Салли Маккензи - Любви вопреки [litres]

Маркус поднялся и поцеловал Кэтрин в губы. Поцелуй этот был долгим и нежным.

– Мне нравится ваше тело, – сказал Маркус, проводя ладонями вверх и вниз по ее предплечьям. – Мне нравится ваш запах и вкус, – добавил он, целуя Кэт в шею. – И мне нравится, как вы стонете, когда я вас ласкаю. – Маркус потер ее соски и улыбнулся, когда она зажмурилась и затаила дыхание. Он и сам слегка задыхался, глядя на то, как Кэт выгибается, подставляя грудь под его ласки.

Маркус откинул покрывало, обхватил ладонями Кэт за талию и, приподняв, опустил на кровать. И стал спешно снимать с себя оставшуюся одежду.

Услышав удивленно-испуганный возглас, Маркус повернул голову и увидел, куда она смотрит.

– Можно мне его потрогать?

– Да.

Маркусу пришлось схватиться за кроватный столб, чтобы стоять прямо, пока Кэтрин на ощупь исследовала его восставшую плоть. Впрочем, он не стал бы называть свои ощущения неприятными. К тому же ко всему незнакомому надо привыкнуть, а на это нужно время. Маркус был готов предоставить Кэтрин это время.

– Все мужчины прячут это в панталонах? – поинтересовалась она.

– Да, – ответил Маркус, едва сдерживая смех.

Глаза Кэтрин изумленно расширились, и она окинула взглядом заинтересовавший ее орган.

– Обычно он меньше, – поспешил успокоить ее Маркус. – И не такой твердый.

Если бы этот раз не был у них единственным…

Нет. Он не мог превратить Кэтрин в содержанку. Этот единственный раз, вероятно, ему еще и простится, но вот повторение… И, как только все закончится, он, наверное, больше и не захочет. Может, он излечится от пагубного пристрастия. Хорошо бы, чтобы его перестало к ней тянуть. У них ведь нет общего будущего.

Разве что случится непоправимое, и Кэтрин забеременеет. Тогда у него нет вообще никакого будущего. Но она не забеременеет. Он будет осторожен.

Маркус наклонился, поцеловал Кэтрин и лег рядом. Хватит уже медлить. Больше он ждать не мог.

– Я хочу вас, Кэтрин.

– И я тоже вас хочу, Маркус. – Имя его она произнесла с запинкой. Как и слово «хочу».

Странно, но он чувствовал разочарование.

Почему? Непонятно. Рядом с ним в постели находилась красивая, страстная женщина. Красивая обнаженная женщина, следует добавить. Женщина, которая только что сказала, что хочет его. Нет, что-то ему не нравилось в собственных рассуждениях. Ах, вот оно: слово «женщина». С ним в кровати была Кэтрин, а не просто женщина. И ему не нужна была просто женщина – он желал только ее, Кэтрин.

О чем еще можно мечтать?

Маркус подумал еще немного и едва не присвистнул, вслух обозвав себя болваном. Ему, чудаку, хотелось, чтобы Кэтрин призналась ему в любви. Но сам-то он что знал о любви? Ничего. О желании, о похоти знал не понаслышке. Хорошо представлял, что такое страсть. Что такое наслаждение. Готов бы вложить все свои силы и мастерство, для того чтобы сделать это – как это ни называй – незабываемым для Кэтрин. Он целовал ее глаза, нос, уголки губ. Скользил губами по ее горлу, по ключице, по вздымавшейся от частых вздохов груди.

– О, – стонала Кэтрин. – О, Маркус…

Маркус глубоко вдохнул, стараясь запомнить ее запах. Запомнить ее всю и все в ней: ее вкус, ритм дыхания и шумные вздохи, и тихие стоны, и шелковистую кожу, и упругую податливость тела… Но больше всего, до боли, до судорог, ему хотелось оказаться в ней, зарыться во влажное тепло ее тела и раствориться в нем.

