Бертрис Смолл - Потерять и обрести

Выглядела Джиллиан прекрасно. И ее возбуждали не только ожидания, связанные с предстоящим вечером, но и услышанная два часа назад новость о Миранде. Судьба соперницы очень интересовала ее, поэтому, набравшись храбрости после двух бокалов шампанского, она спросила:

– Алексей, а ты можешь мне точно сказать, что ее ждет?

– Кого?

– Миранду Данхем. Каково ей будет в твоем поместье?

– К сожалению, должен тебя разочаровать, дорогая. Там ей будет достаточно комфортно. Разве ваши английские конезаводчики не уделяют особое внимание своим лучшим призовым кобылам? Вот и я стараюсь как следует заботиться о своем племенном фонде.

– А если она откажется делать то, что ты хочешь? Что, если она будет сопротивляться твоему Луке? Любая женщина может затеять борьбу, когда ее принуждают заниматься любовью против ее воли.

– Если она откажется делать то, что надо, добровольно, ее заставят силой.

– Каким образом?

– Свяжут специальным образом, чтобы Лука мог сделать свое дело, – сухо ответил князь. – Приятно это узнать, а, Джиллиан?

– Да, – хрипловато выдохнула она. – О боже, как бы я хотела, чтобы Джаред Данхем узнал о том, что с ней сделают! Чтобы узнал, что другой мужчина спокойно берет женщину, которую он считает своей!

Князь нахмурился. Теперь окончательно стало ясно, что Саша оказался прав. Впрочем, это уже не имело значения. Красавицу с серебряными волосами везли в южное поместье. А эта дура Джиллиан даже не поняла, что созналась во лжи. Ведь совсем недавно она утверждала, что Миранда не вышла замуж, а Данхем был рад от нее избавиться.

– Давай прекратим это скучное обсуждение обязанностей крепостных, дорогая, – сказал князь. – Есть гораздо более интересные вещи, которыми мы можем порадовать себя. – Он скинул халат, затем снял с шеи Джиллиан ожерелье и, подав ей руку, повел к кровати.

– Днем я был жесток с тобой, душечка, зато сейчас обещаю: ты получишь именно то, чего больше всего желаешь.

У Джиллиан перехватило дыхание. Неужели она не ошиблась? Неужели в этот вечер он сделает ей предложение?

А князь привлек ее к себе и воскликнул:

– Ах, душечка, мне так хорошо с тобой!

Джиллиан задрожала в предчувствии наслаждения, а князь вдруг повалился на кровать. Джиллиан тотчас оказалась сверху, и он, приподняв ее сильными руками, резко вошел в нее. Джиллиан взвизгнула от удовольствия и заерзала мягкими ягодицами по его бедрам. Князь же положил ладони на ее груди и стал теребить кончиками пальцев соски, похожие на спелые вишни.

– О, какой симпатичный казак-наездник из тебя вышел, милая! О-го-го, вперед… – приговаривал он в такт ее движениям. – Однако ты слишком торопишься получить удовольствие. Сегодня все будет не так. Придется немного подождать, – добавил князь и вдруг снял с себя Джиллиан.

– Нет! – воскликнула она. – Черт побери, Алексей, я хочу быстрее!

– Нет-нет, душечка, – проворчал князь. – Этой ночью мы сблизимся с тобой несколько раз, но достигнуть вершины удовольствия я позволю тебе лишь единожды. Зато это будет такое наслаждение, которого ты еще никогда не испытывала и впредь никогда не испытаешь. Я обещаю тебе сверхнаслаждение, дорогая.

Князь уложил Джиллиан на живот и, убедившись в том, что она не видела, что он делает, взял в руку хлыст, заранее припрятанный возле кровати. Затем князь уселся ей на плечи, лицом к ногам, и с оттяжкой ударил ее хлыстом по ягодицам. Потом еще и еще. Джиллиан завизжала и попыталась скинуть его, однако сделать это ей не удалось, и Алексей продолжал хлестать ее. Лишь когда ягодицы сплошь покрылись розовыми рубцами и рыдающая от боли Джиллиан прекратила попытки освободиться, он отбросил хлыст и, пересев, вошел в нее через анальное отверстие, как делал с некоторыми из своих любовников. Князь погружался в нее очень медленно, постепенно усиливая давление; когда же нарастающее у нее вожделение заглушило боль и Джиллиан глухо застонала, он вышел из нее и уложил на спину. Не давая ошеломленной любовнице опомниться, князь закинул ее ноги себе на плечи, уткнулся лицом в ее промежность и начал действовать губами я языком. Однако продолжалось это опять лишь до тех пор, пока Джиллиан не приблизилась к кульминации. Уловив этот момент, князь тотчас отстранился от нее.

Она взвизгнула от досады и принялась выкрикивать в его адрес ругательства сразу на трех языках, что вызвало у князя Алексея Черкесского неудержимый приступ хохота. Успокоившись, он взглянул на разъяренную любовницу и решил, что она готова к тому, чтобы получить обещанное им наслаждение.

– Все в порядке, душечка, – прошептал князь. – Сейчас я возьму тебя.

В следующее мгновение он вошел в нее, и Джиллиан тотчас рванулась ему навстречу. Но князь, глядя на нее с улыбкой, не очень-то старался доставить ей удовольствие. Он двигался довольно медленно, и в какой-то момент его руки, скользнув по груди любовницы, остановились у нее на шее, а пальцы нащупали на горле жилки лихорадочно бившегося пульса.

– Я обещал тебе, что исполню самое заветное твое желание, моя душечка Джиллиан. И я дал тебе возможность отомстить лорду Данхему за то, что он предпочел тебе эту красотку Миранду. – Его пальцы сильнее сжали горло любовницы. – Теперь лорд Данхем будет искать ее до тех пор, пока не убедится, что уже нечего искать. Тебе ужасно хотелось стать леди Данхем. При жизни это не удалось, зато после смерти ты ею станешь.

Глаза Джиллиан широко распахнулись – она почти сразу поняла зловещий смысл услышанного. Джиллиан схватила князя за руки, пытаясь освободиться, однако ей это не удалось. И закричать она не смогла, так как пальцы князя еще сильнее сдавили ее горло. В этот момент Джиллиан отчетливо поняла, что сейчас умрет. И в тот же миг Джиллиан достигла вершины сексуального блаженства – такого она еще никогда не испытывала и лишилась последних сил и даже стремления бороться за жизнь. «Я умираю», – подумала Джиллиан, и словно издалека до нее донесся голос князя:

– Когда твое тело выловят из Невы, душечка, на тебе будет одежда леди Данхем и ее украшения. Естественно, все решат, что ты – это она, и тебя похоронят в ее могиле, о чем будет свидетельствовать твое имя на могильной плите. Разве это не заслуживает благодарности с твоей стороны, душечка?

Конвульсии страсти Джиллиан Аббот перешли в предсмертные судороги: ее тело несколько раз дернулось и затихло. А князь Алексей Черкесский, не прекращавший заниматься любовью, достиг вершины удовольствия несколькими секундами позже. Выйдя из уже мертвой любовницы, он поднялся с кровати и, пошатываясь, пошел в свою гардеробную. И только там князь почувствовал, что дрожит. «Самое незабываемое развлечение», как он называл про себя то, что сейчас совершил, все-таки чересчур взволновало его. Чтобы успокоиться, он налил себе бокал шампанского и одним глотком осушил его.