Тереза Ромейн - Леди-плутовка [litres]

Теперь она рыдала. По щекам катились огромные слезы.

– Мне пришлось согласиться. Вы всегда твердили, как хорошо, что я девушка уступчивая, и я знала, что мне больше некуда идти.

Касс отвела влажные глаза. Каллум тоже почти не мог смотреть на девушку. Потому что она была совсем девочкой, совсем молодой и куда более хрупкой, чем он представлял.

Теперь он все понял, и, кажется, Изабел тоже. Люси, и без того не слишком крепкая умом, приняла в темноте жениха Селины за Эндрю Морроу. Темные волосы с сединой на висках, слегка за сорок – сходство было очевидным.

Лорд Уэксли застонал, приходя в себя:

– Что со мной? В меня стреляли? Я ранен?

Чарлз отошел от Люси и помог ему встать:

– Не смертельно, но неплохо бы зашить рану на голове.

Уэксли шагнул вперед.

– Нет! – завопила Люси. – Ни за что! Ни за что!

– Почему… почему она кричит? – пробормотал Уэксли, поднося руку к голове, но тут же съежился, увидев, что пальцы мокры от крови.

– Что за позирование? – Изабел побелела. – Что за позирование, дорогая?

Люси сжалась и спряталась за спину Изабел.

– О боже! – ахнула та. – Морроу сделал это… а я заставила тебя поверить, что… нет, Люси, нет! Нет!

Каллум осторожно приподнял указательным пальцем подбородок Люси:

– Мисс Уоллес! – Он подождал, пока их глаза встретятся: – Он коснулся вас?

– Я даже не знаю ее! – заорал Уэксли.

– Не вы! – прорычал Каллум. – Эндрю Морроу. Касс, найди леди Селину! Чарлз, поищи врача для его светлости.

Повернувшись к Люси, он мягко спросил:

– Эндрю Морроу коснулся вас?

– Он никогда и пальцем до меня не дотронулся. Только до себя. Он касался…

Она отвернулась, и Изабел погладила ее по волосам: массе заплетенного в косы золота.

– Я так боялась! Но это повторялось и повторялось, еще до того как я приехала в ваш дом.

– Еще до того… – Изабел покачала головой. – Он не… Не понимаю.

Каллум посчитал, что понимает, и пожалел об этом.

– Не удивлюсь, если родители обращались с ней так же, как Морроу.

Изабел сразу сообразила, в чем дело:

– Моя бедная замученная девочка! А я думала выдать ее замуж, не подозревая, как она несчастна.

– С вами она вряд ли была несчастна.

На Люси Уоллес было жалко смотреть. Она совершила преступление не ради выгоды. Не ради денег. Каллум был не прав, когда однажды сказал Изабел, что все дело в деньгах. Некоторые преступления имеют куда более глубокие корни: власть, секс, необходимость спасти себя.

Пусть Каллум рос в простой семье, но родители защищали его и заботились о безопасности. В сравнении с этим шелка Люси Уоллес были ничем.

Пока Уэксли, прислонившись к стене, осторожно промокал рану платком, Изабел и Каллум вытянули из девушки все недостающие детали истории.

Родители издевались над ней, и она в отчаянии застрелила их, а сама сбежала, прихватив жемчужную брошь. Но вскоре после того, как она обосновалась на Ломбард-стрит, Эндрю нашел брошь в ее вещах и заставил Люси, совсем еще девочку, позировать голой в потайной комнате, в окружении портретов обнаженных женщин.

Взаимный шантаж. Взаимно обеспеченное молчание. Опасные и хрупкие договоренности.

Наконец, Люси сломалась и пригрозила Эндрю, что расскажет Изабел о позировании и картинах в потайной комнате.

Он не смог остановиться, не смог и допустить, чтобы его похождения стали известны, поэтому и покончил с собой.

Изабел гладила Люси по спине, как Каллум – песика Бринли.

– Шшшш… шшш… теперь я знаю: все кончено, и больше никогда не повторится.

Люси уже успокоилась и ушла в себя, как черепаха – в панцирь. И теперь они видели только панцирь. Каллум не знал, когда она снова высунется.

Пришли леди Селина, Касс и мрачная горничная, которая и зашила рану. Последовали объяснения, утешения, ободрения и множество жалоб от пострадавшего лорда.

– Мы все свидетели, мистер Дженкс, – серьезно сказала Касс, – как вы спасли лорда Уэксли от бедной сумасшедшей.

Изабел закрыла глаза:

– Но то, что вы слышали о Морроу…

– Не понимаю, о чем вы, – перебила Касс. – Я не слышала ничего, кроме благодарностей леди Селины за спасение ее нареченного. Бедняжка мисс Уоллес сошла с ума. Я так и не поняла, о чем она.

Уверенные слова долговязой рыжей девчонки стали чем-то вроде ведра холодной воды в бледное лицо дочери герцога.

– Конечно, – подтвердила леди Селина. – Не понимаю, чего можно добиться, выискивая свидетельства преступлений, которые совершила девушка. Я уж точно ничего не видела.

– Но теперь, когда стало ясно, что Эндрю… – упрямо начала Изабел.

– Леди Изабел, – мрачно процедил Чарлз, – в глазах закона его поступки не являются ничем таким, что не совершается каждый день. Но вот преступления против родителей или Уэксли могут привести ее на виселицу. Ваше молчание поможет ее защитить.

Каллум понимал, что имеет в виду Чарлз. Эндрю Морроу сумел избежать последствий своих поступков, выбрав смерть как прикрытие от правды. Теперь никто не узнает, кем он был на самом деле.

– Изабел, – мягко сказал Каллум, – мы знаем. И это важнее всего. Мы знаем. – Он легонько коснулся ее руки: – Помните, вы всегда действовали в интересах Люси: с того первого раза, когда позвали меня.

Украсть картину и спасти репутацию. Ради Люси все началось, ради Люси все кончится здесь, и эти люди станут хранить правду в сердцах.

Изабел крепко обняла Люси. Девушка положила голову ей на плечо. Каллум раньше видел картины на такой сюжет. Они всегда назывались одинаково: «Пьета».

– Не позволяйте забрать ее в сумасшедший дом! Пожалуйста! – тихо проговорила Изабел, после чего пошепталась с леди Селиной.

Глаза молодой женщины округлились: сначала от потрясения, потом от жалости.

– Я не буду свидетельствовать против нее, – заверила она. – И не буду протестовать против того, как вы решите ее дальнейшую судьбу.

Уэксли немного поворчал, но тоже согласился. Очевидно было, что он обожал невесту и станет разыгрывать героического, напрасно потерпевшего рыцаря, когда сцена будет описываться сплетникам и репортерам светской хроники.

– Вы очень великодушны, – сказала Изабел. – Не знаю, как вас отблагодарить.

Касс и Чарлз взяли Люси под руки и повели по коридору как большую куклу. Она все еще не пришла в себя, была покорной и молчаливой. Леди Селина и лорд Уэксли отправились следом, собираясь вернуться на бал.

Изабел проводила их взглядом.

– Ты винишь себя, – вздохнул Каллум. – Вижу по тому, как опущены твои плечи.

Она с усилием выпрямилась и повернулась к нему:

– Как же мне не винить себя? Я должна была защищать ее.

– А до тебя ее должны были защищать родители, а потом Эндрю. Ты одна по-настоящему заботилась о ней. Ты дала ей полтора года покоя.