Никогда еще с ним такого не было. Маркус по праву гордился своей выдержкой, но сейчас его тело управляло сознанием, а не наоборот. Маркус поцеловал Кэт в грудь. Сосок ее уже был словно тугая почка. Он прикоснулся к нему языком. Кэт застонала и выгнулась навстречу ему. Бедра ее приподнялись. Она заметалась по постели.

– Маркус! – выкрикнула Кэт.

Маркус гордился собой. Он хотел, чтобы ей запомнился этот опыт, чтобы память о нем навсегда осталась в ней. Маркус дразнил ее почти воздушными поцелуями, невесомыми прикосновениями, пока наконец не взял ее сосок в рот.

Кэт вскрикнула.

Маркус проделал то же самое с другой ее грудью. Теперь Кэт уже извивалась под ним, шумно вздыхая, и ладони ее лихорадочно гладили его по спине.

– Маркус, прошу, Маркус.

Она обезумела от страсти. А ведь он знал, что так и произойдет. Разглядел в ней страстную натуру почти сразу.

Ему бы хотелось растянуть время. Чтобы все это длилось не час и не два. Но терпеть не было сил. Маркус спустился пониже, целуя ее грудь и живот. Он лизнул ее пупок, а потом поцеловал рыжие завитки пониже пупка. Она была влажной и ароматной.

Придерживая Кэт за бедра, Маркус прикоснулся языком к тугому бугорку, что прятался во влажных складках. Кэт развернула ноги шире и застонала.

– Маркус!

Он языком прошелся вокруг бугорка, смакуя вкус ее страсти так, как смакуют дорогое вино. Бедра Кэт взметнулись вверх.

– Маркус! – выкрикнула она. – Маркус!

Больше он не мог ждать. Маркус приподнялся повыше, завис над Кэт, посмотрел в ее лицо. Обычно он совокуплялся с женщинами в темноте и был сосредоточен на получении удовольствия, почему и держал глаза закрытыми. Но с Кэтрин все было по-другому. Маркус хотел смотреть на нее, медленно соскальзывая во влажное тепло ее лона. Достигнув барьера, он не остановился, и, пробив его, ушел дальше, вглубь.

– Ой! – Кэт вскрикнула, поморщившись от боли, с шумом втянула воздух.

Маркус замер.

– Все хорошо, Кэтрин?

– Да, – запнувшись, сказала она, судорожно сглотнула и улыбнулась ему, погладив по спине. И, приподняв бедра чуть выше, уже увереннее добавила: – Да.

Грудь ему распирало какое-то неведомое прежде чувство. Что это? Горячая благодарность, нежность, а может счастье? Маркус наклонился, поцеловал Кэтрин и продолжил начатое. С чем сравнить то мучительно-сладостное наслаждение, что он испытывал, погружаясь в нее, выбираясь из тугого влажного плена? То, что Маркус чувствовал, нельзя сравнить ни с чем.

Кэтрин замерла под ним и тихо охнула. Близко, совсем близко! Он толчком вошел в нее еще раз, и она, выкрикнув его имя, сдавила его у себя внутри как в тисках. Ее жаркий, сладковатый запах заполнил его ноздри.

А потом пришло наслаждение. И оно не отступало, накатывая волна за волной, всепоглощающее наслаждение – такое сильное, острое и яркое, что Маркус едва не потерял сознание. Он не хотел, чтобы оно заканчивалось. Мечтал, чтобы оно продолжалось вечно. Но так, конечно, не бывает. И, когда откатил последний прибой и Маркус в изнеможении опустился на Кэтрин, едва дыша, мокрый от пота, он чувствовал себя, наверное, впервые в жизни, абсолютно счастливым человеком.

Маркус повернул голову, поцеловал Кэт в шею, смакуя ощущения: ее тела под его телом, его…

О боже! Он все еще был там – глубоко в ней.