Джулия Берри - Нежная война [litres]

Тихое бормотание среди духовых.

Руководитель группы вернулся к своим заметкам.

– Слушайте, парни. Армия устроила роскошный курорт для американских солдат в увольнении. Место называется Экс-ле-Бен. Там есть ванные, спа, горы и озера. Казино, театры – все, что душа пожелает. Его посещали Д. П. Морган и королева Виктория. Мы отправимся туда в конце тура, чтобы сыграть на открытии концерта.

– Нас отправляют на отдых? – спросил Пинкхед Паркер, саксофон.

– Мы будем играть музыку, а не в рулетку, – ответил Эйроп. – Может, в свободное время вы бы могли отдохнуть, но…

– Но что? – не унимался Паркер.

Эйроп замолчал.

– Мы – развлечение, – наконец промолвил он. – Курорт не для черных солдат.

В группе повисла мертвая тишина. Довольно редкое явление.

– Прямо как в Нью-Йорке, будем играть для важных шишек, – сказал Пинкхед. – Войдем через вход для прислуги, поедим суп на кухне.

Джим Эйроп вздохнул.

– Мы что-нибудь придумаем, хорошо? – музыканты смотрели на него недоверчиво. – Это большое место. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы, парни, тоже повеселились.

Сиссл протянул Обри его ноты. Он взял листы без особого интереса. Покинуть Сен-Назер? Выступать на каком-то роскошном курорте?

«Давай, Обри. Именно ради такого шанса ты вступил в армию. Не упусти его!»

Но он думал о той девчонке. И вовсе не о ее музыкальном таланте или о том, как они могли бы прославиться дуэтом. Это твоих рук дело, богиня.

– Эдвардс… Эдвардс!

Обри моргнул. Лейтенант Эйроп упер руки в бока и строго смотрел на парня.

– В каких облаках ты витаешь, рядовой?

Обри выпрямился и приготовил барабанные палочки.

– Может, хотя бы взглянешь на ноты?

Любой идиот может встроиться в мелодию, если почувствует ритм.

В случае Обри, ритм тек по его венам вместе с кровью.

– Я вижу ноты, сэр, лейтенант, сэр!

– Да неужели?

Среди духовых пробежали смешки.

Обри огляделся. Позади лейтенанта Эйропа стоял Нобл Сиссл, активно жестикулируя и указывая на нотный лист.

Название гласило: « Побудочный блюз. Автор – О. Эдвардс. Оркестровка Д. Р. Эйроп ».

– О, – сказал Обри.

– Ты на правильном пути, – сказал я ему. – Тебе только исполнилось двадцать, а Джим Эйроп уже исполняет твою музыку! У тебя светлое будущее! Это твое время. Ты на распутье. Одна дорога ведет к разбитому сердцу, а другая – к бессмертию. Выбери музыку!

Но он думал только о том, насколько лучше звучала бы его мелодия, если бы он исполнил ее в дуэте с Колетт.

Богиня, ты не умеешь сражаться честно.

Ничто в мире не могло подготовить Джеймса Олдриджа к жизни в траншеях.

В лагерь пришло письмо: требуются новые солдаты для траншей. Армия формирует новое подразделение. Соберите вещи и ждите приказаний вашего командующего офицера.

Они поели, написали письма домой, на случай, если это последний шанс сообщить родным новости о себе, произнесли молитвы и надели на себя семнадцать фунтов снаряжения. Шесть новобранцев: Джеймс Олдридж, Билли Натли, Мик Веббер, Чад Браунинг, Альф Гилкрист и Винс Рован. Два солдата, возвращающиеся на службу: уже знакомый им Фрэнк Мэйсон и некий Сэмюэль Селкирк.

Перед ними появился офицер.

– Доброе утро, парни, – сказал он. – Я – сержант Мак-Кендрик. Это подразделение находится под моим командованием. Вы – третье подразделение, первый взвод, рота «Д», тридцать девятая дивизия.

Третье, первый, Д, тридцать девятая. Расположены в районе возле города Гузокур.

Джеймс постарался это запомнить.

– Застегни верхнюю пуговицу, солдат, – сержант обратился к Билли. – Неряшливый вид карается наказанием.

Он пошел вдоль выстроенных в ряд солдат.

– Кто научил тебя так носить портянки, рядовой? – Ткань, намотанная на тощие ноги Чада Браунинга, начала сползать. – Ради бога, мы – солдаты, а не мумии.

После этого сержант приказал им открыть ранцы для досмотра. Солдаты стянули вещмешки и открыли их. Закончив осмотр, он приказал им следовать за ним.

Они шагали мимо артиллерийских складов, полевых кухонь, мертвых и живых лошадей, грузовых автомобилей и мотоциклов. Время от времени вдалеке лениво пролетали немецкие снаряды и взрывались, поднимая фонтаны грязи.

Одна из них приземлилась достаточно близко, чтобы они почувствовали, как содрогнулась земля, и несколько новобранцев закричали.

– Это ерунда, – сказал сержант. – Обыкновенный удар. Вас даже не задело, – он показал вперед. – Видите черный дым? Это Джек Джонсон. Как американский профессиональный боксер. Большой черный парень. Вы научитесь определять их по звуку.

Вскоре вокруг них начали вырастать земляные стены. Еще мальчишкой Джеймс посещал загородные поместья, где за один пенни можно было побродить по садовому лабиринту. Он их ненавидел, хотя стены там были сделаны из зеленых кустов, а садовники не стреляли из траншейных мортир.

Этот лабиринт тянулся бесконечно. Темные коридоры сворачивали каждые пару ярдов, так что невозможно было сказать, рядом ли твои товарищи, пока не врежешься кому-нибудь в спину, или кто-то не столкнется с тобой. Узкие проходы не могли вместить хотя бы двух человек одновременно, так что им приходилось прижиматься к стенам, чтобы позволить другим пройти.

– В чем дело, солдат? – сержант заметил, как Джеймс смотрит на стонущего мужчину, чья майка промокла от крови. – Это спокойный сектор. То ли еще будет.

– Не выдавай свой страх, – тихо сказал Мэйсон. – Никто не любит новичков.

Джеймс уже не понимал, где они находятся. Он попытался вспомнить диаграммы, которые он видел в тренировочном лагере в Этапле. Зигзагообразные передние линии, затем линии поддержки, потом линия резервов – все более или менее параллельны ходам сообщения, пролегающим между основными траншеями, как паучья паутина. Позади резервной линии – ряд тяжелых орудий и зенитной артиллерии. Время от времени с передних линий раздавались небольшие выстрелы в сторону «ничейной» полосы, где немцы вели сапы [17] Сапа – подкоп для постепенного, скрытого приближения к противнику. . Что значит имя? Траншея пахнет траншеей, хоть траншеей назови ее, хоть нет.

Траншеи пахли гниющей человеческой плотью, мочой и испражнениями. И дешевыми сигаретами.

Дорога свернула направо, к более широкой траншее. Она была похожа на комнату ожидания без единого стула, где горстка грязных мужчин стояла в бесконечной очереди к дантисту. Некоторые солдаты растянулись на своих рюкзаках, чтобы было удобнее спать.

Здесь к ним и обратился сержант Мак-Кендрик.

– Дом, милый дом, парни, – сказал он. – Вы проведете десять дней в резерве, затем отправитесь на линию поддержки. Десять дней там и вперед – на фронт. Потом, если все пойдет хорошо, вы получите несколько дней отдыха.