Салли Маккензи - Любви вопреки [litres]

Кэт пыталась держаться. Она шмыгнула носом, и слезы потоком полились из глаз. Ее душили рыдания. Кэт терпеть не могла плакать. От плача лицо распухало и краснел нос. А потом у нее всегда болела голова.

Маркус обнимал Кэт, но теперь в его объятиях не было ничего любовного. Так ее мог бы обнимать отец. Да что там, отец. Так ее мог бы обнимать чужой человек.

Наконец Кэт нашла в себе силы оттолкнуть Маркуса.

– Я не выйду за вас замуж!

Он смотрел на нее, но по его глазам она не смогла ничего прочитать. Кэт понятия не имела, о чем Маркус сейчас думает.

– Хорошо. Я не стану пока говорить с вашим отцом. Давайте подождем до того момента, когда будем точно знать, будет у нас ребенок или нет.

– Я все равно не выйду за вас замуж.

Голос ее дрожал и звучал совсем неубедительно. Даже сама Кэт понимала это. Но Маркус из природной тактичности не стал развивать тему.

– Я уезжаю в Лондон, Кэтрин. Так будет лучше для всех. Меньше повода для сплетен. Сестры Болтвуд заметили нашу взаимную симпатию, и скоро возникнет новая волна слухов. Мой отъезд и продолжительное отсутствие должны убедить всех сомневающихся, что их подозрения беспочвенны.

Маркус намерен уехать? Кэт была на грани обморока. Голова кружилась. Сердце словно сковал лед. Маркус собирался бросить ее так же, как третий герцог Харт оставил Изабеллу.

Нет, не следует потакать разыгравшемуся воображению. У них с Изабеллой нет ничего общего, и жизненные обстоятельства, в которых они с Изабеллой оказались, тоже сравнивать нельзя.

– Только помните, – добавил Маркус, – вы поклялись написать мне сразу, как только обнаружите, что ждете ребенка.

– Я напишу. Если узнаю, что в положении.

Маркус вздохнул и взял Кэт за руки. Она попыталась высвободить ладони, но он сжал их чуть сильнее. Ладно, признаться честно, она нуждалась в утешении.

– Вы не одна, Кэтрин. Согласитесь ли вы выйти за меня замуж или нет, я позабочусь и о вас, и о ребенке. Наверное, вам нелегко придется, но в итоге все будет хорошо. Я богат, обладаю влиянием. Я могу вас защитить и сделаю это. – Маркус крепче сжал ее руки. – Не поддавайтесь отчаянию. Не берите пример с Изабеллы.

Кэт резким движением высвободила руки.

– Я не так труслива. – Самоубийство ужасно само по себе, однако Изабелла убила не только себя, но и ребенка. Кэт никогда бы так не поступила.

– Я не считаю Изабеллу трусливой, – нахмурившись, произнес Маркус. – Вероятно, она не увидела иного выхода. В общем, напишите мне. Я приеду, и мы вместе решим эту проблему.

– Значит, в ближайшее время вы не собираетесь жениться на другой, следуя примеру третьего герцога? – Кэт попыталась рассмеяться, обратив вопрос в шутку.

– Разумеется, нет. Хотя когда-нибудь мне все равно придется сделать это.

Маркус женится, а как же иначе. Ведь ему нужен наследник. И когда это произойдет…

Господи, ей тогда лучше умереть.

– Я хотел рассказать вам, что случайно наткнулся на дневник третьего герцога, – сказал Маркус. – Он был спрятан в потайном ящике стола. Если его писанине можно верить, то он действительно любил Изабеллу и намеревался уговорить свою мать позволить ему жениться на ней. – Впрочем, планы – это одно, а поступки – совсем иное.

– Однако он на ней не женился.

– Нет. Не известно, почему. – Маркус покачал головой. – Думаю, третий герцог не знал, что Изабелла ждет ребенка. Об этом в его дневнике нет ни слова, притом что он, судя по тому, что я читал, писал обо всем весьма пространно, во всех пикантных подробностях. – Маркус презрительно скривил губы. – Этот слюнтяй не умел скрывать своих чувств. Все у него было напоказ.

У нынешнего герцога простодушие явно не в чести.

– Но я могу не волноваться на сей счет, верно? Вы сообщите мне, если узнаете о ребенке.

Маркус смотрел ей прямо в лицо, и Кэт почему-то не посмела отвести взгляд. Ей показалось или она почувствовала какую-то странную тяжесть внизу? Неужели она действительно уже беременна? Что за глупые мысли!

– Я сказала, значит, сделаю. Я привыкла держать слово.

Маркус продолжал смотреть ей в лицо. Сердце отсчитывало время ударами: один, два. Затем он кивнул, словно удостоверившись, что Кэт не обманет его. Вытащив из кармана часы, Маркус нахмурился:

– Я достаточно долго отсутствовал на празднике. Мне пора.

– Вы действительно уезжаете утром в Лондон?

– Да, – кивнул Маркус и с надеждой добавил: – Если только вы не передумали насчет того, чтобы выйти за меня замуж.

Кэт молча покачала головой.

– Ну, тогда уже все сказано? – произнес Маркус и направился к двери.

Он уедет, так меня и не поцеловав. И тогда Кэт испугалась. Горло сдавила железная рука страха. Она не бросилась к Маркусу лишь благодаря своему упрямству.

– Когда вы вернетесь? – спросила Кэт.

Маркус остановился, но оборачиваться не стал.

– Я не вернусь. Точнее, вернусь в том случае, если получу от вас письмо с известием о ребенке.

Голос Маркуса звучал спокойно, но, присмотревшись пристальнее, что было сделать нелегко, поскольку слезы вновь жгли глаза, Кэт увидела, что руки его сжаты в кулаки.

– Или, если вы напишете, что передумали и готовы выйти за меня замуж.

Кэт вновь покачала головой. Нет. Нельзя.

– Ну что же, как я уже сказал, мне хочется надеяться на то, что мой отъезд положит конец всяким домыслам. Но уверенности в том, что будет так, у меня нет. Если вы почувствуете, что не справляетесь, сообщите мне.

Маркус не просил ее дать ему слово, что она непременно напишет, если положение станет невыносимым. И это хорошо. Потому что Кэт все равно не стала бы ему жаловаться. Не поставить его в известность о ребенке она не могла, но со своей репутацией разберется сама. Глядя на Маркуса, пыталась как можно четче запечатлеть в памяти его гордый профиль, поворот головы, осанку. Скорее всего она видит его в последний раз.

Кэт больно прикусила губу. Она не заплачет!

– Прощайте, Кэтрин, – произнес Маркус.

Кэт лишь кивнула. Если она что-нибудь скажет, то непременно заплачет. И даже упадет к его ногам и будет умолять не бросать ее. Нет, этого ей не позволит гордость.

Маркус задержался, явно ожидая от нее каких-нибудь слов. Потом молча поклонился и вышел. Кэт слышала, как он спускался по деревянной лестнице, затем открылась и захлопнулась входная дверь. Кэт бросилась к окну и успела увидеть Маркуса, перед тем как он скрылся в заросшем саду.

Боже мой! Кэт еле добрела до кровати и тяжело опустилась на нее. В спальне было пусто. И внутри у нее было пусто. Кэт всегда смеялась над теми, кто говорил о разбитых сердцах, но теперь поняла, что иронизировала зря. Порой боль бывает такой сильной, что никакими слезами не выплачешь.

– Мяу.

– Поппи, а я и не слышала, как ты зашла.