Данелла Хармон - Благородный дикарь [litres]

Гаррет выругался, запустил пальцы в волосы и встретился взглядом с Джульет. Ее застывшее лицо было белее накрахмаленного чепца на голове.

Она медленно покачала головой:

– Гаррет, ты не можешь сегодня драться. Теперь кому-то известно о твоих догадках, и тебе может угрожать опасность.

– Но, Джульет, я должен!

– Нет, нет и нет!

– На этот бой съедутся люди со всей Англии! Ставки слишком высоки: тысячи фунтов! Если я не выйду, то все будут считать меня трусом. Я не переживу такого позора.

Джульет упрямо вздернула подбородок:

– Гаррет, я умоляю тебя: только не сегодня!

– А я умоляю понять меня.

– Что тут понимать. Твоя жизнь под угрозой! Я не хочу опять стать вдовой.

Гаррет выразительно посмотрел на Бекки и Тома, и они, без слов поняв его, поспешно удалились. Гаррет решил сменить тактику, быстро пересек комнату и попытался обнять жену, но не достиг своей цели: словно наткнулся на запертую дверь. Неудачей закончилась и попытка поцеловать ее: губы были сердито стиснуты.

– Дорогая, обещаю: ничего со мной не случится.

– А я обещаю, что, если ты будешь участвовать в этом поединке, уеду!

Гаррет растерялся:

– А я-то думал, что ты всегда будешь поддерживать меня. Ведь ты сама говорила, что веришь в меня. Сейчас как раз появилась возможность доказать это!

– Я уже сказала, что не хочу стать вдовой. У меня есть дочь, о которой надо заботиться. Иди дерись с этим Мясником, если считаешь, что так нужно, но предупреждаю: вернешься ты в пустой дом – если вообще вернешься!

– Джульет!

– Выбирай, Гаррет: или твоя чертова гордость, или семья.

С этими словами она круто развернулась и быстро пошла наверх.

Гаррет, в полной растерянности, остался один.

– Как это ты не будешь драться с Мясником? – в панике воскликнул Спеллинг, жестом приглашая Гаррета пройти в роскошно обставленную гостиную и жестом же приказывая слуге принести вина и два бокала. – В городе только и разговоров что об этом поединке! Люди приедут аж из трех графств! Ты не можешь так со мной поступить: толпа просто разорвет меня на куски!

Гаррет остался непреклонен:

– Забудьте об этом, Спеллинг! Я сегодня не буду драться.

Сердце у Спеллинга бухало так, словно готово было выпрыгнуть из груди. Он лихорадочно искал выход из этой чрезвычайной ситуации. «Успокойся, – сказал он себе, вытирая о брюки вспотевшие ладони. – Выясни, в чем проблема, а потом приложи все усилия, чтобы наставить его на путь истинный».

– Да что стряслось-то? Лучше сядьте и расскажите все по порядку, – предложил Спеллинг отеческим тоном, однако, поймав холодный взгляд голубых глаз, сразу понял, что в данном случае выбрал неправильный подход.

Черт возьми, неужели он знает? Нет, не может быть: ведь об этом известно только им с Вудфордом. Скорее всего просто нервы расшатались – вот и все.

При одной мысли, сколько поставил на шотландца, Спеллинг аж вспотел. Если Гаррет не выйдет против Мясника, он потеряет все.

– Я сыт всем по горло – вот что случилось, – жестко ответил Гаррет. – Какие еще вам нужны объяснения?

Холодные голубые глаза смотрели на него в упор, и Спеллинг заерзал, на лбу выступили капельки пота, поэтому, когда слуга принес вино, обрадовался, дрожащей рукой наполнил два бокала и поставил один перед Гарретом. Тот посмотрел на бокал так, как будто вино отравлено, и даже не прикоснулся к нему. Неужели он знает? Неужели?..

– А-а, понятно. Струсили, да? – Спеллинг вытер вспотевший лоб и попытался снисходительно улыбнуться. – Это с каждым может случиться: ведь с Мясником шутки плохи, он может нагнать страху на любого.

Гаррет, казалось, слушал его вполуха, а потом и вовсе отвернулся.

– Знаю, знаю, это из-за того, что произошло с Нейлсом, не так ли? Но, Гаррет, это был несчастный случай. Вы не можете винить себя в том, что произошло…

– Я и не виню. – Голубые глаза холодно посмотрели на него. – Драться ни сегодня с Мясником, ни когда-либо еще я не буду: утратил к этому интерес. Я забираю свою семью и уезжаю.

Слепая, неукротимая ярость охватила Спеллинга, так что даже руки дрожали. Он знал: будь у него сейчас при себе пистолет, нажал бы на спусковой крючок, не раздумывая, – но пистолета, увы, не было.

– Вы не можете вот так запросто бросить меня! – заорал Спеллинг, брызгая слюной. – Черт бы вас побрал, Монфор, ведь у нас есть соглашение!

– А у меня есть жена и дочь. И я не хочу, чтобы их постигла та же участь, что семью Нейлса Флемминга. Я не желаю, чтобы моя жена стала вдовой, а дочь росла сиротой. Так что прощайте, Спеллинг.

Тот вскочил с места и завопил, напрочь забыв об осторожности:

– Какой позор! Никогда не думал, что именно вы окажетесь таким трусливым слабаком! Ведь вы же Монфор!

Гаррет остановился, и Спеллинг словно впервые увидел, как он красив, высок и великолепно сложен, какую мощную мускулатуру скрывает его одежда, и понял, что не стоит его провоцировать. Затаив дыхание, он ожидал хорошей оплеухи, а то и нокаута, но нет: Монфор держал себя в руках, поскольку уже не был тем сорвиголовой, который устроил погром в заведении мадам Боттомли.

– За такие слова полагается вызывать на дуэль, – процедил Гаррет с брезгливой усмешкой. – Но вы не джентльмен, а лишь тот, кто из кожи вон лезет, притворяясь таковым. Так что живите, Спеллинг. Всего доброго.

– Постойте! – Спеллинг бросился к двери и прижался к ней спиной, загораживая Гаррету дорогу, но тот, глядя на него как на пустое место, даже не остановился. – Я потратил уйму денег на рекламу этого боя! Я дал вам жилье, средства к существованию, создал вам имя наконец! И как вы мне за это отплатили?

– Я вам ничего не должен, Спеллинг. Прочь с дороги!

Гаррет, дернув за ручку, распахнул дверь, и Спеллинг, потеряв равновесие, едва удержался на ногах.

– Да стойте же вы! Подождите! – взмолился Спеллинг, понимая, что отдал бы десять лет своей жизни, чтобы обладать такой грацией, и еще десять – за холодный аристократизм… А еще он готов был на что угодно, лишь бы уговорить этого гордеца сегодня выступить.

Высокая фигура тем временем уже приближалась к выходу.

– Послушайте, Монфор! Что мне сделать, чтобы вы согласились? Хотите тысячу фунтов? Две тысячи? Назовите цену, Гаррет, и в случае победы вы это получите!

Его слова эхом отдались в коридоре, и Гаррет приостановился на пороге уже открытой двери, окинув взглядом сотни акров самых плодородных земель в Беркшире, засеянных пшеницей, рожью, ячменем.

Над его головой было великолепное веерообразное окно со свинцовыми переплетами, а под ним – навечно выбитый в камне герб Монфоров.

При взгляде на него в голову Гаррету пришла блестящая идея, и он медленно обернулся. Его лицо было абсолютно спокойным, а взгляд почти торжествующим.