольщаться, учитывая ваш ограниченный опыт по этой части.

– Может быть, мой опыт не такой уж скромный, как вы полагаете. Я… – Эмма собралась с духом. – Я не девственница, то есть я хочу сказать, что не была невинна, когда мы с вами встретились.

В комнате повисло тяжелое молчание. Под этой тяжестью ей стало трудно дышать.

– Вы молчите? – Эмма наконец осмелилась подать голос. – Неужели вам нечего сказать?

– Позвольте, я угадаю. Тот мальчишка у вас дома?

– Да. Я знала, что это неосмотрительно, но пережила настоящее приключение. Мой отец не допускал компромиссов, а я всегда была немного бунтаркой.

– Я заметил.

Эмма никогда не была паинькой, как ни старалась. Было нелегко понять, чего вообще от нее требовал отец. Если ей удавалось добиться хоть небольшого успеха, чтобы снискать его одобрение, то он просто отодвигал границы. Настал момент, когда Эмма просто опустила руки и стала искать любви и одобрения вне дома.

Несомненно, именно это в конце концов и привело ее к беде.

– Он был сыном местного сквайра, – продолжала рассказывать Эмма. – Тремя годами старше меня. Иногда мы случайно встречались во время прогулок. Мне льстил его интерес. Был один поцелуй, потом два, потом… Я воображала, что безумно в него влюблена. В доме его сестры давали бал, и он попросил сестру пригласить меня. Сказал, что это будет особенный вечер для нас обоих.

– Представляю, что за «особенный вечер» он имел в виду!

Эмма бросила взгляд поверх плеча герцога, ее глаза затуманились.

– По такому случаю я сшила себе новое платье. Шелк цвета красной розы, золотая лента на талии и на рукавах. Провела долгие часы, накручивая волосы на папильотки и орудуя щипцами, чтобы мои локоны легли как надо. Какая я была наивная! Верила, что он собирается сделать мне предложение. Даже когда он запустил руки мне в корсаж и задрал юбки, я все еще верила, что он сделает предложение – потом. Думала, что он просто не смог противиться страсти, вот и все. Я была романтичная дурочка.

Опустив подробности того эпизода, Эмма закончила рассказ:

– Нас застали вместе, что само по себе было очень унизительно. А потом он отказался на мне жениться – и мне настал конец. Кажется, в его семье считали уже решенным, что он женится на какой-то дальней родственнице.

– К черту родственниц! Кто-то должен был призвать негодяя к ответу.

– Желающих не нашлось. У меня не было братьев, которые стали бы отстаивать мою честь, а отец… Отец не стал ничего требовать. Обвинил во всем меня. Какого обращения я ожидала, сказал он, разгуливая в платье непристойного красного цвета? Отец назвал меня шлюхой, библейской Иезавелью, сказал, что не винит юношу за отказ жениться. Еще он сказал, что меня не захочет ни один порядочный мужчина, и потребовал, чтобы я немедленно убиралась из его дома и не вздумала возвращаться.

Даже сейчас, спустя шесть лет, боль была такой же обжигающей, словно все это случилось вчера. Эмма понимала, что общество жестоко осудит ее за проступок, но собственный отец?.. Джайлз обманул и разочаровал ее, но именно отец стал тем мужчиной, который разбил ей сердце.

Вот почему она должна помочь Девине Палмер. Она не допустит, чтобы еще одна молодая женщина стала в глазах света изгоем. Этому не бывать – она обязательно отыщет возможность ей помочь.

Она завершила свое горькое признание:

– Была зима, шел снег. У меня не было денег. И я пошла в Лондон пешком.

– И пришли с девятью пальцами.

Эмма кивнула.

– И вы до сих пор дрожите от холода.

Она снова кивнула.

Некоторое время герцог молчал, а когда заговорил, его голос был тих и суров.

– Эмма, вы должны были меня предупредить.

«Вы должны были меня предупредить».

Сердце Эммы замерло. Чувство вины заставило похолодеть, точно от ледяного ветра. Она потянула на себя стеганое одеяло.

– Вы не спрашивали меня о добродетели. Однако вы правы, так или иначе я должна была вам сказать.

Предположим, не каждый джентльмен стал бы обвинять ее в неблагоразумии, но носитель титула имеет право встревожиться. Законы о праве старшего сына, и все такое. Нельзя винить герцога, если он разгневается на нее.

Может, отец был прав и герцог решит, что ему достался негодный товар?

– Это было много лет назад, – попыталась оправдаться Эмма. – И я, слава богу, не забеременела. Вам не о чем волноваться. Вашему роду ничто не угрожает.

Он презрительно фыркнул:

– Право, Эмма. Стал бы я брать в голову подобные пустяки.

– Тогда… что же у вас в голове?

– Много всего. – Он перекатился на спину и сложил руки за головой. – Во-первых, я раздумываю, как наилучшим образом прикончить этого сына сквайра, да и вашего отца заодно. Вероятно, лучше всего взять пистолет, но тогда расправа получится слишком быстрой. Я не успею насладиться местью. И вот еще задача: хватит ли времени, чтобы покончить с ними обоими за один вечер, или придется снять комнату в какой-нибудь захудалой деревенской гостинице.

Эмма против воли тихо рассмеялась.

– Я не шучу, – предупредил он.

– Шутите. Вы чудовище из Мейфэра, а не убийца.

– Вы моя жена. Какой-то негодяй воспользовался вами.

– Но в то время я не была вашей женой, и Джайлз не то чтобы мной воспользовался. Я сама этого хотела. Пусть я сделала неправильный выбор, но это был мой выбор. Кроме того, на тот случай, если бы вы вознамерились его убить, война вас опередила.

Он тихо выругался.

– Но остается ваш отец! Он поступил с вами отвратительно. Гнойный мешок…

Эмме пришлось отвернуться, чтобы муж не увидел, что она готова заплакать. Ей так и не удалось отделаться от мысли, что отец был прав. Это ведь она виновата – хотя бы отчасти. Возможно, она действительно бесстыжая потаскуха, раз посмела искать любви и плотских удовольствий. В любом случае она поступила глупо.

И по этой причине Эмма долго боялась вступать в отношения. По крайней мере, отношения, основанные на чувствах. Но отношения с герцогом становилось все труднее отделять от чувств – не только с каждым днем, но и с каждым часом. Ее переполняла нежность к этому человеку, который в данную минуту строил планы мести. Конечно, как распознать достойного человека за этим язвительным, горьким юмором? Он как будто намеренно убеждал мир в том, что сделался чудовищем.

Все это неважно, ведь Эмма знала правду. Он не был святым, и жить рядом с ним оказалось нелегко. Зато у него было сердце, большое и преданное, и теперь оно приказывало ему встать на защиту ее чести. Конечно, она была тронута.

– Успокойтесь. – Эш собрал все одеяла, что были на кровати, и укрыл Эмму. – Четырех одеял хватит? Или принести еще?